Страница 25 из 93
В те дни в экстремальную ситуацию мог попасть любой сотрудник посольства, едва он выходил в город, выполняя какое-либо поручение, связанное с посещением учреждений, ведомств, посольств социалистических стран.
В. Н. Казимиров тепло отзывался о Крючкове, который в критический период развития событий стал одним из наиболее доверенных лиц Андропова. При этом Владимир Александрович никогда не относился к тем людям, которые стремятся выслужиться перед начальством или угодить руководителю. Он всегда имел собственное мнение по тем вопросам, которые обсуждались в посольстве на совещаниях и планёрках, не скрывал его, излагал своё мнение спокойно и аргументированно. А Юрий Владимирович искренне уважал подчинённых, не боявшихся ему перечить, отстаивавших свою точку зрения.
Безусловно, большую роль сыграло хорошее знание Крючковым венгерского языка, и на многих встречах с венгерскими руководителями Владимир Александрович выполнял обязанности переводчика. И что ещё отмечал Казимиров, так это необычайную дисциплинированность и исполнительность Крючкова — качества, которые, казалось, были у него в крови.
Андропов, всегда требовавший системности и порядка в делах, отучал отдельных работников посольства от разболтанности весьма оригинальным способом. Сам он приходил на службу за полчаса до начала рабочего дня, а сотрудники посольства, придя на работу, расписывались у дежурного в журнале. Но в ту минуту, когда официально начинался рабочий день, дежурный нёс журнал в кабинет посла и клал на отдельный столик. Опоздавший вынужден был идти расписываться в кабинет руководителя. Посол при этом продолжал читать свои бумаги и даже, похоже, не обращал на проштрафившихся никакого внимания. Казимиров, как он сам вспоминал, там тоже пару раз побывал, после чего опаздывать перестал. Одним из немногих сотрудников, кому не пришлось ни разу перед началом рабочего дня расписываться в кабинете посла, был Крючков.
Но отличался он не только собранностью и деловыми качествами. Ему было свойственно какое-то неуёмное стремление помогать и делать добро окружающим, и это были не просто жесты и знаки внимания, которые в повседневной жизни носят скорее символический характер. Речь идёт о вещах более серьёзных и существенных. Причём, помогая людям, Крючков старался оставаться в тени, незамеченным. Казимиров привёл пример из собственной жизни. По возвращении из Венгрии его семья, которая нуждалась в жилье, долго не могла получить от МИДа нормальную квартиру. Предложения были, но по всему было видно, что исходили они от тех, для кого главное — «решить вопрос», а там хоть трава не расти. Совершенно неожиданно Владимир Николаевич узнал, что его жилищной проблемой занимается соответствующая служба ЦК КПСС (с чего бы это?), и вскоре она благополучно разрешилась. Лишь через несколько лет он совершенно случайно выяснил, что здесь не обошлось без участия Крючкова, который подключил к решению вопроса Андропова, уже имевшего в ту пору в ЦК КПСС большое влияние…
Владимир Александрович в горячие дни венгерских событий сопровождал посла, пожалуй, в большинстве его выездов. А они были непростыми и в любой момент могли печально закончиться. Крючков, по своей скромности, которая, кстати, отличала его на протяжении всей жизни, в опубликованных воспоминаниях об участии в этих поездках умалчивает. Но описывает один случай, из которого можно понять, с чем были сопряжены выезды посла.
Так, в ночь на 24 октября Андропов вместе с военным атташе отправился на военный аэродром встречать высокопоставленных гостей из Москвы. На окраине столицы они попали в засаду, были обстреляны, при этом их пробитая пулями автомашина, к тому же ещё угодившая в завал из деревьев, полностью вышла из строя. Пассажирам пришлось глубокой ночью в течение двух часов пешком добираться до советского посольства. А на улицах Будапешта было неспокойно, по ним бродили толпы возбуждённых и вооружённых людей, которые несколько раз пытались остановить странных пешеходов. Однако каким-то чудом всё обошлось благополучно. Участники этого ночного «похода» были удивлены выдержкой и самообладанием Андропова. Сам же Юрий Владимирович признался потом, что это происшествие стоило ему огромного нервного напряжения.
Надо сказать, что Юрий Владимирович беспокоился больше не за себя. Всем было видно, что он переживал прежде всего за безопасность сотрудников посольства и их семей (жёны и дети сотрудников были эвакуированы в самом начале ноября, в разгар бесчинств, творившихся вокруг посольства). Постоянное нервное и физическое напряжение дало о себе знать — в декабре 1956 года Андропов перенёс инфаркт. Его здоровье оказалось серьёзно подорванным в самом расцвете сил — ему было только 42 года…
4 ноября, чтобы пресечь действие мятежных групп, принявших откровенно кровавый и разбойный характер, в Будапешт вновь вошли советские части. Отказавшись от цивилизованных способов борьбы и разрешения жизненно важных для страны проблем мирным способом, не признавая серьёзных уступок и подвижек, предпринятых со стороны руководства ВНР, мятежники сами сделали этот выбор.
Существует мнение, что если бы не серьёзные кадровые просчёты, в которых, безусловно, была вина и советского руководства, развитие событий в Венгрии, процесс назревших преобразований можно было решить иным образом. Но, думается, даже избежав серьёзных ошибок, от непримиримых, жестоких столкновений уйти бы не удалось — такой сценарий совершенно не устраивал ЦРУ и спецслужбы западных стран, чьи замыслы и цели носили глобальный характер: переворот в Венгрии должен был стать лишь первым этапом открытой борьбы за полное уничтожение «коммунистической заразы» в Европе.
Имре Надь бежал в югославское посольство, а затем был вывезен вместе со своими ближайшими сообщниками в Румынию. В июле 1957 года он был возвращён в Венгрию и предстал перед судом, который приговорил его к высшей мере наказания.
Новый руководитель Венгрии — Янош Кадар воспринял историю с Надем как свою личную трагедию, которая не оставляла его в покое на протяжении всей жизни. Крючков, который сдружился с Кадаром, очень сожалел, что тот не дожил до того дня, когда стали известны материалы, раскрывающие непосредственное участие Надя в репрессиях, развёрнутых против венгерских коммунистов, находившихся в СССР, в 1930-е годы.
В 1989 году В. А. Крючков, будучи председателем КГБ СССР, представил в Политбюро ЦК КПСС архивные материалы, касающиеся Имре Надя. В них раскрывалась неблаговидная деятельность венгерского политика, который с 1933 года сотрудничал с НКВД как секретный агент по кличке «Володя». В результате множества лживых доносов на своих соотечественников, многие из которых были сотрудниками Коминтерна, Надь обрёк на смерть более 150 венгерских коммунистов. Эти материалы были направлены руководству Венгерской социалистической рабочей партии, которая попросту положила их «под сукно» — в это время в Венгрии, как и в СССР, бурными темпами шёл процесс «демократизации». Нужны были мученики «за свободу и демократию», и венгры решили, что именно Надь подходит на роль национального героя.