Страница 7 из 122
Во всяком случае сумасшедшие бабки со своими замученными внуками мне встречались там в огромном количестве. И все они были точно такими, как в фильме. И атмосфера была всё та же.
Впоследствии, по прошествии многих лет, в 2016 году мне выпало снова посетить это ужасное место. Боже мой, ничего не изменилось! Ничего!
И даже через пости десять лет я увидел всё ту же сцену: маленького мальчика пытаются затащить в кабинет гипнотизёра. Та же ободранная дверь, тот же запах чая и мочи в коридоре, тот же гипнотизёр. И тот же плачущий мальчик, и та же властная крикливая бабка, калечащая собственного внука.
Годы идут, а ничего не меняется.
Всё те де сайентологические, кришнаитские, иеговистские и другие сектантские брошюры на столиках и подставках. Их обильно поставляют тула для бесплатного распространения наши московские тоталитарные секты.
Не поменялись и методы работы.
Что в 2007 году, что теперь родителям рассказывают оккультные сказочки про «детей индиго» и говорят, что «ваш ребёнок особенный», что «надо лишь раскрыть его потенциал». После этого невежественные родители отдают шарлатанам последние деньги.
Я помню, что в моей группенекоторым детям не хватало даже на еду, ибо их малоимущие родители всю зарплату спускали на занятия во «Дворце пионеров».
Люди тоже не меняются.
Ещё в моём детстве там работали педофилы, занимавшиеся с детьми «лечебной физкультурой» и «тибетской гимнастикой». Ну, а параллельно с этим насиловавшие совсем ещё маленьких детей. Эти же люди, пусть немного постаревшие и поселевшие продолжают насиловать детей и сегодня.
По-прежнему в этот «Дворец пионеров» заглядывают кришнаиты и вербуют доверчивых мамочек и бабушек.
Всё осталось по-прежнему…
Ничего и не изменилось за столько лет. Даже мебель всё та же!
Ничего особого из времени своего обучения во «Дворце пионеров» я не вынес.
Собственно, и помню я оттуда не так много. Помню, как мы с бабушкой строили из веточек запруды на водосточной канаве. Помню, как зимой я катался на ледянке с ближайшего холма.
Тогда рядом был покрытый зелёной траврй холм. Крутой был холм. В прямом смысле слова крутой. Градусов 75, а а может и более. Тогда я безбоязненно катаося с него на ледянке, а вот сейчас бы, наверное, не осмелился. Проверить это уже нельзя, ибо холм давно забетонировали.
Это сделали потому, что там разбилось насмерть несколько детей. Как раз во время зимних катаний.
Вообще же смерти в этом учбном заведении случались часто.
В олной группе на моей памяти мальчик пяти лет выпрыгнул из окна. Учительница английского орала на него, орала, а он всё плакал, плакал. Потом учительница отошла, а он выпрыгнул через открытое окно. Она вернулась, но уже было поздно.
Во время занятий «тибетской гимнастикой» нас насиловали.
Сначала я ничего не понимал, а когда стал о чём-то догадываться, то побоялся сказать обо всём родителям. Я боялся, что они расстроятся или, что ещё хуже, начнут ругаться. А ведь они были тогда так счастливы. Им казалось, что во «Дворце пионеров» мне хорошо.
Словом, это ужасное заведение не смогло меня сломить и уничтожить. Частью потому, что я был непримиримым нонконформистом, частью потому, что мы не так уж много и долго туда ходили.
Я делал всё возможное для того, чтобы не пойти туда. И больным прикидывался, и в истериках бился. Очень мне не хотелось идти в этот детский ад.
Детский ад. Лучше и не скажешь.
Ужасное место. Когда вспоминаю о нём, – такая тоска накатывает, что дить не хочется.
Жить я, однако, должен. Мне ещё надо дописать жту книгу до конца.
Так, ладно, что я там ещё помню?
Спектакли. Мы постоянно ставили спектакли совершенно авангардного типа. Совсем в духе Мейерхольда и Богомолова.
Не помню уже, кого именно я там играл, но помню, что меня все хвалили.
Ещё я могу вспомнить про Лену Пискарёву.
Это была девочка из очень бедной семьи. Она выросла без отца. Мать её работала. Воспитывала Лену бабушка. Семья все деньги спускала на занятия в этом несчастном «Доме слёз», как его мы иногда называли. Взрослые запрещали нам его так называть. Лену совершенно там искалечили. Духовно и физически.
Учительница английского один раз сломала ей руку, но бабушке её скащала, что девочка сама специально покалечилась. За это бабушка высекла её ремнём.
Всё это дурно сказалось на детской психике. Лена выросла трудным ребёнком. Уже в начальной школе она стала курить и пить алкоголь. В пятом классе она подчела на героин. Умерла она шестиклассницей, всего в тринадцать лет. Умерла от передозировки героина. Жалко её.
Но я был не таков. Я вечно спорил с учителями и вообще себя в обилу не давал.
Ходил я во «Дворец пионеров» в основном на те самые авангардные методики изучения английского языка.
Туда водили своих детей самые упоротые мамаши. Обычно жто были женщины лет 35-40, разведённые, обременённые гигантским количеством проблем и личных комплексов. Эти дамочки орали на своих детей и постоянно били их. Сами они, как правило, были небогаты: именно поэтому из них получались фанатичные адептки того, что теперь называют «религией успеха».
Помню одну из этих мамашек. Помню, как она дрожащим голосом, едва не переходя на крик вопрошала педагогов: «Вы ведь прставите ему зороший английский? Не просто хороший. Просто зороший нас не устраивает. Нам нужен королевский английский! Нам нужно оксфордское произношение!». Глаза её были как у фарфоровой куклы, будто сделаны из стекла.
Педагог, разумеется, обещал, что всё сделает. Конечно, этот шарлатан ничего не сделал. Вину за это он свалил на ребёнка. Он, мол, ленивый и плохо занимается. Родная мать за это избила ребёнка прямо на месте. Избила до потери сознания.
Такие пироги…
Вот вспоминаю это всё и понимаю: нет никакрй разницы между советской и американской педагогикой. Я видел, как советские методисты, обязанные некогда воспитывать «строителей коммунизма», теперь обучают детей «королевскому английскому» с его «оксфордским произношением». Эти сволочи абсолютно продажны и готовы обслуживать любую власть. У них нет и не может быть никаких принципов. Именно поэтому я презираю лживых тварей, этих омерзительных учителей, этих гнид. Все эти лицемерные обрюзгшие тётки, которые при родителя расточают по отношению к ребёнку комплименты, а в отсутствии родителей жестоко избивают малыша, – все они заслужили четвертования.
Словом, было во всём этом и что-то хорошее. Был там хороший педагог Маргарита Николаевна. Она обучала меня декламации стихов и ораторскому искусству. Хорошо она меня им обучила. Впоследствии я многократно побеждал на конкурсах чтецов, а уж как оратор я состоялся в высшей мере. Многие профессора МГУ хвалилимою риторику уже в недавнее время. В некоторой степени это и заслуга моего первого педагога в жтом направлении. Словом, занятий риторикой я не бросал никогда. В этом деле я очень многое сделал самостоятельно, но мои первые шаги на ораторском поприще были сделаны вместе с Маргаритой Николаевной. Спасибо ей огромное за всё.
Вот, собственно, и всё, что я помню про «Дворец пионеров».
Можно было бы, конечно, посвятить читателя во все подробности тамошнего быта, но я не буду этого делать. Это излишне, поверьте.
Необходимое впечатление вы уже получили. Подробности, вроде изъеденных клопами диванов, способны щаинтересрвать только любителей слэшера. Тем более, что в указанный период моей жизни происходило много всего интересного.
Вот об этом мы с вами сейчас и поговорим, а не о диванах с клопами.
В первую очередь следует сказать пару слов касательно судьбы наших с дедушкой «походов».
За то время, пока мы с дедушкой и бабушкой ежедневно ходили в парк, взбирались по почти отвесным холмам, форсировали небольшие речки и переходили болота, – я сумел нехило подкачаться. Этим я могу, пожалуй, даже гордиться. Гордиться тем, что уже в пять лет имел довольно тренированное тело. Особенно это касалось ног. Ноги я и вовсе накачал как следует.