Вопросы и ответы

«Какие у тебя воспоминания об отце?»

О своём отце, светлейшем герцоге Солквеике, Дуики вспоминает нечасто. Теперь уже нечасто — так будет правильнее и точнее сказать. В конце концов, со смерти его проходит десяток столетий, и даже самому длительному трауру за такое количество лет приходит время закончиться.

Память, впрочем, удивительная штука. Многое она стирает временем и налётом других воспоминаний, предавая даже некогда важные образы забвению. Не только события падают, бессильные, перед её безжалостностью; лица и силуэты живых фигур тоже остаются в далёком прошлом.

Скорее всё-таки к счастью, образ отца не покинул память Дуики полностью. Однако он, словно старое древнее полотно, потёрся и потускнел, части его выцвели и повредились, не подлежа восстановлению. Так, закрывая глаза, Дуики с трудом мог восстановить перед ними строгий благородный лик родителя, и почти не мог вспомнить звучание его речи.

Поначалу это пугало. Но со временем Дуики примирился с данностью — время безжалостно стирает из памяти тех, кто ушёл. Даже самых родных и близких… Тем более что с отцом они, вообще-то, никогда не были родными и близкими.

Иногда того вовсе казалось, что вместе их связывает только кровь. Даже внешнего сходства у отца и сына практически не было — Дуики почти всем пошёл в мать, и глядя на него, светлейший герцог снова и снова разбивал себе сердце, видя родные и любимые черты ушедшей супруги.

Дуики, вообще-то, мог только догадываться, как это, должно быть, на самом деле было больно.

Собственно, из-за этого отец старался держаться от него в стороне. Как бы Дуики ни силился вспомнить, ни одного случая, чтобы родитель был ласков и приветлив с ним, припомнить он не мог. Вероятней всего, что и не было никогда таких моментов.

В глубокой-глубокой юности молодого виконта это злило. Обижало, доставляло боль и непонимание. И злило. Это была не его вина, что мать умерла, но он был всего лишь ребёнком — ребёнком, нуждавшемся во внимании и участии родного отца, а не многочисленных слуг и учителей, обучающих наследника древнейшего рода уму-разуму.

Со временем, впрочем, он привык и смирился. И тогда отец наконец-то вспомнил о нём. Не как о сыне, правда, скорее, как о партнёре, преемнике, которому однажды доведётся занять его место. И вот тогда светлейший герцог снизошёл и стал лично обучать своего отпрыска. И то, вероятно, лишь потому, что знал, что никто лучше него самого не справится с этой задачей — иначе и тогда бы он нанял соответствующих учителей.

Отец и взаимодействуя с сыном держался от него отстранённо. Дуики чувствовал эту незримую стену, которой тот отгородился от него. Воспринимал и вправду скорее как партнёра, а не сына, и в глубине души Дуики злился ещё больше, чем в детстве.

Наверно потому, что ему от этого было в разы больнее.

Это было парадоксально и очень глупо. Но несмотря на холод своего отца, Дуики до последнего продолжал тянуться к нему. Он не испытывал ненависти или пренебрежения — лишь глубокое уважение и тоскливую привязанность к тому, кто дал ему жизнь. Даром, конечно, что сам родитель при этом был оплотом равнодушия и пренебрежения.

Дуики злился — в первую очередь на себя. В конце концов, он смирился и примирился с тем, что никогда не сможет стать для равнодушного отца таким же равнодушным сыном. Как иронично было то, что светлейший герцог осознал это только на пороге собственной смерти!..

Закрывая глаза, Дуики почти не может воссоздать внешний облик своего отца. Но он отчётливо помнит все те эмоции и чувства, что родитель вызывал в нём. Они по-прежнему ярко горят благодарностью и безмерным уважением.

И откликаются отголосками тупой боли, которую ему, очевидно, никогда не суждено будет забыть.

========== Вопрос 7 ==========

Комментарий к Вопрос 7

«Почему у вампиров принято быть только гетеросексуалами? Неужели вообще не было хотя бы бисексуальных вампиров?»

Нравы в вампирской обществе всегда были консервативны. Хоть и казалось, что радикально настроенная (в частности против королевы) знать ведёт себя намеренно вызывающе и возмутительно, всё равно за рамки строгих догм, тысячелетиями подпитываемыми в обществе, даже она никогда не выходила. Вампирской ментальности не была характерна ориентированность на какие-либо перемены, и общепринятые нормы даже у радикалов и бунтарей были впечатаны в само подсознание.

Дуики не знал толком, откуда пошла такая тенденция, учитывая особенности предков, от крови которых вышли вампиры. Однако к однополым отношениям, неважно, между мужчинами ли, или же между женщинами, они не просто питали неприязнь. Это была самая настоящая ненависть.

Не было для вампира более позорного оскорбления, чем обвинение в сношениях со своим полом. Не было более унизительного подозрения, не было более позорного обвинения. Уж если кто серьёзно попадал под него — ничто не могло смыть этот позор с его репутации. Оставалось несчастному лишь расстаться с жизнью, ведь отныне всегда и везде был он гоним и отвержен, словно бешеный пёс. А уж если как-либо подобные обвинения подтверждались…

Казнь за отношения со своим полом была жестока хотя бы тем, что никто, ни одна живая душа, наблюдающая за ней, не испытывала к несчастному никакого сочувствия. Лишь брезгливое презрение и искреннюю уверенность в том, что такой ублюдок должен умереть. Ещё и посредством самого унизительного метода.

Дуики никогда не понимал этого. Не то чтобы он сочувствовал или всерьёз погружался в долгие философские размышления на тему любви и отношений. Но будучи дипломатом и много путешествуя по миру, он видел нравы и отношения других народов. И нигде, кроме Ишола, не было такой ненависти и непринятия выборов любви, если она касалась представителя твоего же пола.

«Мужчина не может любить мужчину, а женщина не может любить женщину» — категорично, вполне в духе своей консервативной ментальности, когда-то давно на удивление сына ответил отец. Дуики не спорил тогда, не спорил и сейчас, но всё же так и не смог понять, кто, когда и почему так решил. Другие народы абсолютно спокойно снова и снова доказывали обратное… И только вампиры упрямо и жестоко отстаивали традиционность любви и отношений.

— Всё просто, — светлейшая герцогиня Ахваин небрежным движением сложила изящный веер. Лукавым блеском сверкали тёмные изумруды её глаз, пока она изящно поднесла к губам бокал вина, делая небольшой глоток.

Дуики сидел напротив неё, задумчиво глядя на шахматную доску. Светлейшая герцогиня слыла эксцентричной, но невероятно умной женщиной, и пожалуй, была одной из немногих в высшем свете, чью компанию он мог терпеть. Да и… С ней всегда можно было поговорить на весьма занятные темы и услышать на них нетривиальное мнение.

— Странно, что ты, лорд Дуики, так до сих пор и не додумался до этого, — она хмыкнула, отставляя бокал, и вновь раскрыла веер, пряча за ним нижнюю часть лица.

— Увы, миледи, вопросы отношений не так актуальны для меня, как для других, — Дуики изогнул губы в усмешке. — Поэтому думаю о них я гораздо реже, чем, возможно, следовало.

— Всё просто, — женщина повторила свои слова, небрежно перемещая по доске чёрную башню ладьи. — Нас и без того мало. Всегда было мало, а после множества войн друг с другом стало ещё меньше. И вам, как никому, известно, что восполнять потери так же быстро и в таком же объёме, как другие народы, мы не можем. Женщины наши плохо приспособлены к деторождению — Судьба благосклонна лишь к новорожденным детям.

Да, смертность женщин во время родов была бичом их народа, но, к счастью, смертность детей, наоборот, была одной из самых низких в сравнении с другими. Однако утешением это было слабым, ведь размножаться без женщин вампиры не были способны, а плодить полукровок… Это рано или поздно приведёт их к полному краху и ассимиляции.

— А теперь представьте, милорд, если ко всему этому добавится повальная тенденция мужчин сходиться с мужчинами, а женщин с женщинами, — Ахваин лукаво улыбнулась уголками губ. — Думаете, у нашего народа станет больше шансов на выживание? — Дуики отвёл глаза от доски, посмотрев на собеседницу долгим взглядом. — Женщины и так не стремятся выходить замуж и рожать детей, — она вздохнула и на мгновение прикрыла веки. — А уж если начнут лояльно относиться к отношениям, или того хуже, бракам между ними, они определённо предпочтут долгую жизнь друг с другом, чем почти вероятную смерть во время рождения ребёнка.