Страница 110 из 122
В другой раз я шёл по лестнице вверх. Почти дошёл уже до пятого этажа. Тут с этого самого пятого этажа выходят проверяющие после банкета. Одна пьяная мужеподобная женщина лет пятидесяти, шедшая впереди своих коллег, грубо оттолкнула меня в сторону, обругав при этом по матери. Отойди, дескать, щенок поганый! Дай пройти важным людям! Я тогда, естественно, за словом в карман не полез и сказал этой хабалке, что ежели она передо мной не извинится, то ей конец. Без мата, конечно, сказал, но довольно жёстко. Что там было дальше, – я сейчас описывать не буду. Если кратко, то вышел жуткий скандал.
Впрочем, случались у нас и воистину мерзкие истории, связанные с ревизорской братией.
Так, в мае восемнадцатого года приключилось такое, что пьяный проверяющий забрался в девичью раздевалку. Там он жестоко избил, а потом изнасиловал ни в чем не повинную ученицу одиннадцатого класса. Она потом покончила с собой.
Проверяющего тогда даже не уволили. Да что там! Даже выговора ему не сделали! Что уж там говорить об уголовном преследовании!..
Произошло это всё, правда, не у нас. Дело было в одной из пойминскихшкол. Но школа эта, понятное дело, тоже была частью «Протона». Нас это тогда возмутило до крайности.
Так, с этим мы покончили. Во всяком случае пока что.
Поговорим теперь, наверное, о всякой жути.
Начну я, пожалуй, с рассказа о нашем районном маньяке.
К нашей школе он имеет отношение весьма посредственное, но отношение всё-таки имеет. Тем более, что он мой большой и давний друг.
Начну я, пожалуй, издалека. Ну, на самом деле не так уж чтоб совсем издалека, но всё же.
В нашем районе вечно кто-то пропадает. Дети пропадают, подростки, взрослые, старики... И причин на это дело много. У нас ведь тут в районе кто только не водится! У нас, как я уже говорил, на районе всевозможные трушники водятся, оффники там всякие, а ещё различные сектанты, нацики и анархисты. Ну, и Тоня Боженко, разумеется. Последняя, правда, сейчас уже обитает за пределами России, до нашего района и по-прежнему легко достаёт. Руками своих подчинённых, разумеется.
Впрочем, сейчас я назвал только самых очевидных виновников таинственных исчезновений ни в чем вроде бы не повинных людей.
На самом-то деле видовое разнообразие водившейся в нашем районе социальной нечисти было куда большим и отнюдь не ограничивалось названными выше шестью группами, представители которых, впрочем, встречались у нас на районе наиболее часто.
Эх, возможно, я когда-нибудь потом решусь взяться за описание всего этого уникального животного мира...
Сейчас же вернемся к делу. Познакомился я с этим маньяком весьма необычным образом. Как сейчас помню, – ночь была. И притом темная такая, непроглядная. На улице тогда как в бочке темно было. Словом, ужас и без того полнейший. Ну так вот. Мы с мамой взяли себе коктейль Молотова и...
Да, надо сперва рассказать, откуда у нас дома отыскался коктейль Молотова.
Так вот. Как вы уже знаете, мы с дедушкой в те времена любили поэкспериментировать. Поэтому, собственно, вся дедушкина квартира и была превращена в довольно-таки большую лабораторию.
Вот опять хотел написать вместо лаборатории – нарколабораторию!
А тем не менее делали-то мы у себя дома далеко не только наркотики. Их, разумеется, тоже, и я об их производстве вам уже рассказывал, но вообще мы одной только дурью не ограничивались. Ещё мы делали бомбы. Ну, и не только бомбы. Там всякое добро было: порох, динамит, напалм... Ну, и коктейли Молотова мы тоже изготавливали. Короче, всякие такие взрывающиеся и горящие штучки мы с дедушкой в его квартире постоянно делали.
И это было прекрасно!
И да, мы, разумеется, не ограничивались одними только уже готовыми рецептами. Мы постоянно экспериментировали с химикалиями, пытаясь создать нечто более мощное, нежели то, что было создано до нас.
Подробно об этих опытах я вам ещё расскажу. Когда-нибудь потом.
Ну так вот, крадемся мы, значит, с матушкой вместе вдоль бетонного забора. В руках у меня бутылка из-под «Ессентуков 17» зажата. Отец мой вечно «Ессентуки 17» пил. У нас потому стеклянных бутылей от этой воды в доме завались было. Ну, сейчас-то в бутыль, понятное дело, не водичка минеральная была залита, а смесь зажигательная. Фитиль, кстати, был снаружи прикреплён, как и полагается по науке делать.
Вот пошли мы к назначенному месту, зажигалку я достал, фитиль воспламенил. Готов был уже запустить самопальных снаряд в бетонный забор, весь исписанный граффити давно почившей к тому времени в бозе НБП.
Тут откуда ни возьмись появляется из-за угла высокий грузный мужчина в черных брюках и распахнутой светло-бежевой куртке. Одет он был так, словно его к нам из советских времён забросило. Посмотришь на него, – ей-богу, народный дружинник из шестидесятых! За стилягами охотиться приехал!
– Вы кто?! – орёт мужик, расставляя в стороны ноги, чтобы казаться ещё больше. – Садик поджечь хотели?!
– А вы кто?! – орём мы с матерью. – Документы покажите!
– Я Большой! – важно изрекает мужик.
– Кто?! – кричим мы.
– Да я, – кричит мужик, подходя к нам всё ближе, – Бо-о-ольшо-о-ой!
В этот момент я выхватил с маминых рук бутылку и запустил ей что было силы в лицо Большому. Тот заревел, согнулся, начал орать на нас благим матом, а мы в это время убежали.
Как я потом выяснил, фамилия у этого человека и впрямь была Большой. Кстати, он приходился дальним родственником матери Глеба. Когда она только переехала в Москву, то у этого самого Большого сперва и поселилась. Потом, после того, как он попытался её изнасиловать, – она съехала от него куда подальше.
Работал этот человек охранником в том самом жутком детском садике, что находился прямо за дедушкиным домом. Не знаю даже, как его там черти не съели. Хотя...
Впрочем, наша первая встреча не омрачила дальнейших отношений. Не могу сказать, что я подружился с Большим, но отношения у нас сложились ровные. Дело всё было в том, что я тогда частенько убегал из дома по ночам, отправляясь на всякие сатанинские сборища, проходившие в том числе и в помещениях жуткого детского садика. Там я, собственно, и познакомился как следует с Большим.
Человек это был психически не совсем уравновешенный, сильно пьющий, а ко всему прочему ещё и маньяк. Во дворе детского сада он закопал с десяток трупов. Даже могилы их нам показывал.
Закапывал он их, кстати, не очень-то глубоко, а потому запах гниющих трупов легко пробивался сквозь землю и ощущался на тех местах весьма отчётливо. И если зимой ещё было нормально, то летом...
Вот, помню, шел я как-то мимо того садика. От дедушки домой шел. Жаркий вечер стоял, душный. Ветра нет никакого, воздух влажный, дышать тяжело. Вот прохожу мимо садика и чувствую этот странный, какой-то приторно-сладкий запах мертвечины. Будто густое облако этого запаха повисло над детским садом. Аж вырвать тогда захотелось, – так противно стало.
Окрестные обыватели тоже, конечно, замечали этот запах. Но они-то не знали об источнике его происхождения. Я вот я знал.
Большой, кстати, впоследствии умер от цирроза печени. В декабре шестнадцатого это случилось.
Да... Знаете, я даже не знаю, стоит ли мне гордиться знакомством с этим человеком? С одной стороны, конечно, – это так здорово, иметь знакомого маньяка! Сами подумайте: у какого количества людей были знакомые маньяки? С другой стороны, человек это был не очень-то приятный...
Эх, сейчас у меня уже почти нет времени, а то бы я вам рассказал поподробнее и о сатанинских сборищах, и о Большом, и о наших с ним шизофренических разговорах. Интересные это были разговоры...
Жаль, времени у меня почти не осталось.
Впрочем, обо всем том, о чем я на успел рассказать как следует сейчас, – я ещё поведаю вам в следующих своих книгах.
Так, с маньяком пока закончили.
Что касается политики.
Рассказывать тут можно очень долго. Отдельную книгу, пожалуй, про это писать надо. Здесь всё равно всего не изложишь. Времени же у меня остаётся совсем чуть-чуть, а потому буду краток. Потом когда-нибудь напишу обо всём этом подробнее.