Страница 13 из 14
Сокрыв проходы тайных троп, что ведомы ему,
B глухих лесах седой холоп их молча вел во тьму.
Тишину, которая возникла после моего очень сомнительного исполнения, казалось, можно потрогать руками.
— Это ваши стихи, ваше высочество? — негромко кашлянув, спросил, наконец, Ломоносов.
— Нет, — я покачал головой. — Их написал человек… которого я случайно встретил, когда ехал в Петербург, — ну, пусть будет так. — Мне известно лишь имя — Олег Абрамов, и я даже не знаю, жив он еще или нет. Я прошу вас, Михаил Васильевич, лично проследить за тем, чтобы имя этого холопа не было забыто или его подвиг как-то искажен. Ведь, если разобраться, ему я обязан тем, что вообще появился на свет.
— Ваше высочество, о чем вы сейчас говорите? — я прикрыл глаза, и, когда открыл, то все то спокойствие, которое мне с большим трудом удалось обрести, испарилось, как будто его и не было.
— Господин Шумахер, вы зря сюда пришли, и зря меня разозлили, — прошипел я, глядя на проштрафившегося секретаря и казначея, лишь недавно оправданного. Его, насколько до меня дошли слухи, обвиняли в казнокрадстве, но все же оправдали. — Ее императорское величество Елизавета Петровна в доброте своей сделала мне подарок — обширные владения в конце дороги к Петергофу. И повелела обустроить эти владения, используя всех, кого я посчитаю нужным. Например, сеньор Растрелли сейчас в поте лица трудится, создавая чертежи будущих строений. А вот вам я поручаю найти инженеров и организовать подачу воды в каждое здание из единой водонапорной башни, кою вы и построите. А также отвод воды и нечистот, по примеру Большой Римской Клоаки, али еще как придумают инженеры, но прежде покажите планы мне. без моего одобрения, чтобы ни один проект запущен не был, это понятно? — Шумахер неуверенно кивнул.
— Но куда сливать нечистоты? — краем глаза я заметил, что Миллер уже топчется возле двери, не желая привлекать к себе внимания.
— Придумайте что-нибудь, хоть селитряницы организуйте и туда все дерьмо сливайте, лишь бы запахов и загрязнений не было! А теперь пошли все вон, — я милостиво отпустил этих слишком хитромудрых господ, пожелавших сыграть на том, что настоящий Петр был, похоже, немцем до мозга костей, и с ним этот спектакль, скорее всего, имел бы успех. Сюрприз, однако. — Господин Ломоносов, останьтесь.
Миллера, Шумахера и Штелина, как ветром сдуло. Когда дверь за ними закрылась, я повернулся к Ломоносову, задумчиво смотрящему на меня.
— С Шумахером нужно быть осторожней, ваше высочество, — сказал он. — Ему благоволит князь Юсупов. Вместе с Игнатьевым они уже не раз вытаскивали Шумахера из неприятностей.
— Вас это не должно касаться, — я понимаю, он хочет, как лучше, но у меня сейчас слишком мало времени, чтобы начать все задумки. — С Борисом Григорьевичем Юсуповым я встречаюсь завтра, — я задумчиво смотрел на стол. — Собственно, поэтому я и попросил вас остаться.
— Не понимаю, как я связан с вашим намерением встретиться с князем? — Ломоносов нахмурился, он действительно не понимал.
— Я хочу перенести производство из мастерской в специально созданную стекольную мануфактуру и хочу просить Бориса Григорьевича мне в этом помочь. Так что проблемы Шумахера — это последнее, что будет его волновать, если он займется этим делом.
— Да, вы упоминали об этом обстоятельстве, ваше высочество, в прошлый раз, когда посещали мастерскую, но не говорили, что перенос начнется очень скоро.
— Я об этом не знал. Так сложились обстоятельства, что мне нужно уехать, я надеюсь, что не слишком надолго, но, как получится. Это будет зависеть от многих обстоятельств, и я не хочу, чтобы мои начинания прерывались на неопределенное время. Создать стекольную мануфактуру с нуля — это дело не одного дня. К тому же необходимо отладить начало производства. И в этом-то вы и должны помочь.
— Я никогда не сомневался в том, что именно мне предстоит эта честь, — усмехнулся Ломоносов. Почтения в нем не прибавилось ни на грош, и я даже не знал. Радоваться мне или огорчаться такому положению дел. Сегодняшнее столкновение дало толчок для меня в сторону того, что иностранцев надо убирать с преподавательских должностей и как можно быстрее. Никто не запрещает пользоваться плодами их изысканий, но самим им в России делать нечего. Если только совсем улетевшим, как тот же Д,Аламбер, которому вообще на все, кроме собственных изысканий наплевать. Я смотрел так пристально, что Ломоносов начал заметно нервничать, а ухмылка пропала с его лица. — Что-то не так, ваше высочество?
— Я хочу, чтобы вы кое-что посмотрели, господин Ломоносов, и высказали мне свое мнение, когда вернусь из своей поездки. — Протянув ему рукопись, которую только что вытащил с одной из книжных полок, на мгновение задумался, а потом добавил. — Также, я хочу увидеть доклад по поводу ваших измышлений о металлах и металлургии, которой вы вплотную занялись, после окончания работ со стеклом.
— Да, у меня есть идеи на сей счет, — Ломоносов поднял глаза к потолку. — Только нужно еще несколько опытов провести. Особливо с нагреванием металлов при их реакции с сильными кислотами. Никак не могу понять, откуда там воздух берется, и чем больше кислоту водой разбавляешь, тем воздуха больше выделяется… — Ясно, он ушел в свой астрал, или как там у ученых называется это состояние, когда весь мир отходит на задний план… Что он сказал? Я помотал головой. Если я еще не совсем растерял свои знания, а то, о чем он сейчас говорил все-таки касалось моей прежней работы так или иначе, то выделяется сейчас в его лаборатории совсем не воздух, а водород в чистом виде.
— Господин Ломоносов, я здесь, — он посмотрел на меня расфокусированным взглядом, и кивнул. — Отлично, вы меня видите и воспринимаете. Идите, и готовьте доклады. А еще, большая просьба к вам, не могли бы вы тот воздух, что при ваших опытах выделяется, куда-нибудь собрать?
— Собрать? — он нахмурился, не понимая, что я имею в виду.
— Ну, да. В непроницаемый кожаный мешок, например?
— Эм, можно попробовать. А вам зачем, ваше высочество? — запоздало поинтересовался он.
— Просто интересно, можно ли его куда-нибудь собрать, — я пожал плечами. — Идите, господин Ломоносов, идите. И постарайтесь больше не выражать свои протесты настолько импульсивно. Меня ведь рядом может не оказаться. А Игнатьев с Юсуповым благоволят вашим оппонентам, вы сами говорили об этом. — Ломоносов поклонился и вышел из кабинета, сжимая в руке рукопись, на которую в этот момент поглядывал с явным любопытством.