Страница 44 из 48
– Постой-ка, – пробормотал Васс, всматриваясь в сумрачные фигуры. – Никакие это, на хрен, не Кессон с Афером. Кого это сюда принесло?
– Произведена маленькая замена.
– Да кто вы такие?
Увенчанная шлемом голова Васса подалась вперед, чтобы получше разглядеть новоприбывших, и в тот же миг вылетевший из темноты кулак с хрустом врезался ему в челюсть.
Ослепляющая вспышка света внутри черепа – и караульный без чувств рухнул на землю.
– Что за?.. Кто…
Второй караульный мгновенно схватился за рукоять меча, но не успел и на ширину ладони обнажить клинок, как тоже был сбит с ног и грохнулся на землю с такой силой, что из легких вышибло весь воздух.
– Ух ты! – пробормотал Фигул и помахал рукой. – У этого педераста челюсть как валун.
– Зато он и грохнулся, как валун, – промолвил Макрон, поставив на землю большой мешок, звякнувший металлом. – Да, не хотелось бы мне подвернуться под твой кулак.
Фигул издал смешок:
– Похоже, тех козлов, которых мы приложили у интендантского шатра, это тоже не порадовало.
– Ага. Очень смешно. Правда, один из них нас узнал. Ты понимаешь, что это значит?
– Знаю, командир. Но что теперь поделаешь… Мы продолжаем или как?
– Конечно продолжаем… Катон! – тихонько позвал Макрон. – Катон! Где ты тут?
Некоторые из лежавших на земле осужденных зашевелились и приподнялись, почуяв, что происходит что-то необычное. Арестованных охватило нервное возбуждение, зазвучали встревоженные приглушенные голоса.
– Тише! – шепнул Макрон настолько громко, насколько осмелился. – Лучше не шуметь… Катон!
– Здесь я. Здесь.
– Там и оставайся. И не шуми.
Макрон двинулся на голос, щурясь, чтобы разглядеть друга, которого даже в темноте было ни с кем не спутать из-за высокого роста и худобы.
– Хочешь, чтобы все вокруг нас услышали? Смотри, надсмотрщики мигом нагрянут.
– Ты чего здесь делаешь? – удивленно спросил Катон.
– Не догадываешься? Ты сейчас унесешь отсюда ноги вместе со всеми этими ребятами. А заодно и с Фигулом.
– С Фигулом?
– Его видели часовые, так что ему придется уматывать вместе с тобой. Беги отсюда без оглядки. И ты, и все те, кому неохота здесь оставаться.
– Бежать без оглядки? – прошептал Катон. – Ты что, спятил?
– Ага, как мартовский заяц. Так же, как драпали те, из-за кого ты оказался здесь. Будете квиты. – Макрон вытащил кинжал. – Приподними руки так, чтобы видно было. Мне как-то неохота перерезать тебе запястья.
Катон поднял было руки, помедлил и снова опустил.
– Нет.
– Что? – громко проворчал Макрон, вызвав этим раздраженное шиканье Фигула, который, склонившись, избавлял от уз других пленников.
Темные фигуры толклись вокруг оптиона, протягивая ему связанные руки.
Катон покачал головой:
– Я сказал, нет. Ты не можешь так поступить, Макрон. А что, если они узнают, что ты помог нам сбежать?
– Помог? А мне-то казалось, что я сделал чуточку больше.
– Это будет висеть на тебе всю жизнь.
– Да подставь ты наконец руки.
– Нет. Ты головой своей подумай. Куда мы направимся? Что будет с тобой, если нас поймают и развяжут кому-нибудь язык? Тебя просто прикончат с нами заодно. Оставь нас, пока еще не поздно.
Макрон покачал головой:
– То-то и оно, что уже слишком поздно. Так что давай подставляй руки.
Катон неохотно выполнил его требование. Макрон взял его запястья, нащупал пальцами стягивающие их путы, осторожно просунул под них острие клинка и начал двигать им туда-сюда. Несколько мгновений, и ремни были разрезаны. Катон принялся растирать запястья.
– Вот так. Возьми нож и займись путами на ногах. Тебе надо убираться отсюда.
– Куда?
– Главное, как можно дальше. Туда, где тебя не найдут.
– А потом?
– А хрен его знает.
– И далеко, по-твоему, может уйти горстка невооруженных людей?
– Почему это невооруженных? – Макрон потряс звякающий мешок. – Я раздобыл для вас кое-какие клинки. Будет с чем скитаться по буеракам.
Катон, разрезавший путы на лодыжках, поднял глаза:
– Такой, значит, у тебя план?
– А у тебя есть лучше? Или ты бежишь, или поутру умираешь – вот и весь выбор.
– Ну все-таки выбор.
Катон покачал головой. Казнь поутру или неизбежная гибель во время скитаний – если не от рук поисковых отрядов, то от рук варваров. Непохоже, чтобы их перспективы улучшились, не говоря уже о том, что теперь и Фигул оказался в списке приговоренных. Да и Макрону придется несладко, если откроется, какую роль он сыграл в этой истории.
Разрезав путы на ногах, Катон принялся энергично растирать лодыжки.
– И куда теперь?
– На запад, к болотам. Это твой единственный шанс.
Макрон велел всем, кому Фигул разрезал путы, не дергаться, чтобы случайно никого не поранить. Дождавшись своей очереди, легионеры растирали запястья и лодыжки, разминали болезненно затекшие руки и ноги. И конечно, все это время беспокойно озирались по сторонам, опасаясь, что попытка к бегству будет обнаружена. Каждый солдат получил от центуриона меч или кинжал: тот раздавал оружие, пока не опустошил принесенный с собой мешок. Лишь один несчастный, потерявший разум, остался лежать на земле даже после того, как разрезали его путы, и отказался от предложенного ему меча.
– А ну бери! – сердито шепнул ему Макрон. – Возьми эту хреновину, она тебе пригодится.
Вместо ответа легионер свернулся в клубок и застонал, причем стоны его делались все громче, переходя в душераздирающие вопли. Макрон бросил через плечо быстрый взгляд на поблескивающую линию палаток. Не заметив там никакого движения, он вновь обернулся к лежавшему на земле человеку и с силой пнул его между лопаток. Тот напрягся и вскрикнул. Макрон опустился рядом с ним на колени, подобрал с размокшей земли валявшийся меч и приставил острие солдату под подбородок.
– Заткнись. Еще раз пикнешь, и это будет последнее, что ты сделаешь в своей жизни.
Голова легионера дернулась назад, глаза панически расширились, руки в попытке вывернуться скребли землю.
– А ну не дергайся! – яростно прошипел центурион. – Не дергайся, кому сказано!
– Оставь его, командир, – прошептал Катон. – Оставь, да и все.
Несколько мгновений Макрон жег легионера свирепым взглядом, но потом отпустил его, встал и повернулся к Катону.
– Нельзя его просто взять да оставить. Он может рассказать о моей причастности к побегу. Тебе нужно забрать его с собой.
Катон кивнул, и Макрон спокойно вложил меч в ножны.
– Давай подними его.
– Командир, я думаю, тебе лучше уйти отсюда.
– Так я и сделаю, как только вы все уберетесь. Давайте двигайте прямиком к частоколу.
– Но ведь тогда мы окажемся прямо напротив главного лагеря.
– Это всяко лучше, чем обходить кругом палатки. Там вас непременно заметят, особенно с этим бесполезным куском дерьма.
Носком сапога центурион пнул солдата, скулившего у его ног. Катон посмотрел на него и, проникнувшись жалостью к ошалевшему от ужаса человеку, наклонился и мягко потряс его за плечо.
– Как тебя зовут, боец?
Легионер повернул голову на его голос, и Катон увидел, как оскалились зубы на его искаженном гримасой лице.
– Прокул… Прокул Секунд.
– Когда ты говоришь со мной, то должен называть меня «командир». Понял, Прокул?
– Т-т-ак точно, командир.
– Поднимайся на ноги, – тихо произнес Катон, делая все возможное, чтобы его голос звучал твердо как сталь. – Мы никого не собираемся оставлять здесь на верную смерть. Вставай.
Он крепко взял Прокула за предплечье, помог ему подняться, а потом вручил меч, за миг до того брошенный Макроном с ним рядом.
– Вот. Держи крепко… так лучше?
– Так точно, командир. Думаю, да.
– Вот и хорошо, – промолвил Катон, похлопав солдата по крепкому мускулистому плечу. – А теперь идем.
Освобожденные солдаты поднялись с земли и последовали за Макроном, который двинулся в направлении лагерного вала. Катон озирался то налево, то направо, но никого на небольшом валу не заметил.