Страница 42 из 93
Формирование картотеки осуществлялось следующим образом. Выдержки из материалов, которые следовало в неё поместить, Владимир Александрович помечал при чтении зелёным фломастером. Затем нужный ему текст машинистки секретариата заносили в формуляры и помещали их в соответствующие разделы.
Мы рассказываем о картотеке лишь в общих чертах, не останавливаясь на многочисленных нюансах её содержания, которыми прекрасно владел Крючков, удивляя коллег и зарубежных партнёров из социалистических стран своей осведомлённостью и образованностью. Со временем картотека стала основой большинства материалов, которые готовились к многочисленным поездкам и командировкам Владимира Александровича[106].
Текущую прессу Крючков не просто читал и просматривал — он её изучал. Каждое утро ему доставлялись газеты «Правда», «Известия», «Труд», «Красная звезда», из еженедельников и журналов выписывались «Новое время», «За рубежом», «Коммунист», «Партийная жизнь», «Огонёк». По давней привычке регулярно читал «Непсабадшаг» — газету Венгерской социалистической рабочей партии. Если какие-то важные события или явления и ускользали из поля зрения Крючкова, то уж сквозь «сито» Информационно-аналитического управления они проскочить никак не могли: слишком серьёзно там изучались и анализировались открытые источники, а результаты этой работы ежедневно докладывались начальнику разведки.
Специальные подборки готовились в ТАСС, куда перед началом рабочего дня заезжал дежурный офицер. Информационные материалы, предназначенные для ПГУ, имели своё «кодовое» обозначение: «Крючков — Леонов[107]». «Надо же, — удивилась однажды новая сотрудница экспедиции ТАСС, — артисты, а так много читают!»
То, что Владимир Александрович действительно много читал, подтверждает и его сын — Сергей Владимирович. Чтение — основное занятие В. А. Крючкова в те редкие часы, когда его видела семья. Он никогда не читал в кресле или на диване — только за письменным столом. В руках при этом у него всегда были ручка или карандаш. Собственно, эта многолетняя повседневная умственная работа и вылилась в создание уникальной картотеки. «Каких-то особых литературных предпочтений у отца не было, — вспоминает С. В. Крючков, — а вот начитанность была налицо. Он читал много классических произведений, старался быть в курсе всех современных новинок».
…Важное место в числе изданий, которые читал Крючков, занимал БИНТИ — Бюллетень иностранной научно-технической информации, что было связано с особым вниманием начальника ПГУ к развитию научно-технической и экономической разведки, к деятельности Управления «Т», которое занималось этими проблемами.
Большая заслуга Владимира Александровича состояла в том, что он вывел научно-техническую разведку за границы военной сферы и распространил её на гражданские отрасли науки и экономики. К этому его подтолкнули два главных обстоятельства.
Во-первых, серьёзную обеспокоенность вызывал характер экономического состояния СССР. Дело не только в том, что стали заметно снижаться темпы развития промышленности и сельского хозяйства, а с конца 1970-х годов — и прирост валового внутреннего продукта. Налицо был разрыв в передовых технологиях Запада и СССР, что существенно влияло на производительность труда, существовало большое отставание от западных стран в объёме производства и качестве товаров народного потребления, продуктов питания.
А во-вторых, выход на международный рынок серьёзно ограничивала, а во многих случаях — и перекрывала действующая система санкций и эмбарго, дискриминационных законов в области внешней торговли, направленная против СССР, стран социалистического содружества.
Например, доступ Советскому Союзу к новейшим технологиям производства электронно-вычислительной техники закрывал КОКОМ — Координационный комитет по экспортному контролю. Эта международная организация, объединяющая все страны НАТО (за исключением Исландии) и Японию, осуществляла экспортный контроль над товарами и технологиями, запрещаемыми к ввозу в СССР и другие социалистические страны. В КОКОМ была разработана стратегия так называемого «контролируемого технологического отставания», согласно которой техника и технология могли продаваться в социалистические страны не раньше чем через четыре года после их серийного выпуска.
Отметим также, что система эмбарго практически полностью перекрывала легальные возможности приобретения материалов по геологической тематике для нефтяной промышленности.
Разведка обладала уникальными возможностями, позволяющими преодолевать подобные барьеры, которых существовало великое множество. К примеру, ещё за несколько лет до чернобыльской аварии наша разведка получила доступ к иностранным материалам по проектированию, строительству и эксплуатации атомных станций. Особую ценность представляла информация по их безопасности, из которой, в частности, следовало, что гарантия надёжности атомной станции обходится примерно в 15 процентов от её стоимости. Принципиальное решение выглядело довольно просто: все опасные блоки и конструкции станции сооружаются под землёй, предусматриваются и другие меры её защиты.
Подобные материалы добывались с большим трудом и огромным риском. Чтобы читатель полнее представлял, как это происходило и чего это стоило, сошлёмся на выдержку из воспоминаний Ю. И. Дроздова:
«Я не могу назвать его имени, псевдонима, страны, где он работал. Пусть для читателя он будет просто «БС».
Уже с начала 70-х годов Комитет госбезопасности беспокоило положение наших ядерных энергетических объектов — всё ли там в порядке, правильно ли мы идём в развитии ядерных установок, как обеспечивается их безопасность, не отстаём ли от других стран, совершенствующих ядерную энергетику. Решение ряда таких задач выпало и на долю нелегальной разведки.
Справиться с ними предстояло в короткие сроки. «БС» должен был проникнуть на соответствующие объекты в ряде зарубежных стран, добыть необходимую информацию по обширному комплексу вопросов.
Мы думали, что самым трудным будет непосредственно период выполнения задания. Мы ошиблись. Самым трудным оказался период подготовки, документирования и легализации. Как бы то ни было, но в совершенстве было изучено два иностранных языка… обеспечена «железная» документация, выдерживающая любую проверку, найдены настоящие родственники и… требуемое место работы.
Попробуйте представить, какого это стоило труда, тем более в стране со сложной обстановкой и на объекте повышенной секретности с усиленным контролем за работающим персоналом.
В Центре каждый раз с напряжением ожидали выхода «БС» на связь. Каждая операция обеспечивалась с особой тщательностью. Провалиться мы не имели права… Но беда всё же пришла со стороны предателя, который имел косвенное отношение к делу «БС». Нам пришлось свернуть работу.
«БС» не понимал, что заставляет Центр отзывать его, выражал своё недовольство, сопротивлялся, ведь непосредственно вокруг него пока ещё всё было спокойно, хотя его уже искали по косвенным признакам, названным предателем.
Он прибыл в Центр и впервые за все годы нашей совместной службы (на операцию ушло пять лет. — А. Ж.) с возмущением говорил о трусости работников Центра, перестраховщиках и многое другое. Он требовал, чтобы его вернули в страну, где он оставил полезную для Родины работу и ставшего близким ему человека, прикрывавшего его и не знавшего, что он разведчик.
Мы рассказали, что его выдал предатель и что его ожидал скорый арест. «БС» долго не мог успокоиться, допустить саму возможность предательства со стороны другого разведчика. В конце концов он согласился с Центром…
По улицам Москвы и сегодня ходит скромный, иногда застенчивый, в меру обидчивый, требовательный к себе и другим человек среднего роста, совершенно не привлекающий внимания посторонних. Он никому не скажет, кроме «своих», кем он был и за что на его груди несколько боевых орденов и знак «Почётного сотрудника органов государственной безопасности».
106
После смерти В. А. Крючкова его старший сын Сергей в официальном порядке передал картотеку руководству ФСБ РФ.
107
Имелся в виду начальник Информационно-аналитического управления ПГУ.