Безымянная

У окна каюты рулевого вздымалась и широкими волнами прилегала к корпусу корабля витиеватая резьба. Я наступила на нее носками ботинок и спустилась по корме: в темноте между планками на закрытом ставнями окне проскальзывал свет из каюты Золы.

Потянувшись, я нащупала край окна и прислонилась к кораблю, держась за деревянный корпус. В окне виднелась освещенная свечами комната, я прищурилась, присматриваясь к зеркалу, висевшему рядом с дверью. В его отражении виднелся Клов: он стоял в углы комнаты рядом с маленьким деревянным столиком, сжимая в большой руке зеленый стакан виски.

Зола сел перед ним за стол и стал внимательно рассматривать казначейские книги.

– Этого достаточно.

– Откуда ты знаешь? – спросил Клов охрипшим голосом, отчего его едва было слышно от шума бурлящей внизу воды.

– Потому что этого должно хватить.

Клов молча кивнул в ответ и поднес стакан к губам. Свет мерцал на стакане, как на лампе, украшенной самоцветами.

Зола взял бутылку виски.

– Что еще?

Вдруг я осознала, что Клов нерешительно задумался, уткнувшись взглядом в угол каюты, но все-таки заговорил:

– По деревне ходят слухи.

– Да? – удивился Зола, но я разглядела его лицо в зеркале, и оно светилось лукавством.

– Вчера сказали, что кто-то плавает по портам Узкого пролива, – Клов замешкался, – и поджигает корабли.

Зола побледнел, и я не понимала почему. Он должен знать, что небезопасно оставлять свой флот в Узком проливе. Видимо, то, что привело Золу в Безымянное море, стоило того. Его рука слегка дрогнула – из стакана пролилась пара капель виски, но Зола даже не поднял глаза.

– Полагаю, твои корабли, – добавил Клов.

Мои пальцы сильнее сжали оконную раму.

– Сейнт?

– Уэст, – выдохнул Клов.

Мое дыхание сбилось, тело съежилось от окутавшей его вспышки страха. Если Уэст поджигал корабли в Узком проливе, то подвергал опасности «Мэриголд» и ее команду. В отличие от Сейнта такое он не сможет скрыть от Торгового совета.

– Как минимум потеряли шесть кораблей, – продолжил Клов. – Погибло несколько экипажей. Да сейчас уже, наверное, больше.

Я выдохнула боль, от которой заискрились мои глаза. В ту ночь в каюте Зола сказал, что Уэст пролил достаточно крови, чтобы покрасить «Мэриголд» в красный цвет. Я не хотела в это верить, но какая-то частичка меня уже поверила.

– Какая разница. – У Золы плохо получалось скрывать подступающую ярость. – Наше будущее и наше богатство в Бастиане.

– Бастиан, – беззвучно произнесли мои губы.

Мы не плыли на юг – значит этот «улов» не предназначен для Узкого пролива. «Луна» взяла курс на Бастиан.

– Каждый сантиметр корабля должен быть отмыт и отполирован до того, как мы причалим, понятно? Пусть каждая пара рук трудится с восходом солнца и до момента, пока я не увижу сушу на горизонте. Не собираюсь пришвартовываться в Бастиане, выглядя как оборванец из Уотерсайда, – проворчал Зола и, выпив залпом виски, снова наполнил стакан.

Клов опустил взгляд на свой стакан, разбалтывая в нем остатки янтарного спирта.

– Как только пришвартуемся, она поймет. Она знает обо всем, что происходит в гавани.

– Хорошо, – ухмыльнулся Зола. – Значит, будет ждать нас.

В замешательстве я всматривалась в лицо Золы. Но пазлы медленно складывались вместе, мысли, кружащиеся в бешеном ритме, останавливались.

Голландия.

Ему не нужно было добытое для авантюры за пределами Узкого пролива. Зола платил долг. Годами он не мог плавать в этих водах из-за риска, что люди Голландии перережут его глотку. Теперь же он нашел выход, чтобы наладить отношения с Голландией, но как? Триста каратов самоцветов – всего лишь мелочь для самого влиятельного торговца самоцветами в Безымянном море.

Зола не солгал: дело не имеет отношения ни ко мне, ни к Уэсту. Даже Сейнт ни при чем.

Мои пальцы соскользнули с влажной рамы, и я ухватилась за ставни, прильнув к корпусу корабля.

Когда я подняла взгляд, глаза Клова смотрели прямо на окно, и, скрытая в темноте, я задержала дыхание. Он прищурился, приковав взгляд к моим глазам. Клов мгновенно зашагал по каюте к окну, я откачнулась назад и прижалась к резьбе у окна. Ставни распахнулись, ударившись о деревянный корпус, и на подоконник легла его ладонь – лунный свет отражался на золотом кольце на его пальце. Я старалась не шевелиться, несмотря на пульсирующую боль в ноге, поскольку для равновесия я уперлась пяткой о выступ.

Вскоре ставни захлопнулись.

Клов не заметил меня. Не мог заметить. Но мое сердцебиение сбилось, кровь быстрее побежала по жилам.

Подтянувшись, я перебралась на борт и завалилась на квартердек. Побежала к ступеням, перемахнула через них и приземлилась на палубу на обе ноги – швы на бедре болезненно натянулись. Мужчина у штурвала смотрел на меня с широко распахнутыми глазами, когда я проскользнула в темный проход.

Дверь в каюту рулевого уже открывалась, отчего я обошла стороной освещенный светом из каюты пол, и спустилась вниз. Над головой прогремели шаги, я побежала в трюм и, петляя между гамаками, нашла третий ряд. Райленд спал. Я нырнула в гамак под ним, даже не сняв ботинки, улеглась на стеганый материал и, дрожа, подтянула к груди колени.

В тусклом коридоре появились тени, в ожидании я нащупала нож за поясом. Зола тщательно позаботился, чтобы никто не узнал о его делах в Безымянном море, а если решил, что я его раскусила, то ни за что не даст мне вернуться в Узкий пролив. Уж точно с корабля я не сойду живой.

Я уставилась в темноту, сжимая у груди нож. Под переборкой появилась чья-то фигура. Когда луч света проскользнул над светлыми волосами, я подавила подступающий крик.

Клов. Он заметил меня.

Его тень медленно перемещалась между гамаками, подбираясь ко мне тихими шагами. Клов заглядывал в каждый гамак, прежде чем пройти дальше, и как только он подошел к следующему ряду, я зажала рот ладонью, пытаясь не шевелиться. Если я быстро вскачу, то смогу нанести удар первой. Воткну клинок в его живот до того, как он успеет добраться до меня. Но от одной этой мысли у меня скрутило живот, и из уголка глаза скатилась слеза.

Он мерзавец и предатель. Но все равно Клов.

Я подавила крик, когда Клов остановился рядом с моим гамаком. Шаг, и его ноги оказались рядом со мной, а сам Клов заглядывал в гамак Райленда. Он замер, я подняла нож, подбирая удачное положение. Если воткну его под ребрами, то задену легкое, тогда он точно не побежит за мной. Надеюсь.

В ожидании, что он нагнется, я подняла трясущийся в руке клинок, но Клов не двигался. Нож поблескивал в полумраке, а Клов потянулся руками к гамаку Райленда. Я остолбенела, наблюдая за его лицом снизу и пытаясь не дышать. Но взгляд Клова был пустым, губы расслаблены.

Гамак надо мной встряхнулся, и что-то горячее задело мое лицо. Я вздрогнула и потянулась к лицу, чтобы вытереть щеку, но еще одна капля упала на руку. Поднеся пальцы к лучу света, я оторопела.

Кровь.

Надо мной тихо качался гамак, Клов вложил клинок в ножны, снова потянулся вверх и вытянул Райленда. С ужасом я наблюдала, как Клов закинул его на плечо, а вялые руки мужчины качнулись перед моим лицом.

Он мертв.

Я продолжала лежать, пока шаги удалялись к двери. Клов вышел из трюма, оставив за собой тишину. Как только тени перестали мелькать, я села, уставившись широко раскрытыми глазами на темный проход.

Вокруг слышался только звук глубокого сонного дыхания и скрип качающихся веревок. Вода приглушенно омывала корпус корабля. Вдруг мне это приснилось? Вдруг это проделки духов в темноте? Я оглянулась через плечо, осматривая трюм, и замерла, когда увидела его.

Не отрывая от меня взгляда, в гамаке неподвижно лежал Кой.

Одиннадцать

Я ждала, пока проснутся остальные, прежде чем осмелилась пошевелиться. Всю ночь я пролежала в темноте без сна, прислушиваясь к звукам шагов, доносящимся из прохода. Но всю ночь на корабле стояла тишина, и только с рассветом вышла первая смена матросов.