Страница 25 из 33
С пронзительным воплем, сопровождаемым диким свистом и озлобленным шипением, крылатая тварь пикировала с ночных небес в их сторону, заставив отпрыгнуть по разные края дороги. Кругом были плотно закрытые ставни и двери городских домов, а также разных заведений. Укрыться было негде за исключением нескольких никем не запряжённых телег, под которые можно было бы рискнуть залезть, да сараев с инструментами, чьи двери не имели наружных засовов.
Однако, в отличие от Себастьяна, пытавшегося скрыться от погнавшейся за ним бестии, Бальтазар себе никакого укрытия не искал. Взглянув наверх, он испустил несколько полупрозрачных чёрных черепов-ищеек, слетевших с его сосредоточенного молодого лица. И эти колдовские формы полетели выискивать чудовище прежде, чем заряд сотворившей их энергии развеется в воздухе.
Таким образом, у некроманта оказалось множество «глаз», способных видеть различные локации центра Сельваторска. Тварь приютилась на округлой крыше колокольни, пытаясь выискать не его, а представителя рода Гадияров, но и размахивающий своим клинком самоуверенный барон её вполне устроил в качестве цели.
С шипением и клёкотом, разевая свою скалящуюся сотней игольчатых зубов пасть, она ринулась вперёд и словила на грудь терновый сплетенный заряд, опутавший её живыми колючими побегами, разрезающими плоть и впивающимися в тело.
Однако даже если руки существа оказались скованы, ногами, зависнув в воздухе, она дралась ничуть не хуже. Парируя и отражая все выпады верного клинка, сиявшего сейчас, как катализатор вложенной магической ауры, зубастая бестия шипела и свиристела, клацая челюстями.
Когти на массивных женских ногах пытались добраться до лица некроманта, запутывались в его волосах, едва не схватив за те и не приподнимая его в воздух. Но скользящее из стороны в сторону лезвие всё же нанесло раны по её серым мускулистым икрам, не выпуская крови, но вскрывая тёмное синеватое мясо из-под плотной серой кожи.
Срезать или переломать крепкие птичьи когти, увы, не получилось. Они оказались противоестественно прочными, не желая поддаваться даже размашистым ударам хорошего меча. Дабы избавиться от этих костяных серпов, следовало срубить ей пальцы, а то и все стопы. Но Бальтазару бы, наоборот, хотелось, чтобы она не порхала над ним, как агрессивное жалящее насекомое, а спустилась на землю, потому стремился в первую очередь поразить и изодрать монструозной девице крылья, уворачиваясь от всех её выпадов и вооружённых конечностей.
Человеческого строения ноги выглядели невероятно мускулистыми. Словно от напряга мышц наружные бледные ткани покрова вот-вот лопнут, натянувшись до предела, обнажив тёмную плоть. Сейчас их, правда, ногами и назвать-то уже было тяжко. Это были настоящие лапы заживо гниющей бестии, свирепой, как пробирающий до костей её леденящий вопль, жаждущей отмщения и возмездия за те невзгоды и гибель, что принес их династии пришедший сюда на смену род.
Фурия взвыла, сделав несколько кругов и ударив некроманта в спину, так что тот отлетел в крупный стог сена подле телеги. Собиралась пикировать вниз, но в неё вонзился крестьянский топорик, брошенный Себастьяном из раскрытого сарая. Тот метнул ещё серп, но он не пожелал следовать выбранной траектории и не добрался до цели.
Крылатая нежить, стряхнув из серой плоти угодившее в тушу лезвие колуна, метнулась туда, в мгновение ока пробив сарай насквозь. Пронеслась с душераздирающим адским визгом, подобным завыванию нечистой силы в оргиях неистового шабаша. Но Себастьян уцелел, упав на пол так, чтобы бестия пролетела мимо, а затем юркнул в небольшой погреб, где хранились упряжь, подковы, банки с гвоздями и несколько щёток для лошадей.
Целиком поместиться туда было непросто, пришлось вытаскивать содержимое и ютиться на корточках, но взмывшую ввысь бестию уже вновь атаковал магическими лучами некромант, оставляя дыры в мембранах крыльев, пытаясь заставить шипящее нечто спуститься на землю и прекратить летать над их головами.
Налитые кровью глаза будто бы сохранили свои исходные человеческие размеры, некогда принадлежавшие молодой женщине, с которой и произошла эта чудовищная трансформация. Она ринулась на пришлого гостя, и Бальтазар тщательно выбирал момент, чтобы вонзить свой клинок ей меж рёбер. Но в самый ответственный момент, некто рывком вбок сбил его с перекрёстка, впечатав в каменную кладку таверны и прижимая туда с недюжинной силой.
– Уймись, наконец! Как ты не понимаешь! – Из-под тёмно-зелёного капюшона сверкали зелёные глаза лучницы чародейки.
– Опять ты, – вздохнул некромант, хватая её и переворачиваясь, теперь придавливая уже сам несносную лучницу к стене за шею эльфийским луком. – Видел я, что ты странная, но чтобы вот так защищала безумную нечисть…
Он поглядел ввысь, как кружила над ними бестия, словно остерегаясь лучницу-чародейку. Вероятно, они бились здесь чуть ли не каждую ночь. И если намедни Кира нашла время ещё и леса на подходе к городу патрулировать, значит, её стрел и магии хватало, чтобы, если уж не ранить всерьёз крылатую нежить, то хотя бы как-то загнать обратно в башню. Например, пронзив все её перепонки, лишая возможности летать, или попав той по глазам, до следующего перерождения сделав недееспособной.
– Зачем ты здесь? Хочешь её подчинить себе на службу? – ловко перевернулась она, используя вес соперника против него же, и опять прижала Бальтазара к холодной кладке. – Ничего не выйдет! – гордо заявила чародейка, сверкая глазами. – Фурия – это существо, порождённое местью. Ребекка Роарборх, заморённая голодом, прогрызла себе запястья и своей кровью из последних сил прокляла собственное тело, обрекая на становление этим чудовищем. Фурия появляется там, где совершены противоестественные преступления, где нарушена честь и священная клятва! Это порождение мрака по ночам выходит из своего жилища и жаждет кровожадного отмщения! Её не остановят ни мольбы, ни просьбы, от неё не откупиться и не договориться. Она – сам неумолимый закон природы!
– Видать, у вас с ней много общего, – только и усмехнулся на это Бальтазар, попробовав ещё раз поменяться позициями, но не вышло.
Рассерженная таким сравнением женщина попыталась ударить острого на язык барона промеж ног, но бойкая коленка её наткнулась о защитный металлический гульфик, предусмотрительно надетый тем под кожаные штаны в качестве защиты. Барон хитро заулыбался, намекая о её предсказуемости. А вот зубастое чудище уже не кружило и не нависало в чёрных небесах над этим местом, а, по всей видимости, реяло над улицами города, выискивая Себастьяна и других более доступных для себя жертв, чем некромант и охотница-чародейка.
– Уходи прочь! – перестала вдавливать его в стену и нацелила свой сверкающий лук чародейка.
– А то что? Выстрелишь в меня? Ты же уже попадала, помнишь? Даже несколько раз, а ничего путного не вышло, – горели фиолетовым пламенем его аметистовые глаза.
– То было не в упор и не тремя стрелами разом, – полыхали нацеленные на него наконечники то зелёным, то ярко-малиновым пламенем.
– Если уж суждено умереть, я хотя бы должен понять, – спокойным тоном говорил ей некромант. – Почему же ты её защищаешь? И что вас связывает между собой?
– Ты ничего не знаешь о том, что здесь было. Под династией Роарборхов Сельваторск процветал, был крупнее, и в центре помимо этой башни стоял настоящий небольшой замок, от которого теперь ничего не осталось кроме неё. Мой род городских чародеев служил им поколение за поколением. И однажды сюда пришли Гадияры, бежавшие из Империи от тамошних скверных порядков. Они служили правящему роду, но предали его. Выдали своих дочерей за сыновей верховного боярина, и те в первую же ночь перерезали юношам глотки. Самого же его со слугами замучили до смерти в тронном зале, где принимали послов и прошения от народа. Оставалась последняя наследница, незамужняя Ребекка, первая из детей последнего правителя, старшая дочь свергнутого семейства. Её заковали в кандалы, с позором протащив нагой по улицам города под улюлюканье толпы, избили, прилюдно многократно надругались и заперли в подвале башни, ни разу не удосужившись принести еды. Она умерла, став мстительной Фурией. И хотя замок давно разрушен, Башня Ужаса ещё стоит. Никто не приближается к её обители, где она с ненасытным голодом теперь соскабливает мясо с костей своих жертв, – с серьёзным видом рассказывала ему чародейка, так и не опустив лук.