Страница 11 из 17
Различие между объектом и исследователем исчезает. Сторонний наблюдатель, исследующий процесс исследования объектов и, как правило, отождествляющий себя с исследователем, попадает в затруднительное положение. Действительно, как ему быть, если объект сам является исследователем? Наблюдатель может становиться в этом случае на «патологическую» позицию: смотреть на все происходящее с точки зрения объекта (рассмотреть исследователя с точки зрения объекта!).
Кибернетика второго порядка соответствовала неклассической рациональности, попытки дальнейшего ее развития были предприняты в монографии В. А. Лефевра «Алгебра совести»[35], в исходных посылках становления социальной кибернетики S. Umpleby[36] и др. Однако, целостного направления постнеклассической кибернетики пока не сформировалось.
На эту нишу все в большей степени начинает претендовать синергетика, в которой средовая парадигма была базовой изначально. Именно среда определяла аттракторы, параметры порядка и другие основополагающие понятия синергетики. Возможно, одним из направлений развития синергетики станет конвергенция традиционного для нее каузального подхода с телеологическим, в котором в качестве аттракторов могут рассматриваться и целевые установки субъектов. При таком подходе в качестве предмета синергетического анализа смогут рассматриваться и полисубъектные среды.
Синергетика вносит дополнительные ограничения в возможностях конструирования реальности, обосновывая необходимость учета собственных путей эволюции сложных систем. Синергетическое видение таково, что субъект конструирует окружающий природный и социальный мир отнюдь не наобум, а «ударяет по клавишам возможного». Игра не по клавишам – это либо хаотизация мира, либо оставление его нечувствительным, «равнодушным» к воздействиям, ибо они ниже его порога чувствительности или нерезонансны. Удары по клавишам – высечение новых форм, пробуждение мира к новой и его собственной жизни, спусковой механизм для начала процессов самоорганизации.[37]
Традиционное представление об управлении родилось в контексте классической науки, и оно ограничилось парадигмой «субъект-объект».
В контексте неклассической науки развитие представлений об управлении в основном связано с преодолением ряда ограничений парадигмы «субъект-объект». В ее рамках естественнонаучные традиции, содержат в себе ряд скрытых постулатов[38].
Постулат первый: "Теория об объекте, имеющаяся у исследователя, не является продуктом деятельности самого объекта". Этот постулат фиксирует доминирующее положение исследователя по отношению к объекту. Утверждение, что "природа не злонамеренна" является одной из форм осознания этого постулата.
Постулат второй: "Объект не зависит от факта существования теории, отражающей этот объект". Второй постулат порождает возможность говорить о свойствах и законах, присущих вещам. Они существуют объективно и лишь фиксируются исследователем.
В соответствии с этими постулатами отношения между исследователем и объектом описываются схемой "субъект-объект". Принципиальная ограниченность этого подхода в теории управления отчетливо проявилась при попытках моделирования социальных систем, конфликтных взаимодействий, процессов общения, социальных и психологических феноменов, в которых поведение объекта оказывалось существенно зависящим от отношений с исследователями, от "модели ситуации, которую строил объект", от целей объекта и исследователя и их взаимных представлениях.
Переход в управлении от парадигмы "субъект – объект" к парадигме "субъект – субъект" ведет к новым представлениям об управлении; появляются рефлексивное управление[39], информационное управление[40], управление активными системами[41] и др.
Постнеклассический тип научной рациональности расширяет поле рефлексии над деятельностью. В нем учитывается соотнесенность получаемых знаний об объекте не только с особенностями средств и операций деятельности, но и с ценностно-целевыми структурами. При этом эксплицируется связь внутринаучных целей с вненаучными, социальными ценностями и целями, решается задача их соотнесении с осмыслением ценностно-целевых ориентаций субъекта научной деятельности.
Ключевой для теории управления в рамках постнеклассической науки становится парадигма «субъект – полисубъектная среда». В рамках этой парадигмы основным типом управления становится полисубъектное управление. Исходные посылки и рефлексивные модели полисубъектного управления были впервые сформулированы В. А. Лефевром.[42]
В контексте постнеклассической рациональности под управлением понимается не жесткая детерминация систем, а «мягкие формы управления» – создание условий для их развития. В саморазвивающихся системах имеет место система онтологий[43], в которой находят место различные механизмы социальных воздействий: управление (в контексте классической и неклассической науке), организация, модерирование, медиация, поддержка, стимулирование и др.
Эти тенденции отчетливо просматриваются в содержании большинства Нобелевских премий по экономике XXI века.[44] Наметились четко выраженные тенденции к переходу в управления экономическими системами к парадигмам «субъект – субъект» и «субъект – полисубъектная среда».
Парадигма управления «субъект – полисубъектная среда» может использоваться не только для управления развитием социальных систем, но и для их разрушения и снижения способности к развитию. Ярким примером является концепция «управляемого хаоса».[45]
Постнеклассическая научная рациональность предполагает введение в контекст любых научных исследований понятия «среды», на фоне которой они проводятся. При этом сама среда рассматривается как саморазвивающаяся система. Средовая парадигма саморазвивающихся систем становится ведущей в контексте постнеклассической научной рациональности.
Тенденции становления средовой парадигмы отчетливо просматриваются во всех областях научного знания связанных с проблемами социального управления и развития.
В. Э. Войцехович
Становление средовой парадигмы: от «Cogito» Р. Декарта до среды творения
Средовая парадигма, на наш взгляд, столь глубока, что развитие и применение её на практике потребует от научного, проектного и предпринимательского сообществ многих радикальных перемен, как в понимании бытия, так и мышления [3].
«Мыслить, следовательно, существовать» – так переводят известное высказывание Рене Декарта, сделанное в 17-м столетии. Что оно означает? Каковы скрытые смыслы этого афоризма?
Прежде всего, то существо, которое способно мыслить, в большей степени существует, чем существо (или вещь), которое не мыслит.
Но что значит: 1) «существовать» и 2) «мыслить»?
1) Существовать – значит «быть сущим», или просто «быть». В 6-м в. до РХ Парменид говорит: «Бытие есть, небытия нет». В его онтологии (учении о бытии) можно говорить только о том, что существует. Термин же «небытие» есть, но для него отсутствует прообраз. Язык шире бытия Парменида и создаёт «пустые» слова.
35
Лефевр В. Алгебра совести. Перевод со 2-го английского издания с дополн. – М., Когито-Центр, 2002. – 426 с.
36
http://www.gwu.edu/~umpleby/
37
Аршинов В. И. Синергетика как феномен постнеклассической науки. – М.: ИФ РАН, 1999.
38
Лефевр В. А. Конфликтующие структуры. М.: Сов. радио, 1973.-158с.
39
Там же.
40
Кононов Д. А., Кульба В. В., Шубин А. Н. Информационное управление: принципы моделирования и области использования //Труды ИПУ РАН. Т. XXIII. – М.: ИПУ РАН. 2004. С. 5–29.
41
Бурков В. Н., Кондратьев В. В. Механизмы функционирования организационных систем. М.: Наука, 1981.-384с.
42
Лефевр В. А. Конфликтующие структуры. М.: Высшая школа, 1968.
43
Лепский В. Е. Онтологии субъектно-ориентированной парадигмы управления и развития / Рефлексивные процессы и управление. Сборник материалов VI Международного симпозиума 10–12 октября 2007 г., Москва / Под ред. В. Е. Лепского.-М. «Когито-Центр», 2007. С. 59–61.
44
Лепский В. Е. Рефлексивный анализ парадигм управления (интерпретация Нобелевских премий по экономике XXI века) // Четвертая международная конференция по проблемам управления (26–30 января 2009 года): Сборник трудов. – М.: Учреждение Российской академии наук Институт проблем управления им. В. А. Трапезникова РАН, 2009. С. 1302–1308.
45
Лепский В. Е. Технологии управляемого хаоса – оружие разрушения субъектности развития // Информационные войны. 2010, N4. С. 69–78.