Палач

– Могу выскочить дня на четыре. Делим руль на двоих?

До Благи от Москвы было полторы тысячи километров. Раньше Тата легко проходила их в одно лицо. В последнее время на подъезде к споту* ей нравилось открыть бутылочку игристого и пить шипучую влагу прямо из горла, позволяя веселым ежикам щекотать небо.

– Ты, как обычно Москва – Ростов, я – Ростов – Блага, – пропела трубка.

– Идет, завтра порешаю с делами и послезавтра на рассвете за тобой заеду.

Тата была главой двух крупных бизнесов: круизной компании «Скайлайт» и школы телевидения, театра и кино «Прайд». Услуги: путешествия, образование и… удовольствие – то, что всегда будет востребовано, решила Тата шесть лет назад и не прогадала. Обе компании давали ей возможность жить так, как она хотела. А хотела она созидать и получать за это щедрое материальное вознаграждение. Проведя назавтра два совещания, просмотрев текущую почту и балансовые отчеты, Тата закинула в джип палатки для себя и Шапы, оборудование, саму, собственно, Шапу, то есть Аню Шапошникову, и они отчалили на юг страны.

Блага их встретила шумно. Под прогноз прилетело и прикатило десятков шесть райдеров. Когда колеса Wranglera въехали на песок Бугазской косы, она уже вся пестрела палатками. Девушки воткнулись между тусовкой из Самары и анапстерами.

Анапстеры, спортсмены из Анапы – молодые, дерзкие и невероятно талантливые сторожилы косы. Тата обожала наблюдать за тем, как они катаются. Их было шесть человек: пятеро ребят и одна девочка. У каждого был свой реально неповторимый стиль. Макс любил слабый ветер, при котором вода была похожа на зеркало, фотографически отражающее в себе небо и прибрежные камыши. Он накачивал самый большой по размеру кайт и выходил на воду, когда там почти никого не было. Как Максу удавалось прыгать «без ветра», мало кто понимал. Высокий, длинноногий Макс скользил по воде, практически не поднимая брызг и взмывал в небо, неожиданно без всяких усилий, изгибая ловкое тело в бэкроллах* и фронтроллах*. Смуглый, кучерявый, похожий на цыгана, Яша был дерзким райдером. Закуривая папироску (где ему удавалось раздобыть Беломор, одному небу известно), лихо зажав ее губами, он уходил на воду, прыгая с берега. Яше нравился чоп*. «Кучерявый брюнет ушел в белые барашки», – иногда отмечала про себя Тата. Генза, загорелый пергидрольный блондин, был любителем сложных трюков. При этом и катался, и прыгал он почти на прямых ногах. Странно смотрелось то, как он отталкивается от воды, не сгибая ног. Было в этом что-то противоестественное и притягательное. Хуан, в миру Илья, и дядя Веталь, он же Виталик, были классическими спортсменами, с той разницей, что Веталь весил килограмм 100 при росте почти в два метра, а Хуан килограмм 60 примерно при росте метр семьдесят. Хуан и Веталь выходили на воду одновременно и выполняли трюки синхронно. Добиться такой синхронности им помогали ежедневные изнурительные тренировки и собственная система опознавательных жестов, с помощью которой они общались на воде. Их взаимопонимание оказывалось за гранью Татиного понимания, и она с искренним восхищением всегда смотрела на эту пару, открыв рот не в переносном, а в прямом смысле. Украшением у анапстеров была Ксения. Коньком Ксении были затяжные высокие прыжки и полные фантазии фигуры. То она снимала доску с ног и закидывала ее за голову, при этом делая поперечный шпагат. То смешно поджимала ноги в коленях, а доску клала под мышку. Ксения часто участвовала в соревнованиях и почти всегда забирала приз зрительских симпатий. Анапстеры жили в домиках на сваях. В мае они обычно рыли в песке глубокие прямоугольные ямы, вколачивали туда по периметру струганные бревна, на вершине бревен делали настил, а на настиле устанавливали палатки. Таким образом у них получались двухэтажные жилища. Па первом этаже – прохладное убежище для дневного отдыха, а на втором продуваемая легким ветром палатка. Легким потому, что убежища свои анапстеры устанавливали сразу за стеной тростника так, чтоб сильные ветра, необходимые для катания, гасли, попадая в прилиманные заросли. В остальном анапстеры были аскетами. Обычно они жили на косе до начала ноября. А потом разбирали свои жилища и отдавали на хранение в гаражный кооператив то, что можно будет использовать в следующем году.

Самарцы были франтами. Они приезжали в конце июня и уезжали в конце августа. В центре их лагеря обычно стояла просторная белая «медуза». Медуза была модная. Сшитая из ткани под названием oksford. Знаменита эта ткань был своей износостойкостью. При правильном хранении медуза из оksford могла прослужить от 10 до 15 лет, но и стоила она соответственно. Под медузой стоял большой стол с двумя столешницами: прямоугольной нижней и круглой вертящейся верхней, как в китайских ресторанах. Конструкция стола позволяла сервировать тарелками для еды нижнюю прямоугольную столешницу, а блюда ставить на верхнюю круглую, чтобы за ними не приходилось тянуться. Захотел картофельный салат с противоположного конца стола, крутанул столешницу, и он уже перед тобой, накладывай и наслаждайся. Рядом с медузой стояло несколько квадроциклов для передвижения по косе. Свои навороченные джипы самарцы берегли. К одному из квадриков был привязан оранжевый кожаный диван. У дивана было две функции, он служил своеобразной «ватрушкой» для катания по песку днем и зрительным залом вечером. В безветрие самарцы натягивали экран прямо у кромки воды, включали проектор и устраивали просмотры культового кино под звездами. Добротные палатки располагались под защитой Land* и Range Rovers*. Коньком самарцев было катание к судам, стоящим на рейде и птичьим островам, находящимся в паре километров от берега. В соревнованиях они традиционно регистрировались в дисциплине long distance – прохождение длинной дистанции на скорость.

В обоих лагерях было достаточно свободных мужчин, но Тату интересовал лишь эстетический аспект. Ей нравилось смотреть, как загорелые мускулистые самарцы орудуют топориками, заготавливая дрова для вечернего барбекю. Иногда они с Шапой присоединялись то к философским беседам анапстеров под косячок другой, то к кинопросмотрам самарцев под односолодовый Macallan*. И все.. Тате нравилось быть одной, а Шапа была влюблена в друга Таты – Халка.

В жизни Халка звали Евгений. Его тело было грандиозным. Вылитый Халк. Только не зеленый, а веснушчатый. Медные волосы доходили до плеч и вились, карие глаза и пухлые губы разбили сердце не одной залетной блондинке из тех, что не катались, а жеманно тянули ножки в купальниках, поджариваясь на солнце с редкими заходами в воду. Но Халка они не интересовали. В 5 утра он вставал на пробежку, питался протеиновыми коктейлями и цитировал в зависимости от настроения то Заратустру, то профессора Преображенского. Шапа поймала его в свои сети с помощью предложения вместе тренироваться на закате и ловкими акробатическими элементами: сальто с места, колесом и шпагатами. А отношения с Татой Халк давно выстроил из принципа: лучше хорошая дружба, чем плохой секс. Почему с Халком должен был быть плохой секс, Тата не понимала, но соглашалась. Такой расклад ее вполне устраивал.

Халк обещался подтянуться к вечеру. Девушки накачали кайты и вышли на воду. Кататься Тата любила автономно, поэтому преодолев полосу новичков, вышла в открытое море. Вода была ледяной и полной медуз. Длинный гидрокостюм защищал от холодных брызг. Но руки и ноги Таты были голыми. Она не признавала ни гидротапок, ни неопреновых перчаток. Ей нравилось чувствовать доску босыми ногами и шершавость планки под пальцами. Каталась девушка хорошо и падать была не намерена. Но у судьбы на нее были свои планы. Когда Тата первый раз прыгнула unhooked*, что-то пошло не так. Она приземлилась, надела петлю на крюк, но крепление крюка оторвалось от трапеции, и кайт, взмыв в воздух, сильно потянул Тату вперед. Тата упала с доски, успев прихватить ту за ручку, и полетела вслед за кайтом. У нее было два выхода: отстрелиться*, но тогда она, скорее всего, потеряла бы кайт из-за неполадки с креплением; или лететь вслед за ним, пытаясь на сильном ветру смотать стропы* и дотянуться до баллона*. Тата выбрала первый вариант. И кайт поплыл в море. Вдруг, как по мановению волшебной палочки, ветер начал стихать. Девушка приняла решение плыть за кайтом на доске, решив, что без волны вскоре его нагонит. Это было решение-приключение и ей оно понравилось. Запев: