Страница 3 из 9
Или вот ещё:
Счастья тебе. Пиши!
P.S. видимо, я приеду в конце августа на субботу/воскресенье.
Д. Егор.
Привет!
Ленты вышлет Jeff Иванычу завтра/послезавтра.
Кстати – мы долго думали с Jeffом – чем об’яснить наш провал в Н-ске. Получается довольно много причин, причем весьма существенных. Я считаю, что здесь – налицо полная разница и пропасть в жизненной позиции между нами и публикой Н-ска. Мы живём в иных условиях – нас тут окружает (да и изнутри прёт) глобальное одиночество, и единственный наш выход – это полное ожесточение и цинизм (как взгляд правде в глаза перед угрозой уничтожения в любой момент), сознательное приведение себя в состояние добровольной смерти, тогда как в Н-ске все эти ребята, похоже, вощще не страдали никогда и не понимают, что такое боль и одиночество – ибо они всегда были вместе, и у них всегда под рукой куча музыки, стихов, книг и проч. и проч. Для них такой взгляд (наш) на мир – непонятен, страшен, дик наконец. Хорошие это люди, добрые, открытые – но… просто чтобы нас понять, надо в Омске пожить. С другой стороны, вроде довольно ясно – что все наши песни (даже такие, как «Пошли вы все на хуй» и пр.) – по сути – о ЛЮБВИ и СВЕТЕ, про то, как плохо, когда их нет внутри. А такие вещи, как «Вслед за солнцем», «На наших глазах», «Среди зараженного…» прямо об этом. Всё равно реакции никакой. Возможно, сдерживало присутствие женщин. Возможно, виноват сам оргмомент – так считает Джефф. Когда я приехал в Омск, я сначала вощще решил не давать зальных выступлений, а потом подумал и решил петь песен 5–7, и, если нет контакта, всё бросать и уходить, либо начать открыто издеваться над публикой. Понимаешь, когда поёшь – отдаешь себя всего – и когда в ответ пустота – холодно душу на сквозняке держать. Что-то вроде того, как если б долго подбирал и готовил подарок, принёс, подарил – а его даже не распечатали (или вообще не заметили). Но с другой стороны – для некоторых это СТРАШНЫЙ подарок, вроде картины Босха. А возможно, и так: наши песни о смерти и пустоте, а смерть/пустота и должны рождать смерть и пустоту. А так и случилось. Но, слава Богу, что не было аплодисментов! Аплодисменты после таких вещей, как «Оптимизм» или «Желтая пресса», – это пощёчина. Тут возможна двоякая реакция – либо хором орать, подпевать, стучать кулаками в пол – либо нам рожу бить, уходить, блевать от нас и вощще. Т. е. активное проявление реакции. Странно – а тут – просто тишина. Что играли, что не играли. Во всяком случае, полезно на будущее. Теперь уж будем готовы к такой реакции. Нас сейчас приглашают на серию концертов в какой-то г. Благовещенск, или что-то вроде этого. Не знаю, не знаю. Надо искать свою публику. Скорее всего, это – молодёжь, живая и озлобленная. Может, это – «путтиловцы», кто знает… Думаю, в Н-ске нам играть заказано – народ ещё долго будет блевать при воспоминаниях о нас. Но опять же непонятно – ведь когда шли – знали – кого шли слушать?! Странные дела.
О поездке в Н-ск, мы написали новую песню – «Мы – лёд».
Привет всем.
Пиши.
Речь в письме идёт об акустическом квартирном концерте Егора Летова, Евгения «Jeff’а» Филатова и Александра Рожкова на квартире Александра Рожкова в Академгородке Новосибирска 7 ноября 1986 года, который Летов впоследствии назвал «Песни в пустоту». 32 года спустя, в 2018 году эта запись была выпущена на CD издательством «Выргород», к этому изданию Наталья Чумакова написала сопроводительный текст:
«“Гражданскую Оборону” Егор и Кузьма (Константин Рябинов) основали осенью 1984 года, но выступить группа так ни разу и не успела: из-за заведенного в КГБ дела Кузьму в срочном порядке призвали в армию, Егора отправили в психбольницу, а все соратники в ужасе разбежались кто куда. Выйдя из психушки, Егор, ещё не будучи коротко знаком с братьями Лищенко (с которыми они в 1987 году оглушающе выступили на I Новосибирском рок-фестивале), искал людей, с которыми можно было бы продолжать какие-то совместные действия, и в этот момент к нему присоединился Jeff – Евгений Филатов. С ним они даже сумели записать первый вариант “Красного альбома”, который Егор впоследствии назвал “курьёзом” из-за безобразного качества исполнения.
В Новосибирске у Егора был старинный друг Иваныч – Александр Рожков, математик и флейтист. В своей квартире в поселке Матвеевка, что между Новосибирском и Академгородком, он начал устраивать сейшены. Собиралась там исключительно “элита” местного андеграундного рока. И сама собой пришла идея пригласить туда выступить никому тогда абсолютно не известного омского музыканта Егора Летова, послушать которого и пришел тот самый бомонд в количестве примерно четырнадцати человек. Праздничной атмосфере должна была как бы способствовать дата 7 ноября – годовщина Великой Октябрьской социалистической революции.
Скорее всего, эти люди – а был там и Дмитрий Селиванов, и музыканты группы “БОМЖ”, и прочие много о себе понимающие граждане – даже не поняли и не смогли уразуметь, что они там услышали и как на это реагировать. Я думаю, что именно тогда, после этого первого выступления под именем “Гражданская Оборона”, да и вообще первого исполнения своих песен перед посторонними, Егор полностью изменил свое отношение к публике. Теперь только агрессия и эпатаж. Запись далась Иванычу сложно – он был вынужден не только подыгрывать группе, но и следить за магнитофоном, который не удалось надежно установить. Поэтому аппарат временами кто-то отключал, задевая, и некоторые куски концерта попросту выпали. Затем, уже по приезде в Омск, Егор и Jeff дописали туда свеженаписанные под впечатлением от произошедшего песни, а также “Речи и рассуждения” (так Егор определил этот монолог при оцифровке в 2005-м). Несмотря на то что почти никто об этом и не подозревал, запись сохранилась полностью и действительно образовала отнюдь не мифический альбом “Песни в пустоту”. Я решила ничего не изменять в нём, не выбрасывать песни, пострадавшие от остановок магнитофона, и не сокращать длинные паузы – пусть всё останется так, как это отпечаталось на плёнке».
От себя добавлю: недавно, уже осенью 2021 года, мне неожиданно позвонил из Омска тот самый Jeff, Евгений Филатов. Лично мы не были знакомы и никогда ранее не общались, хотя, конечно, были наслышаны друг о друге все эти годы. Он увидел мою книгу о Егоре и сам захотел пообщаться. Он по-прежнему называет Егора «Леточкой», вспоминает те времена тепло, но с иронией, и так же, как и Егор в этом старом письме Рожкову, повторяет: мол, в Омске надо пожить, чтобы многое понять.