Страница 7 из 16
А всё равно этот румынский спирт оказался очень кстати и мы выпили за скорую победу. Однако всё это было позавчера. А потом мы пошли вперёд и оставив позади освобождённые от агрессоров Тирасполь и Бендеры и так никуда не заходя повернули на юго-запад и всё пёрли и пёрли вперёд. Я надеялся может сразу до моря дойдём. Но нет не дошли. Сейчас стоим на месте и уже оборудовали себе позиции. Конечно будет артподготовка и мы опять покажем фашистам и их холуям как умеет сражаться Советский Народ тесно сплотивший свои ряды вокруг нашей Коммунистической Партии! Будут знать как на нас нападать грязной сворой. Да они вобщето уже знают как в частушке которую у нас тут поют:
Все немецкие вояки
На словах были сильны
Только после каждой драки
Мыли в озере штаны.
А пока что мы готовимся потому что до Берлина ещё далеко. Уже в который раз проверяем топографическую привязку к местности поскольку буссоль3 осталась всего одна и та разъёбанная. А в небе смелые соколы Советской Авиации летят за линию фронта и отбомбившись возвращаются. Думаю скоро начнётся поэтому прощаюсь с тобой Ксана и заканчиваю письмо а отошлю позже.
С горячим боевым приветом из освобождённой от заклятого врага солнечной Молдавии всегда твой сержант А. 24 августа 1944 года».
***
Молдавия.
Для него это являлось чем-то наподобие ключевого слова, отпирающего заржавевшие от времени потайные замки памяти, тем приводным шкивом, который заставлял вращаться на невидимых осях многочисленные шестерни скрипучего эскалатора, ступив на который неизменно опускаешься на одну и ту же станцию и садишься в один и тот же вагон скорого поезда, уносящего в прошлое.
Всё это было не здесь, не сейчас.
Всё это клубилось где-то по другую сторону жизни. Но оставалось с Андреем, ожидая подходящего момента, чтобы напомнить о событиях минувшего.
Хотя прошлого не вернуть и ничего в нём не изменить, не подкорректировать, но сбежать от него невозможно. Оно всегда таится невдалеке и готово, бесшумно выскользнув из-за угла, похлопать тебя по плечу или схватить за грудки да встряхнуть так, что белый свет покажется с овчинку.
…Вернувшись из армии осенью девяносто первого, Андрей полагал, что ему, молодому и здоровому, бывшему сержанту ДШБ4, не составит труда устроиться на работу. Но вскоре выяснилось, что это не более чем досадное заблуждение. Точнее, вакансии-то имелись – на заводах и стройках; однако зарплата предлагалась смехотворная. Брали также в милицию, в патрульно-постовую службу, но и там платили столько, что сводить концы с концами казалось достаточно проблематичным. А деньги Андрею были нужны. Отца своего он никогда в глаза не видел, поскольку тот разошёлся с матерью, когда Андрею не было и года, и следы его давно затерялись где-то на Украине; а мать-сердечница, в результате павловской реформы потерявшая в одночасье все трудовые накопления со сберкнижки, теперь кое-как пробавлялась на нищенскую пенсию. Само собой, ни о каком серьёзном лечении не могло идти и речи… Словом, Андрей ломал голову, как бы подзаработать, и с каждым днём эта задача казалась всё неразрешимей. Пойти бойцом в группировку к браткам? Нет, это не для него. Челночить за тряпьём в Турцию или в Польшу? Тоже не ощущал в себе никаких способностей.
Трудно предположить, как сложилась бы дальнейшая жизнь Андрея; но всем распорядился случай. В Бендерах жил его армейский сослуживец Костя Россохач, отец которого организовал небольшую фирму по продаже подержанных иномарок. Ему требовались надёжные ребята для того, чтобы перегонять автомобили из Европы – и Костя в письмах неоднократно приглашал своего товарища на эту работу. Наконец Андрей решился. И приехал в Бендеры. Однако за несколько месяцев, пока он собирался, в Молдавии многое переменилось. Заполыхал конфликт между ПМР5 и Кишинёвом… Правда, в те дни, когда Андрей появился в доме у Кости, дело как будто шло к стабилизации; поговаривали, будто Бендеры объявили зоной мира, и это имело даже наглядное подтверждение: с дорог убрали бетонные плиты, препятствовавшие проезду на молдавскую сторону (точнее, проехать-то было можно, но только не на бронетехнике, а автотранспортом и очень медленно, лавируя в узком пространстве между плитами). В надежде на то, что вскоре страсти улягутся, и бизнес можно будет возобновить, Костя уговорил товарища не уезжать, выждать немного. И Андрей, послушавшись, остался.
А затем наступило девятнадцатое июня.
Был прекрасный летний вечер, и ничто не предвещало беды. По улицам бегали дети, гуляли старики, прохаживались влюблённые парочки. В школах гремела музыка, поскольку девятнадцатого июня по всему городу шли выпускные балы… О, эти очаровательно юные выпускницы! Наверное, даже в самом страшном сне не могли бы их отцы и матери увидеть такое: десятки и десятки мёртвых девчоночьих тел; изнасилованных; истерзанных; с вывернутыми руками; с разорванными ртами; с животами, вспоротыми армейскими штык-ножами. В белых платьях, ещё недавно таких нарядных, а теперь изорванных в клочья и залитых кровью (через несколько дней тела раздулись и испускали ужасающее зловоние: летняя жара быстро делала своё дело… а поскольку поначалу убирать трупы было некому, то вскоре лица мертвецов покрылись шевелящимся слоем жирных опарышей и превратились в зловещие белесые маски). Но всё это было потом; а тогда, в прекрасный летний вечер девятнадцатого июня Костя позвал Андрея на день рождения к своему другу. Тот жил невдалеке от судоремонтного завода. Застолье было в самом разгаре, когда поднялась пальба. Это передовые колонны «румын»6 – с трёх сторон – вошли в Бендеры.
Поднялась паника. Люди с криками бежали по городу – кто куда.
Дети.
Старики.
Влюблённые парочки.
Сотни мирных жителей, мужчин и женщин, ни в чём не провинившихся перед миром. А если и провинившихся, то не настолько, что их за это следовало лишать жизней.
Многие нашли свою смерть в тот вечер на улицах Бендер. На следующее утро центральная площадь была буквально усеяна бездыханными человеческими телами.
…Костин дом, где остались его родители, находился в западной части города. И он, сопровождаемый Андреем, рванул туда, навстречу надвигавшимся «румынам».
Если бы только знать, что на кладбище засели вражеские снайперы!
Но они этого не знали.
Один из снайперов убил Костю.
Увы, напрасно Андрей, задыхаясь, нёс на спине мёртвого товарища, чтобы отец с матерью могли сказать ему последнее прости. Он обнаружил во дворе лишь посечённые осколками трупы Костиных родителей. У дома отсутствовала половина стены, а из-под просевшей крыши вырывались языки быстро разгоравшегося пламени.
И Андрей пустился в обратный путь.
Через час или два он присоединился к горстке защитников города, засевших в здании горсовета и упорно отбивавших атаки неприятеля: там держали оборону представители Рабочего Комитета и местные гвардейцы.
Немногословный пожилой дядька мастерового вида выдал Андрею карабин и определил ему сектор обстрела.
По оборонявшимся прямой наводкой лупили фугасами танки. Всё вокруг грохотало, клокотало, содрогалось в дыму и в пыли; всё было озарено всплесками огня, опалено жаром близкой смерти… После артподготовки на штурм горсовета – волна за волной – бросались подразделения регулярных войск. Но атаки «румын» неизменно оказывались отбиты. Несмотря на многократные усилия, им так и не удалось ворваться в горсовет и овладеть зданием.
После этого боя Андрея приняли в бендерскую гвардию.
…С тех пор прошли годы.
Бендеры от Тирасполя отделяет совсем небольшое расстояние, и теперь между этими городами ходит троллейбус. Номер у него – девятнадцатый. Говорят, в память о девятнадцатом июня 1992 года.
3
Буссоль – оптический прибор для измерения магнитного азимута на местности.
4
ДШБ – десантно-штурмовой батальон.
5
ПМР – Приднестровская Молдавская Республика.
6
Румынами приднестровцы называли – независимо от национальности – всех, кто участвовал в боевых действиях на стороне Кишинёва.