Лола Роза

Маме нужно было вернуться в больницу за результатами анализов. Тетя Барбара поехала с ней. Я надеялась, что они придут встречать нас из школы. Мне так хотелось увидеть их весело улыбающимися у школьных ворот. Но они не пришли.

Мы с Кендэлом шли домой вместе с Харприт и Амандип. Я без умолку болтала с Харприт — всякие глупости о мальчишках, футболе и рок-звездах — и при этом непрерывно твердила про себя: "Пусть с ней все будет в порядке, ну пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста!"

Я старалась не наступать на трещины в асфальте — на случай, если это приносит несчастье.

— Ты что, натерла ногу? — спросила Харприт.

— Нет.

— А почему ты так смешно ходишь — задираешь ноги, как пони?

— Как пони? — Я наклонила голову набок и заржала. — Дай мне морковку и кусок сахара.

— Вот ненормальная! — засмеялась Харприт.

— А я акула, а не пони, — сказал Кендэл. — Берегись, Амандип!

Он поднял руки вверх, разинул рот на полную ширину и стал носиться вокруг нас.

— Прикрой рот, Кендэл, у тебя аж горло видно. Харприт, жаль, что ты не видела, как тетя Барбара изображает слона.

— Мне нравится твоя тетя. Где она сейчас?

— С мамой. — Голос у меня задрожал.

Кендэл посмотрел на меня и сразу перестал быть акулой. Он вложил руку мне в ладонь и не отпускал руку всю дорогу домой.

Как только мы вошли, я поняла, что дело плохо. Мама скорчилась на диване, уткнув подбородок в колени, и вся ее косметика растеклась от слез. Тетя Барбара попыталась улыбнуться нам, но глаза у нее тоже были красные.

— Мама! — вскрикнула я.

Она протянула руки, и мы бросились к ней. Она прижала нас к себе, а тетя Барбара стояла рядом и смотрела на нас.

— Плохие новости, — сказала мама. — Это действительно рак, и он развивается. Во всех лимфатических узлах под мышкой тоже нашли рак. Поэтому надо делать химию, от которой меня будет все время тошнить и, наверное, все волосы выпадут.

Она снова заплакала.

— Ты будешь смешная без волос, — сказал Кендэл.

— Не болтай ерунды. Мама все равно будет красивая, — сказала я с бешенством. — Это только пока она не выздоровеет.

— Вот только выздоровею ли я?

— Конечно, выздоровеешь, — сказала тетя Барбара.

— С тем же успехом можно сказать: "Конечно, нет". Знаешь, какие у меня шансы, Лола Роза?

— Никки, прекрати. Не надо ей все это рассказывать, — вмешалась тетя Барбара.

— Слушай, это моя дочь, я сама разберусь, что ей говорить. Я ничего не скрываю от детей. Так вот, шансы мои — пятьдесят на пятьдесят, даже если я соглашусь на всю эту химию и облучение. Так-то, Лола Роза. Вот тебе и госпожа Удача.

Мне казалось, что голос Рока у меня в голове кричит дурные вести в громкоговоритель. Он кричал так громко, что я больше ни о чем не могла думать.

Кендэл, кажется, не очень понял, о чем речь, и принялся канючить, чтобы включили телевизор. За чаем он ничего не хотел есть и начал беситься, когда пришло время ложиться спать; он носился по всей квартире и ни за что не желал надевать пижаму. Мама прикрикнула на него, Кендэл разрыдался и никак не хотел успокоиться. Он рыдал целый час, пока все мы совершенно не выбились их сил.

Когда он наконец утихомирился, продолжая тихонько всхлипывать во сне, мама попросила тетю Барбару спуститься в магазин за вином. Она пила не отрываясь, глотая вино, как лекарство, пока голова у нее не отяжелела и глаза не закрылись.

— Тебе тоже пора уснуть, Лола Роза, — сказала тетя Барбара.

— Я, наверное, не смогу.

— Иди ко мне. — Тетя Барбара крепко прижала меня к себе. Но даже в ее объятиях мне было неспокойно.

— Это несправедливо, — пробормотала я ей в плечо.

— Конечно.

— Я не могу так — когда все время страшно.

— Это правда ужасно.

— Я хочу только, чтобы мама поправилась, а отец оставил нас в покое и чтобы мы жили счастливо, как все люди. И потом… Я знаю, что это плохо, но я сержусь на маму. — Я расплакалась. — Я понимаю, что она не виновата, что она не нарочно заболела раком, но кажется, будто она все портит. О Господи, прости меня, я не должна была так говорить. Это очень плохо. Я плохая.

— Нет, милая, на тебя просто слишком много всего обрушилось. Ты не только не плохая, а самая лучшая девочка на свете. Я ужасно горжусь своей замечательной племянницей. Ты не представляешь, как я рада, что снова встретилась с тобой и Кендэлом.

— Вы правда останетесь с нами?

— Мне надо будет на днях съездить домой, посмотреть, как там дела в пивной, взять еще одежды и зайти в банк, но я сразу вернусь, обещаю тебе. Я буду с тобой, Лола Роза, что бы ни случилось.

Я обхватила руками ее большое, доброе лицо. Голубые глаза прямо смотрели в мои. Она говорила серьезно, сомнений быть не могло. Я прижалась к ней и почувствовала, что очень ее люблю.

Мамино лечение очень меня пугало. Ей приходилось ездить в больницу, где ей вливали лекарства. Тетя Барбара сидела там с ней и привозила ее на машине домой. Потом ее начинало тошнить. Приходилось ставить ей ведерко возле кровати, потому что она иногда не успевала добежать до туалета. Ей дали в больнице таблетки от тошноты, но ее все равно все время мутило; она лежала вся бледная, потная и грустная и непрерывно зевала.

— Эти гады меня просто травят, — ворчала она. — Я не могу больше блевать каждую минуту. Не поеду я больше в эту больницу. Не надо мне этого лечения.

— Нет, поедешь, — отвечала тетя Барбара. — И будешь лечиться и поправишься, слышишь?

— Я бы лучше положилась на судьбу — какая бы она ни была.

— Да, но ты не имеешь права думать только о себе. У тебя дети.

— Им будет лучше без меня, — сказала мама.

— Не будет! — вскрикнула я. — Ты нам нужна, мама.

— Ты мне тоже нужна, детка. Я тебя очень люблю, родная моя, и Кендэла тоже. Я бывала вам не очень хорошей мамой. Как ты думаешь, может быть, эта болезнь — наказание?

— Нет! Ты всегда была очень хорошей мамой, — сказала я.

— Я и сестрой была не самой лучшей, — заметила мама, когда тетя Барбара подошла положить ей на голову влажное полотенце.

— Чистая правда, — звонко ответила тетя Барбара. — Но раковые клетки не начинают размножаться от того, что ты когда-то была скверной девчонкой. Кончай ныть, устраивайся поудобнее и постарайся уснуть.

— Раскомандовалась! — Мама потянулась и поймала руку тети Барбары. — Прости меня, Барб. За все.

— Да простила я тебя. Это все уже быльем поросло. На самом деле я тебе благодарна.

— За что благодарна? Что ты сделала, мама? — спросила я.

— Неважно. Забудь, — сказала тетя Барбара.

— Я не могу забыть. А если я умру? Я не хочу в ад! — Мама расплакалась.

— Ты не умрешь пока… У тебя еще много-много лет, — твердо сказала тетя Барбара. — И что за чушь ты мелешь про ад?

— Папа говорил, что я отправлюсь прямиком в ад.

— Папа был просто старый дурак.

— Мне всегда казалось, что вы с папой очень держитесь друг за друга. Ты всегда была его любимицей.

— А почему дедушка сказал, что ты отправишься в ад? — настаивала я. — Потому что ты сбежала с папой?

— Для начала я сбежала с парнем Барб, — сказала мама.

Я уставилась на тетю Барбару.

— Майкл был ее женихом. У них уже был назначен день свадьбы, заказано свадебное путешествие, все обговорено. Я должна была быть подружкой невесты.

— В сиреневом платье с фрезиями в волосах, — сказала тетя Барбара. — А у меня должно было быть все по полной программе: белое кружевное платье и букет из лиловых фрезий и белых роз. Правда, я уже и тогда была полновата для белых кружев, но я села на строжайшую диету, чтобы сбросить за три месяца двадцать килограммов. Все было предусмотрено до мельчайших деталей!

— Не предусмотрено было только то, что я все испорчу, — сказала мама. — Он мне даже не особенно нравился. Вообще-то, мне казалось, что он скучноват.

— Он и был скучноват, — сказала тетя Барбара. — Я всегда заранее знала, что он скажет.

— Но ты не знала, что он сделает.