Страница 11 из 12
Кожа вновь обрела аристократическую бледность, присущую эльфам от рождения, а статуэтка задрожала и рассыпалась в пыль.
— Ну вот и всё, — горько сказала Верилия, — нет больше Печати Благости госпожи Семирамиды.
— Как долго будет действовать эффект?
— Пару дней, не больше, — Суккуба тяжко вздохнула, — А ведь я только приступила к сбору урожая. Но нет, нужно было заявиться тебе и всё испортить. Теперь нужно идти обратно, чтобы успеть до того, как проклятье вернётся.
Я огляделся и заметил:
— Знаешь, мы с тобой — отличная команда.
— Ага. Как шлюха и праведник.
— Кого ты считаешь шлюхой в этой аналогии?
Верилия фыркнула.
— Себя, конечно. Я же суккуба. Впрочем, праведник из тебя не лучше, чем из какого-нибудь дрета.
Я отпустил хватку
— Вернёмся к диалогу ранее, — предложил я, — Мне нужна информация. Кто ты, что здесь делаешь, что это за мир, как отсюда выбраться…
— Я тебе не ходячая энциклопедия, — оборвала меня Верилия, — И к тому же ты уже забрал у меня Печать, я тебе ничего не должна.
— Нет-нет, печать ты дала мне, чтобы я тебя не освежевал. А за помощь ты пока не расплатилась.
— Во мне зреет подозрение, что ты так просто не отвалишь.
— Блестящая интуиция. Но давай я тебе помогу, — Я присел рядом с одним из трупов, — Насколько я понимаю, ты пришла в Рима-Порт, чтобы поохотиться на этих молодчиков и выковырять из них кристаллы.
Верилия очень, очень хотела послать меня подальше. Но делать это с тем, кто мог одним желанием лишить её оружия, посчитала неразумным. Так что она сдалась и кивнула.
— А говорил, что не знаешь ничего, — и стала потрошить новое тело.
— Догадался. Итак, что это?
— Хризалида. Она содержит гаввах, необходимый для питания новорождённых дьяволов.
Я изучил уродца передо мной и спросил:
— У каждого дьявола есть хризалида?
— Нет, инкастоды и гран-инкастоды — особый случай, — сказала Верилия и добавила, поймав мой вопросительный взгляд, — Это обитатели Рима-Порта.
— То есть ты кто-то вроде няньки, которая добывает питание для детей?
— Для детей? Для личинок. Практически все дьяволы вырастают из личинок, которые заводятся в особых местах, пропитанных негативными эмоциями. Чтобы они росли, их подкармливают гаввахом, хотя можно обойтись без этого.
— То есть ты была… червём?
— Ну, первую пару сотню лет, — ответила она беспечно, не отрываясь от своего занятия — извлечения очередной хризалиды.
Если бы существовало состязание между демонами и дьяволами… Нет-нет, такого состязания нет, совершенно очевидно, что демоны всегда и во всём остаются совершенными существами, с которыми остальные соперничать не могут… Но если бы состязание было, дьяволам бы только что засчитали сокрушительно поражение.
Серьёзно, вырастать из личинки? Я — средоточие изменчивости, утверждение потенциала, реализация столкновения непознаваемых стихий. А Верилия, налфиши и эти… инкастоды — бабочки, переродившиеся из червяков.
Мы на разных уровнях.
— А ещё хризалиды усиливают возможности взрослых дьяволов и отлично продаются на чёрном рынке, — продолжала Верилия.
Я почесал щёку и счёл, что можно и удовлетворить любопытство. Рассёк грудную клетку трупа и, покопавшись в ней, нащупал что-то твёрдое и рифлёное. Рванул — и извлёк хризалиду.
Осмотрел камень и слизнул кровь и остатки внутренностей с одной его грани. Суккуба воззрилась на меня с изумлением, будто я на её глазах сделал что-то невероятное.
— Ты правда псих, — постановила она, придя в себя.
Я пожал плечами. Почему ей можно этим заниматься, а мне нельзя? Хотя кровь оказалась невероятно противной на вкус, так что я предпочёл счистить её остатки с камня и ладони
А ведь, в отличие от меня, Верилия не обладала способностями, которые мгновенно убирали любую грязь. Наверное, потому-то она и облизывала хризалиду.
Прислушавшись к тихому биению внутри хризалиды, я уловил нечто знакомое. Нечто близкое. Нечто желанное.
Я уловил страдания. Боль, страх, злость, отчаяние — они были заточены в камне, законсервированы в нём, каким-то образом обретя подобие материальности.
И вместе с тем эмоции слегка отличались от привычных мне. Они были тусклее, скуднее, скучнее. Возможно, отличие в сосуде — я привык тянуть живые, свежие чувства, а гаввах был слишком старым для моего утончённого вкуса.
Я потянулся к сероватой дымке, зацепил её краешек, втянул — и поморщился.
Это можно было употреблять… Если иного выбора не оставалось. А у меня под боком находился чудесный носитель правильных и, главное, ярких эмоций. Потому я бросил хризалиду, туман в которой после моих экспериментов стал чуть жиже, Верилии.
Она вскинула брови.
— У тебя и сумка, и мешок, — я ткнул в рюкзак, прислонённый к скале, — Не буду же я тащить на себе то, что можешь понести ты? Ну и, пожалуй, я дам тебе кое-что из того, что добуду.
Прежде чем она успела вымолвить хоть слово (а слов в суккубе скопилось изрядно, просто она не могла выбрать, какое оскорбление выплюнуть первым), я театрально взмахнул руками. Подчиняясь
Я перенёс кристаллы к рюкзаку суккубы и, открыв его, свалил добычу туда.
— Не благодари, — ухмыльнулся я.
— И не собираюсь! — злобно бурча под нос, Верилия кинулась к рюкзаку и стала перебирать хризалиды.
Многие она отбраковывала и выбрасывала как негодные. А я, наблюдая за ней, вспомнил, что, согласно земным поверьям, дьяволы не были способны говорить спасибо.
Что ж, если так, не стоит наказывать суккубу за неуважение.
Я опёрся о крутой склон скалы и уставился в небо.
— Я отдам тебе почти все хризалиды в обмен на то, что ты объяснишь мне всё в подробностях. К примеру — где твоя команда?
— Я вроде объясняла… Нас перехватили неподалёку от портала. В самом начале пути! А у этих остолопов была большая часть Печатей и две стазис-лодки. Не очень-то приятное чувство — перебираться через Ахерон на одной стазис-лодке с Вилшем…
— А Вилш — это…
— Последний компаньон. Он тащил на себе оставшуюся стазис-лодку, а ещё, скотина такая, нёс аж четыре Печати.
— А потом?..