Над облаками

– Хорошо, сделаю. – Полещук снял автомат с предохранителя.

Иван высунулся из-за угла, внимательно посмотрел перед собой и кивнул Тимохе:

– Пошли!

Они выскочили и быстрым рывком добежали до здания, прижавшись к стене, словно это делало их невидимыми. Внезапно за углом послышались шаги, затем раздался скрип отворяемой двери. Ребята сильнее сжали оружие, посмотрели в сторону Полещука. Тот отложил автомат и жестами показал, что в здание вошел обходчик.

Иван ладонью вытер выступивший пот и кивнул Тимохе, призывая того двигаться дальше. Завернув за угол, бойцы подобрались к двери. Иван вытащил гранату, подготовив ее к броску: кто его знает, что ожидает там, внутри. Тем временем Тимоха легонько толкнул его в спину. Обернувшись, Иван увидел, что тот показывает вниз. Наклонив голову, солдат заметил дымящийся окурок самокрутки, видимо, выброшенный обходчиком. Машинально поднял его и принюхался. Нос резанул запах знакомого с детства самосада, который под окном растил отец.

– Наш табачок, не немецкий, – прошептал он Тимохе, хотя как пахнет немецкая сигарета, не знал. – Не похоже, что здесь фрицы есть. Ладно, давай зайдем. Я первый, ты за мной.

Подкравшись к двери, Иван рывком отворил ее и резко заскочил внутрь, вскинув руку с гранатой над головой.

В здании станции было довольно тихо, людей не было даже в зале ожидания, билетная касса тоже была закрыта. Лишь за крайней к выходу дверью раздавались негромкие звуки – там, видимо, находился вошедший недавно человек. Быстрым шагом десантники направились туда. Рванув ручку на себя, Иван, держа гранату перед собой, сделал короткий шаг и оказался в небольшом прокуренном кабинете. Из-за стола на него смотрел застывший начальник станции, рядом сидел ошарашенный железнодорожник. Наступила пауза.

– Не надо, не убивайте! – раздался тихий голос обходчика. Его натруженные, мозолистые, не отмывающиеся от мазута руки медленно поползли вверх. Вслед за ним взметнулись дрожащие кисти начальника станции, который от испуга не успел вытащить самокрутку изо рта, и она нелепо свисала с нижней губы, прилепившись к ней.

– Да мы это, свои, – замешкался Иван, опуская гранату. – Немцы есть на станции?

– Нету, – покачал головой обходчик. – А свои – это кто?

– Как кто? – вмешался в разговор Тимоха, стоящий за спиной друга. – Свои – это наши, советские.

– Михалыч, – обходчик повернулся к побелевшему начальнику станции, опуская руки, – говорят, наши.

– Немцы есть на станции? – снова повторил свой вопрос Иван.

– Я ж тебе сказал, нету. – Обходчик опасливо посмотрел на Тимоху, который продолжал держать оружие наготове. – Вдвоем мы. Остальная бригада под Овруч уехала, там немцы рельсы разбомбили, восстанавливают. Раз эшелоны пошли, значит, отремонтировали дорогу, скоро вернутся.

– Вы кто такие будете? – хрипло спросил начальник станции, убрав окурок с губы. – И что здесь делаете?

– Да свои мы, красноармейцы, на задании. – Иван засунул гранату за ремень.

– Какое у вас может быть задание в тылу? – Рука сидящего мужчины потянулась к телефону.

– Эй, дядя, ты это брось. – Тимоха отодвинул Ивана и направил винтовку в сторону сидевшего за столом. – Куда звонить собрался?

– Не твое собачье дело, молокосос! – взвился вдруг начальник станции. – Вместо того чтобы на фронте воевать, по тылам бегаете, людей пугаете? Да у меня инфаркт чуть не случился!

– Михалыч, успокойся! – прикрикнул на него обходчик, затем повернулся к Ивану: – Шли бы вы отсюда, хлопцы, не до вас. Видите, чуть человека не загубили, а у него и так сердце больное. Третьи сутки домой не вылезаем с работы. Начальство кричит, эшелоны туда-сюда, самолеты с крестами недавно пролетали, дорогу разбомбили. Ни поесть, ни поспать, по телефону передали, что немцы высадились где-то рядом, одни нервы кругом. А тут еще вы свалились. Идите своей дорогой, знать не хочу, как здесь оказались. Германцев лучше ищите, пока они вас не нашли.

– Семен Степанович, эшелон с беженцами сейчас пойдет по второму пути, – вмешался начальник станции. – Посмотри там, просемафорь.

– Ох ты, побежал я. – Обходчик резко подскочил и подошел к двери. – Пропустишь? – спросил он Тимоху. Тот посторонился.

– Черт, – выругался Иван, – надо Луценко сказать, а то рванут. – Он бросился вслед за обходчиком на улицу. Выскочив на перрон, принялся отчаянно махать руками, в надежде, что взводный увидит его.

– Ваня, ты чего? – раздался негромкий окрик Полещука, который высунулся из-за угла, удивленно наблюдая за товарищем.

– Сашка, беги к Луценко! – не переставая махать руками, закричал Иван. – Сейчас эшелон пойдет, наш, не надо взрывать.

– Ой, ё! – выдохнул Полещук и пустился бежать к опушке.

Через полчаса ситуация была разрешена. Заряды сняты, закопченный эшелон протащил за собой полтора десятка вагонов, из окон которых на солдат смотрели испуганные грустные лица женщин и заплаканных детей, покинувших свои края и отправившихся на восток, туда, где их никто не ждал.

Луценко, спрятав в нагрудный карман документы, которые тщательно изучили железнодорожники, тряс руку обходчику и начальнику станции, извиняясь.

– Да мы всё понимаем, – кивали те в ответ, – хорошо, что разобрались. Мы уж подумали, что немцы переодетые к нам ворвались, перепугались сильно.

Отойдя подальше в лес, Луценко остановил взвод.

– Так, ситуация прояснилась. Оказывается, не добросили нас пилоты, это другая железная дорога: от Овруча на Калинковичи, а не бобруйская. Немцев здесь нет и, надеюсь, очень долго не будет. Сейчас выдвигаемся к Калинковичам, будем искать остальных.

Взвалив на спину вещмешки, взвод двинулся по новому маршруту.

Глава 2

Через час быстрого марша вдоль железнодорожных путей от Волкова вновь прибежал посыльный.

– Товарищ младший лейтенант, – запыхавшись, подскочил он к взводному, – впереди слышны выстрелы, словно идет бой. Сержант приказал немедленно доложить вам.

– Да что ж за напасть такая?! – Луценко сплюнул себе под ноги. Приказав взводу приготовиться, он спешно повел его в сторону стрельбы, которая с каждой сотней пройденных метров слышалась всё отчетливей.

– Как думаешь, политрук, – Луценко бежал, расстегнув верхнюю пуговицу гимнастерки, – это тот самый немецкий десант, про который говорили железнодорожники?

– Да черт его знает, я в этой кутерьме совсем запутался, – тяжело дыша, отвечал тот, – на месте разберемся.

Между тем стрельба понемногу стала затихать, кое-где еще раздавались редкие выстрелы, но после каждого из них над лесом эхом доносилось чье-то мощное ругательство.

– Вроде по-нашему матерятся. – Задыхаясь от бега, Тимофей вопросително взглянул на Ивана.

– Так это, может, и не немец орет. Нарочно не придумаешь, в одном месте и в одно время два десанта: один наш, другой германский.

– Ну-ка тихо мне, – прикрикнул на них Луценко, – соблюдаем тишину. – Остановившись, он приказал взводу развернуться в цепь. Вскинув оружие на изготовку, десантники не спеша двинулись дальше, готовые к любым неожиданностям.

– Стоять! – прозвучало как гром с небес. Иван от неожиданности едва не нажал на курок. Из-за кустов лещины показалась высокая фигура командира роты лейтенанта Козла Петра Григорьевича. Он махал руками, приказывая остановиться.

– Где старший?

– Здесь я, товарищ лейтенант, – Луценко вышел вперед.

– Тормози своих. – Ротный выглядел уставшим и расстроенным. – Собирай всех вместе.

– А что случилось, кто стрелял? – Командир взвода пристально посмотрел на Петра Григорьевича.

– Кто-кто. Дед Пихто, – нервно выругался тот, – выполняй приказ. Всех собрать здесь!

– Так что случилось? – настойчиво переспросил Луценко. Засунув пистолет в кобуру, он не стал ее застегивать.

Козел заметил это и подошел поближе.

– Местный истребительный отряд принял нас за немецкий десант и вступил в бой, вызвав резервы. Мы, в свою очередь, решили, что нас выбросили в немецкий тыл прямо на гитлеровцев. Вот и давай в ответку палить. Только недавно разобрались, кто есть кто. Солоп с комиссаром сейчас у этих колхозников с берданками, договаривается. Не знаю, как у них, у нас Вострикову грудь в щепки разнесли и Лифара ранило. Бред какой-то. – Ротный нервно взглянул на Луценко. – Вы сами-то откуда идете? Эксцессы были в дороге?