Страница 6 из 159
И на Омикроне Персея, когда малые крейсера держали строй, пока не погибли до последнего корабля. И на Тэте, когда скауты приняли на себя удар эланских ракет, закрывая броненосцы. Но я все равно не верю, чтобы наш добрый православный государь, отдавая приказ, имел в виду чтобы десять тысяч человек убили сами себя таранными ударами.
Наступила неудобная тишина.
— Ну ты завернул… Уважаю, — тихонько произнес Василий, с неописуемым удивлением глядя на Федора.
— За много лет я так и не понял, кто вы такой на самом деле: циничный нигилист или просто наивный дурак. Единственное, что я могу для вас сделать, это скорее забыть ваши слова, — сказал командующий. — Но если еще раз такое услышу…
— Судить его надо, — зашелся капитан Симонов. — Судить судом офицерской чести.
— Капитан Симонов! Не сметь перебивать старшего по званию! Ты у меня капитаном до конца службы останешься! Никого мы судить не будем. Я сам своей властью разжалую и расстреляю. По законам военного времени! Конечников, сесть!
Конечников опустился в кресло. В животе зябко сквозил предательский холодок, а сердце частило. Но Федор чувствовал болезненное удовлетворение оттого, что высказал все в лицо командиру эскадры.
— «Интересно», — подумал первый лейтенант, — «Задумывался ли тот, кто отправляет нас на смерть, что офицеры и матросы живые люди, которым тоже отчаяно не хочется умирать? Прав Стрелкин, когда говорит, что эланцев бьют, представляя на их месте своих командиров и правителей».
Федору вспомнился старый полковник Томасон. Он вдалбливал курсантам, что только мудрость нумерованных вождей империи, использование старинных верфей и космокрепостей, вкупе с кодексом воинской чести являются залогом победы в войне. В те времена, когда броненосные рейдеры князя-императора были пришвартованы к каждому пирсу Базы, а стаи гиперпространственных крейсеров бороздили небо над Солейной, это могло сойти за правду. Но сейчас, когда убыль тяжелых звездолетов заставила выставлять разведывательные корабли против эланских линкоров, стало предельно ясно, как соотносится возвышенная теория и грубая практика.
Наконец, бригадный генерал закончил. Прозвучала команда: «Встать! Смирно!».
По привычке собравшиеся трижды прокричали: «Ура, ура великому государю-императору!»
Величание деметрианского князя в этот раз прозвучало оскорбительно кисло.
Бригадный генерал недобро взглянул на своих офицеров, отступил в темноту и стремительно скрылся за маленькой потайной дверкой.
Приговор был объявлен. Притихшая группа кандидатов в покойники устало вывалилась из зала собраний в роскошь Первого коридора станции.
На лицах служивого люда застыли страх, злоба, растерянность. Сомнительная честь умереть во искупление промахов тупоголовых стратегов, в откровенно разбойничьем, бесчестном набеге, душ не грела.
Люди старались или не думать вовсе или вспоминали родных, милые сердцу места, пытались радоваться наступающему вечеру с его нехитрыми развлечениями: ужину, трехрублевым девочкам из дома терпимости, «чекушке» винного провианта, ожидающей их в казарме.
— Тормозим, — тихо скомандовал Василий.
— Давай, — отозвался Авраам.
Сначала Стрелкин сделал вид, что завязывает шнурки, потом Крок долго и сосредоточенно искал что-то по карманам. Капитан Кинг остановил знакомого научника и перекинулся парой слов.
Приятели потихоньку отстали от основной группы. Полковник Гагарин пытался контролировать движение подчиненных, но у него хватало проблем и без отпетых хулиганов. Отого он сделал вид, что не заметил.
Вечер пятницы опьянял сладкий свободой. Заманчиво горели витрины бутиков. За прозрачными стеклами ресторанов мигали огоньки свечей. Там, в тягучем, интимном полумраке за столиками сидели красивые дамы и галантные, прекрасно одетые офицеры. Из залы Благородного Собрания плыла музыка гарнизонного оркестра. По коридору взад и вперед сновала толпа.
Простой гарнизонный народец просто глазел на роскошь, пуская слюни. Люди побогаче обстоятельно выбирали чем заняться.
Три офицера Дальней Разведки были лишними на празднике жизни. К тому же только Стрельников был одет в повседевную форму. Конечников и Гут были в заношенных «техничках» с погонами. Это привлекло внимание патруля — в рабочих комбинезонах находиться в Первом коридоре без крайней надобности запрещалось.
Патруль в хромовых касках и парадных мундирах с аксельбантами обступил приятелей.
— Здравствуйте, господа офицеры, — приветствовал третий лейтенант военной полиции приятелей, заранее готовясь к буче. — Нарушаем?
— Да вот были на собрании, обратно идем. Дорога дальняя… Пить захотелось, сил нет… А без мундира в ресторан не пускают. Бутылочку водички бы… — попросил Стрелкин.
Обычно Василий обращался с патрульными высокомерно-вызывающе, что было причиной постоянных разборок и драк, но тут он решил не связываться.
Полицеские недоуменно переглянулись. О репутации Стрельникова знали все.
— Ну хорошо, — сказал командир патруля. Вы только на виду не стойте, отойдите к окошку. А второго лейтенанта я сам провожу до «Белой лилии» и обратно.
Кинг с Федором отошли и остались там в компании полицейского.
Конечников стал смотреть в затененное кросс-фильтром окно.
Бронированная громада древнего спутника плыла над блестящими облаками мертвой планеты. Орбитальная станция жила своей жизнью. В рейдовой зоне стартовали и причаливали корабли. Громадные параболы дальних локаторов выстреливали в космос мощные пучки энергии и надолго замирали, ловя далекое эхо отражения. На бастионах остро вспыхивали лазеры оптических дальномеров и крутились антенны стрельбовых радаров.
— Ты хорошо сказал на собрании, — заметил Гут. — Мне показалось, что командующему стало стыдно.
— Слова — звук пустой. — ответил Федор. — Выпьет водки на ночь и снова орел.
Подошел Стрельников. Он мотнул головой в сторону запасного выхода и компания убралась из парадного великолепия в темные и грязные части станции.
Предписанная военнослужащим дорога из Главного Коридора в ангары была длинной. Вначале на громадных лифтах сквозь центральные уровни жилой зоны, потом на своих двоих. Путь вел по широким магистралям и открытым прогулочным галереям. Он мыслился как долгое, неспешное путешествие для любителей неторопливо обдумать свои дела.
Командиры, ездящие по крепости на комфортабельном внутреннем транспорте, имели по этому поводу другое мнение. Оттого их починенные были обязаны преодолевать дистанцию бегом. Считалось, что легкая пробежка очень полезна для здоровья.
Присутствовал и короткий путь. Эта дорога вела по тесным коридорам технических этажей и галереям машинных залов. Не зная дороги тут можно было заблудиться и в разы увеличить время движения.
Немного в стороне от «трассы косителей» находилось место, куда друзья приходили отдохнуть.
Помещалась оно в закутке, со всякой дребеденью: отработавшими свое полевыми эмиттерами, шестернями и подшипниками, огнетушителями, ведрами и швабрами. При всех недостатках у «точки» были несомненные достоинства, которые перевешивали все. Во-первых сюда можно было приходить со своей выпивкой, а во-вторых, не нужно было следить за политкорректностью своих бесед.
Сегодня, кроме горячего желания расслабиться от словоблудия командующего эскадрой и выговориться без свидетелей по поводу идиотизма отцов — командиров, был серьезный повод для выпивки.
Конкретной даты операции названо не было, оттого приятели решили, что ничего не случится, если матросы двух номерных скаутов лишнюю ночь поспят спокойно.
Конечников, который видел в темноте также хорошо, как при свете, прошел вперед, и зажег лампы аварийной подсветки. Приятели двинулись вдоль линии огоньков до секции, в которой, после всех перепланировок остался один небольшой прямоугольный иллюминатор. Прозрачный материал, заполняющий проем, здесь, по недосмотру проектировщиков не был заменен блоком компресситовой брони.
Даже если станция находилась на теневой стороне Солейны, это оконце давало немного света, который позволял обходиться без демаскирующего «точку» электрического освещения. Сколько друзья ни собирались в этом месте, тут никогда не было слишком светло или слишком темно.