Страница 33 из 93
Нельзя преумалять реальных заслуг Брежнева, в том числе его выдающийся вклад в разрядку международной напряжённости в 1970-е годы, ознаменовавшуюся переломом в отношениях СССР с западными странами. При этом компромиссы, на которые шла советская сторона, никоим образом не затрагивали коренные интересы страны. В отличие от тех сделок, на которые шло руководство Горбачёва, а затем и окружение Ельцина в конце 1980-х — 1990-е годы.
Именно при Брежневе, в мае 1972 года, состоялся первый за всю историю советско-американских отношений официальный визит президента США в Москву, результатом которого стало принятие ряда исторических документов. Леонид Брежнев и Ричард Никсон подписали договор по ограничению стратегических наступательных вооружений (ОСВ-1), по ограничению систем противоракетной обороны (ПРО), а в 1979 году в Вене Брежнев и Джимми Картер заключили договор ОСВ-2.
Летом 1973 года состоялись переговоры Брежнева с президентом Никсоном, по итогам которых было подписано соглашение о предотвращении ядерной войны и неприменении ядерного оружия. А в ноябре 1974 года во Владивостоке состоялась встреча Леонида Ильича с президентом США Джеральдом Фордом, на которой также рассматривались животрепещущие вопросы международной безопасности.
Огромное значение для укрепления мира имел состоявшийся в мае 1973 года официальный визит Брежнева в ФРГ, где впервые на высшем уровне обсуждалась тема нерушимости границ в Европе. И наконец, 1 августа 1975 года в Хельсинки Брежнев подписал исторические Хельсинкские соглашения, подтвердившие этот важнейший принцип сосуществования европейских стран.
В успехе переговоров с западными партнёрами сыграл большую роль субъективный фактор — Брежнев как переговорщик был намного сильнее Хрущёва. Крючков по этому поводу в своих воспоминаниях приводит высказывания крупнейших американских политиков. Генри Киссинджер, бывший госсекретарь США: «Брежнев, обладавший физическим магнетизмом, залавливал собеседника. Он не мог держаться спокойно: пока его замечания переводились, он постоянно вставал со своего кресла, ходил по комнате, громко объяснялся с коллегами и даже без объяснений покидал комнату. Поэтому при переговорах с Брежневым присутствовало ощущение эксцентричности». Ричард Никсон, бывший президент США: «Я не мог удержаться от соблазна мысленно сравнивать Л. И. Брежнева и Н. С. Хрущёва. Они оба были похожи в том смысле, что это были жёсткие, упрямые, реалистичные лидеры. Оба перемежали свои рассуждения анекдотами. Н. С. Хрущёв был часто совершенно вульгарен и достаточно простоват. Там, где Н. С. Хрущёв был часто невежествен и хвастлив, Л. И. Брежнев был экспансивен, но более вежлив. У обоих было развито чувство юмора. Л. И. Брежнев мог быть резким, но всегда очень преднамеренным в своих действиях там, где Н. С. Хрущёв был более взрывным и импульсивным. У обоих был темперамент, оба были эмоциональны»[86].
Политика разрядки показала, что при наличии политической воли возможны реальные шаги по преодолению полосы отчуждения между государствами с различным социально-политическим и экономическим устройством, по устранению на пути к взаимопониманию многих на первый взгляд непримиримых противоречий. Оказалось, для того чтобы сохранять своё достоинство и не поступаться национальными интересами, государству совсем не обязательно формировать в сознании народа образы недремлющих внешних врагов, что нередко используется в наше время как средство отвлечения людей от внутренних проблем. Важнее другое — дать возможность своим гражданам чувствовать себя спокойно и уверенно, дышать полной грудью.
Генерал-лейтенант А. Т. Голубев (в прошлом — известный разведчик, занимал руководящие должности в ПГУ КГБ СССР, возглавлял разведку КГБ РСФСР) рассказал автору книги о том, как группа ветеранов выступила с инициативой восстановить мемориальную доску Брежневу, демонтированную в 1991 году с дома 26 по Кутузовскому проспекту, где проживал Леонид Ильич. Выяснилось, что после демонтажа её приобрёл немецкий предприниматель для одного из берлинских музеев. Однако все попытки уговорить владельцев реликвии вернуть её на историческую родину оказались безуспешными. Ответ был такой: «Немцы ценят историю. А Леонид Ильич Брежнев — один из самых выдающихся исторических деятелей XX века». Обратились за поддержкой к руководству ФРГ, но там ответили в том же духе. Новый памятный знак, воссозданный известными скульпторами Александром и Филиппом Рукавишниковыми, установили на фасаде здания в 2013 году.
Несколько лет назад у автора состоялся разговор с настоятелем сельского православного храма, расположенного в одном из удалённых уголков Подмосковья. Речь шла о настроениях и нуждах людей, живущих в российской глубинке. То, что высказал священнослужитель в ходе беседы, было неожиданным: «Прихожане мне говорят, что они и не заметили, что в годы правления Брежнева жили при коммунизме». Но ведь если подумать, то и в самом деле: именно тогда сложился тот особый тип отношений между людьми, который, при всех больших и малых жизненных проблемах, полнее всего соответствовал их пониманию гуманности и человечности. О высоких материях не рассуждали в повседневной жизни — ведь такие человеческие качества, как открытость, доброта, взаимное доверие и уважение, стремление к справедливости, были настолько привычны, что попросту не замечались. Хотелось жить лучше, но в целом в стране царила атмосфера спокойствия и уверенности…
…Работа в аппарате ЦК КПСС — это прежде всего высокий уровень ответственности. Ответственности, которая отнюдь не является синонимом исполнительности. Международная деятельность ЦК КПСС и Министерства иностранных дел в советское время, хотя и была направлена на достижение общих целей, решение общих задач, всё-таки несколько отличалась по своему характеру. ЦК КПСС осуществлял политическое руководство, разрабатывал политическую линию, а работа МИДа носила, если так можно сказать, подчинённый характер, заключалась в реализации политических и стратегических задач, которые ставились перед внешнеполитическим ведомством.
Эту разницу, как и свою личную ответственность, связанную с широкими полномочиями, позволяющими самостоятельно принимать решения по многим важным вопросам, Крючков понял и почувствовал сразу же после прихода в отдел Андропова. Причём ответственность эта со временем только возрастала, что было связано с двумя обстоятельствами. Первое — это избрание Андропова в 1962 году секретарём ЦК КПСС с сохранением за ним должности заведующего отделом; помимо признания личных заслуг и роста авторитета Юрия Владимировича в руководстве партии это означало и усиление внимания ЦК к развитию и укреплению связей со странами социалистического содружества. Второе — назначение Крючкова заведующим сектором, что значительно расширяло и его полномочия, и круг возложенных на него задач.
Хотелось бы обратить внимание на некоторые существенные нюансы, специфические особенности деятельности отдела, в котором работал Крючков, отличавшие его от большинства других подразделений аппарата ЦК КПСС. Развитие отношений и связей с братскими странами находилось в постоянной динамике, что уже само по себе побуждало сотрудников, занимавшихся внешнеполитическими вопросами, к творческому стилю деятельности, к поиску новых форм работы. При таком подходе к делу неприемлемы стереотипы, цикличность, монотонность — всё то, что часто входит в привычку человека и со временем превращает его в косного функционера с набором традиционных обязанностей, довольствующегося тем, что есть, сторонящегося всего нового.
В прежние времена автору не раз приходилось сталкиваться с сотрудниками партийных аппаратов, проработавшими в руководящих органах по 10–15 и более лет. И во многих случаях их главная забота сводилась к тому, чтобы, подобно чеховскому «человеку в футляре», жившему по принципу «как бы чего не вышло», уберечь себя от всевозможных потрясений и неприятностей и благополучно досидеть на своей должности до пенсии, сохранив льготы и привилегии. Если такие люди и попадали в отдел по связям с рабочими и коммунистическими партиями социалистических стран, то они там долго не уживались и вынуждены были искать себе места поспокойнее. Не будем забывать, что отдел возглавлял Андропов, а под его руководством все бюрократические манеры, обеспечивавшие партийным чиновникам «непотопляемость», пресекались на корню. Поэтому утверждения недругов Крючкова, пытающихся представить дело так, будто на его последующей работе в органах госбезопасности сказались «привычки партократа», ничего общего с действительностью не имеют. Такими привычками Крючков похвастаться не мог. Вся предшествующая его биография — трудовая деятельность в рабочих коллективах Сталинграда военного времени, прокурорская работа, азы которой он постигал в самых низовых звеньях, дипломатическая служба в Венгрии, совпавшая с периодом тяжелейших потрясений, наконец, первые шаги в политике под руководством Андропова — свидетельствует о том, что этот человек — из другого теста.
86
См.: Крючков В. А. Личность и власть. М.: Просвещение, 2004. С. 109–110.