Страница 8 из 11
Rest J. R., Narvaez D., Thoma S. J., Bebeau M. J. A Neo-Kohlbergian approach to morality research // Journal of Moral Education. 2000. V. 29. P. 381–395.
Transparency International Corruption Perceptions Index 2009. URL: http://www.transparency.org/policy_research/surveys_indices/cpi/ 2009 (дата обращения: 15.07.2013).
Макропсихологический подход к пониманию духовно-нравственного выбора личности
М. И. Воловикова
Очевидно, что происходящие в наше время изменения имеют революционный (т. е. резкий, интенсивный) характер. Изменения не только касаются хозяйственно-экономической и политической жизни, но и затрагивают также область культуры, воспитания, семейных отношений и традиций. Причем речь идет не только о России, но и о других странах и континентах. Нас как исследователей, в первую очередь, волнуют судьбы современной российской личности: как ей удается обретать внутреннюю стабильность в этом нестабильном мире?
Группа ученых-социологов, объединившихся в начале 2000-х годов в проекте «Томская инициатива», так резюмировала один из итогов своего исследования: «Современное российское общество напоминает рассыпающийся песок, из которого не удается создать устойчивых социальных конструкций (может быть, кроме самых примитивных, самоорганизующихся по принципу „мафии“), а сами элементы общества, попадая в настоящее время или в перспективе в зону притяжения иных цивилизационных ядер, неизбежно теряют собственную идентичность» (Базовые ценности…, 2003, с. 46).
Ценности – это главные источники мотивации личности, то ради чего она способна действовать, творить, жить. Кризис ценностной картины мира приводит к личностному кризису.
Существуют (и должны существовать) также антиценности – то, что человек категорически не принимает. Главная направленность современной революционной волны состоит в замене цивилизационных ценностей на антиценности и, наоборот, антиценности стремятся к главенствующей роли в организации вокруг себя жизни людей. Простые прежде понятия – семья, материнство, целомудрие, верность, любовь – теряют свое ясное значение, что обрушивает общую картину состояния нравственности.
В последние годы очевидным становится запрос и к психологической науке в объяснении, прогнозировании масштабных социальных явлений. В этих условиях становится вполне закономерным появление такого нового направления исследований, как макропсихология (Макропсихология современного российского общества, 2009). Макропсихология позволяет с помощью специально разработанных процедур анализа делать выводы о динамике психологической составляющей общественной жизни. Как правило, в последние годы эти выводы неутешительные. Во вводной статье к сборнику «Нравственность современного российского общества: Психологический анализ» (2012) А. Л. Журавлев и А. В. Юревич приходят к заключению: «…морально-нравственная сторона жизни нашего общества переживает системную деградацию, затрагивающую и мораль, и нравственность, и механизмы их взаимосвязи. „Испарение“ – вслед за моралью – из сознания молодежи и других слоев нашего общества таких категорий, как „добро“ и „зло“, служит ее естественным результатом» (Нравственность современного российского общества: психологический анализ, 2012, с. 14). В другой статье, открывающей первый раздел упомянутой книги (авторы А. В. Юревич и М. А. Юревич), утверждается: «Если произвести сравнение состояния нашего общества в двух крайних точках рассмотренного временного континуума – в 1981 и в 2011 г., то произошло нарастание всех без исключения негативных параметров и снижение подавляющего большинства позитивных» (Нравственность современного российского общества: психологический анализ, 2012, с. 25).
Обратимся вновь к исследованию социологов, работавших в проекте «Томская инициатива». Несмотря на десятилетие, минувшее после его проведения, по его результатам можно составить общее представление о наметившихся тенденциях в ценностных предпочтениях россиян. Тем более что выводы о расслоении наших сограждан на различные ментальные типы перекликаются с выводами социальных психологов о полиментальности российского общества в современном его состоянии (Семенов, 2007).
Мы хотим обратиться к данным об уровне терпимости различных ментальных типов к тем или иным видам девиантного поведения (Базовые ценности., 2003). Из приведенной авторами сведений об отношении к 24 антиценностям мы отобрали треть (т. е. отношение к 8 самым отвергаемым видам девиантного поведения), для простоты и наглядности составив свою таблицу на материале таблицы «Уровни терпимости различных ментальных типов к тем или иным видам девиантного поведения» (Базовые ценности… 2003, с. 77).
Таблица 1
Рейтинги отрицательного отношения к видам девиантного поведения
Эти данные, с одной стороны, подтверждают основной вывод авторов, что «ценностное расслоение общества носит достаточно невыраженный характер; все исследованные группы в большей степени исповедуют близкие ценности; большинство факторов их скорее объединяют, чем разъединяют» (Базовые ценности., с. 94). Чем меньше рейтинг, тем больше степень отвержения антиценности. Полужирным шрифтом в таблице выделены те виды девиантного поведения, которые дружно отвергались всеми ментальными типами в начале 2000-х:
– употребление наркотиков;
– измена родине;
– отказ от больных, неблагополучных детей, старых родителей;
– воровство, мошенничество;
– самоубийство.
Но, с другой стороны, наметилось и расслоение, указывающее на тенденции будущих изменений, свидетелями которых мы, возможно, являемся сейчас. К пьянству спокойнее оказалось отношение традиционалистов, к гомосексуализму – либералов, к национализму – двух видов традиционалистов (традиционных консерваторов и просто традиционалистов). Анархисты терпимее к получению взятки. Проституцию более всех отвергают только традиционалисты, а неоконсерваторы более других не согласны с уклонением от уплаты налогов. Если учесть, сколько сил, средств и прямого давления «мирового сообщества» вкладывается в пропаганду гомосексуализма, то видно ощутимое сопротивление психологически здоровых сибиряков этому инородному вторжению. Что касается взяток и мошенничества, то пример Запада здесь мог бы стать полезным, однако без специальных санкций пока перенимается мало.
Что касается позитивных ценностей, коллеги-социологи справедливо отмечают необходимость исследовать то, как именно респонденты понимают слова, обозначающие ценности. В книге приведены сырые данные по собранным ими ассоциациям к тем или иным словам-ценностям (Базовые ценности., 2003, с. 423–438). Обратим внимание на самые частотные ассоциации со словом «справедливость» – это «правда» и «честность» (Базовые ценности., 2003, с. 430). Можно предположить, что такое глубинное понимание (выявляемое ассоциативным методом) характеризует российский менталитет. Косвенным подтверждением служат результаты, полученные в исследовании социальных представлений о совести (Мустафина, 2012). Одним из методов, используемых в работе Л. Ш. Мустафиной, был метод французского исследователя П. Вержеса, направленный на выявление структуры социальных представлений путем соотнесения частоты и ранга собранных ассоциаций. Выяснилось, что лидирующее место в ядре социальных представлений о совести у современной молодежи (студентов Москвы и Казани) заняла ассоциация «честность».
Опираясь на эту потребность в честности, присутствующую (хотя бы в виде стремления или идеала) в представлениях российской личности, мы обратились к собранным за последнее время свидетельствам: 1) о заметных массовых явлениях общественной жизни 2) и о том, какой отклик эти явления вызывают у их участников или свидетелей. Воспользуемся также словом «события», так как речь пойдет не просто о явлениях, а о событиях, в которых задействованы миллион (и более) человек. Наш выбор таких событий будет заинтересованным. Давно изучая роль нравственного идеала в российском менталитете (Воловикова, 2005), мы составили определенные приоритеты в том, что является или может являться для него созидательной силой. Неправда постперестроечных лозунгов должна обнаружиться именно вследствие этой непреодолимой тяги к правде и честности. Причем обнаружиться заметным образом, хотя и не повсеместным или тотальным отвержением привычного обмана.