Безымянная

Клов расталкивал плечами толпу, я не отставала от него, следуя по пятам. Казалось, он определенно знает, куда идет: огибал один поворот за другим, не обращая внимания на рукописные указатели, обозначающие улицы и переулки. Когда Клов наконец остановился, мы оказались у круглого рифленого окна. Стеклышки соединялись друг с другом как пазл и отражали видневшуюся за нами синеву неба.

Клов зажал ящик под мышкой и потянулся к латунному дверному молотку. Его стук эхом отозвался вокруг нас, но за дверью стояла тишина, а в окне не было огней. Стоило Клову постучать еще раз, как дверь внезапно открылась.

Перед нами стояла маленькая женщина в потертом кожаном переднике. Ее лицо было пунцовым, а ко лбу прилипли пряди темных волос.

– Да?

– Хотим обработать камни, – напрямую сказал Клов.

– Хорошо. – Она раскрыла дверь и достала пачку бумаги из кармана передника. Сморщив нос, она поправила очки.

– На этой неделе у нас немного времени.

– Они мне нужны сегодня.

Женщина замерла и, взглянув на него поверх очков, рассмеялась.

– Невозможно! – Мы промолчали, а она уперлась рукой в бок. – Послушайте, у нас есть график…

– Понимаю. – Клов уже потянулся к карману куртки. Он достал мешочек внушительных размеров и протянул его женщине. – За беспокойство. – Ее глаза сощурились, и Клов еще ближе протянул мешочек. – Конечно же, в дополнение к оплате.

Казалось, она обдумывает предложение – уголок рта дергался в сомнении.

Этот мешочек был одним из немногих, которые Клов и Зола доставали из карманов, и я начинала полагать, что Зола поставил все свое состояние на эту авантюру. Он явно спешил и испытывал судьбу. Для чего нужно было нырять два дня и так спешно обрабатывать самоцветы в Пойме Сегсей? «Луна» ходит под поддельным гербом, да и все документы, с помощью которых он добрался до порта, – подделки. Из-за чего он готов рискнуть своей торговой лицензией?

Женщина замешкала на мгновение, но все-таки взяла мешочек и исчезла в дверном проеме. Взобравшись по ступеням, Клов последовал за ней, а я закрыла за нами дверь.

В это же мгновение воздух пронзил ропот самоцветов. Гулкое эхо сердолика и звонкая песнь янтаря. Низкое и равномерное жужжание оникса. Звуки давили на меня, как давление воды.

Женщина провела нас в маленькую гостиную, освещенную большим окном.

– Чаю? – Она сняла через голову передник и повесила его на стену. – Придется подождать.

Клов кивнул в ответ, и она открыла раздвижную дверь, за которой в мастерской за деревянным столом сидел мужчина.

– Нужно поторопиться. – Женщина кинула на деревянный стол мешочек, и, подняв глаза, мужчина бросил на нас взгляд сквозь открытую дверь.

Склонившись над столом, женщина что-то прошептала, и мужчина отложил на стоящую перед ним коробку кусок кварца, над которым работал. Камень в перстне торговца вспыхнул. Метал поцарапан и стерт: значит, он давно торгует.

Я села рядом с нерастопленным камином, чтобы отлично видеть мужчину. Все знали, что мелкие торговцы драгоценными камнями иногда подменяли камни, пока чистили и ограняли добытое. Так что это один из способов, как поддельные камни попадали в торговлю.

Мужчина быстро прибрался на столе и рассмотрел нас.

– Вы пришли из Узкого пролива?

У противоположной стены звякнула крышка на чайнике.

– Да, – недоверчиво ответил Клов.

– Давайте вы нас оставите без своих бед, – проворчал он.

– Каких бед? – спросила я. Клов метнул на меня взгляд, будто пытаясь заставить меня замолчать.

– Те случаи с поджогом кораблей, – ответил мужчина. – Вчера только об этом и говорили в торговом доме.

Взгляд Клова снова обратился ко мне.

– Какой-то торговец из Узкого пролива плывет от порта к порту и поджигает корабли. Он ищет судно под название «Луна».

Я оторопела, сердце выпрыгнуло из груди.

Сейнт. Или Уэст. Должно быть.

Но если Уэст с экипажем «Мэриголд» решатся на такую наглость, то Торговый совет их точно покарает. Поэтому искать бы они стали меня втихомолку. Но поджигать корабли в каждом порту Узкого пролива… на такое способен мой отец.

Я прерывисто выдохнула. Робкая улыбка растянулась на дрожащих губах, и я отвернулась к окну, чтобы смахнуть с уголка глаза слезу, пока Клов не заметил. Он не удивится. Он знает моего отца лучше, чем я.

Я даже не надеялась на это, но в глубине души знала, что он придет за мной.

Мужчина за столом открыл ящик, его глаза широко раскрылись, и он взял первый камень – кусок черного турмалина. Мужчина, не теряя времени, опустил окуляр и принялся работать острым зубилом.

Клов откинулся в кресле у выложенного камнем камина и закинул одну ногу на колено.

– Расскажешь, что случилось вчера на погружении?

Не открывая взгляда от торговца, я понизила голос:

– Расскажешь, что такого сделал Сейнт, что ты присоединился к Золе? – я почувствовала на себе пристальный взгляд Клова. – Так же было, да? Сейнт каким-то образом предал тебя, и ты решил отомстить. Никто не знает о делах Сейнта, как ты, и никто не знает о дочери, которую он породил. Так что ты настоящий трофей для Золы.

Женщина вернулась в гостиную с подносом в руках и с лязгом установила его на низкий столик. Сперва она наполнила чашку Клова, а затем мою. Я уставилась в чай, рассматривая, как на поверхности напитка рябит свет.

– Хотите что-нибудь еще?

Клов отпустил ее махом руки, и женщина, сняв с крюка передник, ушла в мастерскую. Она села по другую сторону стола и взяла из груды следующий камень.

– Я виделась с Сейнтом. В Серосе, – проговорила я. – Он сказал, что ты не с нами.

Клов поднес чашку к губам и, прихлебывая, втянул в себя чай.

– Я подумала, что ты умер. – Слова повисли в тишине.

– Ну, я живой.

Я взяла чашку и дотронулась подушечкой пальца до лозы цветов, нарисованных от руки по ободку.

– Только и думаю, – продолжила я, поднеся чашку к губам и встретившись с ним взглядом сквозь клубы пара в воздухе, – что лучше бы не был.

Десять

Когда мы вернулись на корабль, палубу «Луны» мыли в свете фонаря.

Клов заставил меня дважды проверить самоцветы, прежде чем мы ушли от торговца, отчего задержались мы там до темноты. За такой короткий срок они отлично выполнили свою работу, поэтому я сделала вид, что не заметила некоторые плохо заточенные грани. Камни есть камни. Мне все равно, как они выглядят, если достаточно весят.

– Отдать швартовы! – выкрикнул Зола, и команда моментально зашевелилась, отвязывая корабль от пристани, за которой сверкали огни Поймы Сегсей.

Три человека слаженно взобрались на мачты и при помощи снастей опустили паруса, которые от ветра успели выгнуться, как идеальные белые своды на фоне черного неба, прежде чем корабль отплыл от пристани. Паруса на «Мэриголд» казались ничтожно малы по сравнению с «Луной», и только подумав о ней, я моментально выбросила из мыслей образ корабля, не обращая внимания на терзающее меня чувство.

Когда корабль покинул залив, Зола пробормотал что-то рулевому, Клов отпустил штурвал и прошел за ним в каюту. Дверь в каюту закрылась, и я обратила взгляд на нити звезд, простирающиеся по небу от горизонта. Мы держали курс на север, а не на юг.

В раздумьях я наблюдала за мелькающими под дверью каюты рулевого тенями. Так далеко от Узкого пролива я никогда не была. Из-за рассказов мамы в моем представлении Безымянное море окрашено в яркие цвета, но, как и в Узком проливе, тут полно беспощадных торговцев, хитрых купцов и влиятельных гильдий. Скорее всего, Золу прикончат, как только он выполнит задуманное. А я хочу быть подальше от «Луны», когда назовут цену за все его грехи.

Я поднялась на квартердек и выглянула за корму. Корабль нежно рассекал морскую гладь, превращая темную воду в белую пену. Укладывая лини, Калла поглядывала на меня. Закончив, она спустилась на главную палубу; я обернулась и перебросила одну ногу за борт.