Страница 4 из 18
Из «опытов и наставлений»
Начавший уверенно кончит сомнениями; тот же, кто начинает свой путь в сомнениях, закончит его в уверенности.
Люди должны знать: в театре жизни только Богу и ангелам позволительно быть зрителями.
Вся наша нравственная философия – не более чем прислужница религии.
Надежда – хороший завтрак, но плохой ужин.
Законы подобны паутине: мелкие насекомые в ней запутываются, большие – никогда.
Богатство – хорошая служанка, но негодная любовница.
Месть торжествует над смертью; любовь пренебрегает ею; честь ее домогается; печаль к ней стремится.
Тот, кто лелеет месть, бередит собственные раны.
Ветхий завет считает благом процветание; Новый – напасти.
Более всех остальных мы льстим самим себе.
Поистине странное желание – добиться власти и потерять свободу.
Подобно тому как, идя к цели, все в природе движется стремительно, а достигнув ее, успокаивается, – и добродетель неистова лишь в припадке тщеславия; обладая властью, она уравновешенна и спокойна.
Отвага не держит слова.
Лекарство бывает хуже болезни.
Поверхностность в философии склоняет человеческий ум к атеизму, глубина – к религии.
Избегать суеверий – суеверие.
Нет большего вреда для державы, чем принимать хитрость за мудрость.
Если себялюбец греет себе на огне ужин, то пламя охватывает весь дом.
Французы умнее, чем кажутся; испанцы кажутся умнее.
Подозрения сродни летучим мышам – они появляются лишь с наступлением сумерек.
Человек часто скрывает свою сущность, иногда ее преодолевает и очень редко подавляет.
Красота сродни драгоценному камню: чем она проще, тем драгоценнее.
На свете мало дружбы и меньше всего – среди равных.
Слава подобна реке: все легкое и мимолетное удерживается на поверхности, все тяжелое, основательное идет ко дну.
Мир – мыльный пузырь, жизнь человеческая меньше пяди.
Взрослые боятся смерти, дети – темноты. Страх перед тем и другим подогревается сказками.
Зависть не знает выходных.
Любить и быть мудрым – невозможно.
Тот, кто щадит врага, не щадит самого себя.
Имеющий жену и детей – заложник судьбы.
В жизни – как в пути: самая короткая дорога обычно самая грязная, да и длинная немногим чище.
Молчание – добродетель глупцов.
Каждый человек, по моему разумению, является должником у своей профессии.
Благоденствие не обходится без страхов и неприятностей, тяготы не лишены радостей и надежд.
В истинной красоте всегда есть изъян.
Чем легче добыча, тем тяжелей кошелек.
Что самое главное в государственных делах? – Смелость. Что на втором и третьем местах? – Тоже смелость. И вместе с тем смелость – дитя невежества и подлости. На высокую башню подняться можно лишь по винтовой лестнице.
Что, в сущности, дурного в том, что себя мой друг любит больше, чем меня?
Деньги – как навоз: если их не разбрасывать, от них не будет проку.
Без удобного случая не было бы вора.
В тяжелые времена от деловых людей толку больше, чем от добродетельных.
Сам по себе муравей – существо мудрое, но саду он враг.
Наше поведение сродни заразной болезни: хорошие люди перенимают дурные привычки подобно тому, как здоровые заражаются от больных.
Бывает, что человек отлично тасует карты – играть же толком не умеет.
Легковерный человек – обманщик.
Вылечить болезнь и извести больного.
Совершая недостойные поступки, мы становимся достойными людьми. Отвага всегда слепа, ибо не видит опасностей и неудобств, – а стало быть, дурна советом и хороша исполнением.
Жалок тот, у кого нет желаний и есть страх, – а ведь такова участь монархов.
Нововведения подобны новорожденным: на первых порах они необычайно нехороши собой.
Как верно заметил Эзоп: «Муха села на спицу колесницы и воскликнула: “Боги, какую же пыль я подняла!”»
Нет более удачного сочетания, чем немного глупости и не слишком много честности.
Друзья – воры времени.
В Писании сказано, что мы должны прощать врагов наших, но нигде не говорится, что мы должны прощать наших друзей.
Тот, кто любит говорить с друзьями начистоту, потребляет в пищу собственную душу.
Что есть суеверие, как не упрек небес?
Чем меньше заслуга, тем громче похвала.
Человеческий ум поклоняется четырем идолам: идолу времени, идолу логова, идолу рынка и идолу театра.
Любовь вознаграждается либо взаимностью, либо скрытым, глубоко укоренившимся презрением.
Все люди делятся на две категории: одним легче подмечать различия, другим – сходство.
Управлять природой можно, лишь подчиняясь ей.
Опасность требует, чтобы ей платили удовольствиями.
Богатство для добродетели – все равно что обоз для армии; от него не избавишься, его не сбережешь; в походных условиях он – обуза; позаботившись о нем, можно упустить победу, а то и потерпеть поражение.
Человек и впрямь похож на обезьяну: чем выше он залезает, тем больше демонстрирует свою задницу.
В той же мере, в какой люди должны бояться злого языка остроумца, остроумец должен бояться людской памяти.
Всякий, кто любит одиночество, – либо дикий зверь, либо Господь Бог.
В мирное время сыновья хоронят отцов, в военное – отцы сыновей.
Подобно тому как деньгами определяется стоимость товара, словами определяется цена чванства.
Я много думал о смерти и нахожу, что это – наименьшее из зол.
Сэмюэль Пипс
(1633–1703)
Чиновник королевского флота, в дальнейшем секретарь Адмиралтейства, С. Пипс с 1660-го по 1669 г. вел зашифрованный дневник – интереснейший документ эпохи Реставрации, в котором затронуты все стороны политической, научной, культурной и частной жизни того времени. В антологию вошли отрывки из «Дневников», где описывается война с Голландией, служба Пипса в морском ведомстве, а также его семейная жизнь.
Эпизоды Второй англо-голландской войны 1665–1667 годов показывают неподготовленность английского флота во главе с герцогом Йоркским (1603–1701), младшим братом короля Карла II Стюарта (1630–1685), лордом-адмиралом, командующим флотом, впоследствии королем Яковом II (1685–1688), и Эдвардом Монтегю графом Сандвичем (1625–1672), патроном Пипса, адмиралом, дипломатом, членом Тайного совета, послом в Испании. Летом 1667 г. голландский флот вошел в устье Темзы, в Лондоне началась паника.
Из «Дневников»
Война
Много разговоров об опасности войны с голландцами[5]; мы получили приказ оснастить и вывести в море 20 кораблей, каковые, надеюсь, сыграют лишь роль пугала – пусть думают, будто мы готовы дать им отпор; хотя один Бог знает: в настоящее время государь не в состоянии выставить и пяти кораблей, да и те с огромным трудом, у нас нет ни денег, ни кредитов, ни боеприпасов.
В кофейню с капит. Коком; с жаром рассуждал о положительных сторонах голландской кампании (я же до сего момента рассматривал, напротив, лишь отрицательные ее стороны), то бишь: торговать с выгодой мы вместе не можем, а стало быть, кто-то один должен отступить.
Ходил с мистером Ковентри в Сент-Джеймский парк. После обеда говорили об истории королевского флота, о том, как хорошо было бы ее написать, и он сказал, что ему пришло в голову предложить написать историю последней войны с Голландией мне, отчего я пришел в восторг: признаться, мне этого давно хотелось, да и вполне по уму; ежели напишу хорошо, такая книга будет лучшей рекомендацией. Тогда он сказал, что даст мне ордер на изыскания во всех архивах и прочее. Возьмусь за дело с превеликим удовольствием.
5
Имеется в виду первая, победоносная, война с Голландией (1652–1654) во времена Кромвеля.