Страница 148 из 159
— Ладно, давай на днях. Код вызова не изменился? — поинтересовался Конечников.
— Нет, старый, какой был.
— Хорошо.
— Давай еще выпьем, — предложил Василий.
— Давай, — кивнул головой Федор.
Они тяпнули еще по шкалику.
— Ты не представляешь, — печально сказал Василий, — как мне сейчас приходится. Я ведь и кораблем — то не командовал. А тут свалилось… И хозобеспечение группы, и личный состав, и матчасть.
— Да ладно, — ответил Федор. — Не боги горшки обжигают.
— И маневры в бою, — слегка скривился Стрельников. — Что у тебя из-за плеча подсмотрел, то и используем. Твое время Федька пришло. Помнишь, сколько ты эти развороты на компе отрабатывал? Теперь можно. Ни Томасона нет, ни Соломатина, ни судьи этого, который хотел тебя эланцам отдать. Теперь это нужно. Мы на тебя, Федька, надеялись. Группу в полк реорганизуют. Я полк не потяну, точно. А ты смог бы…
— Эх, Васька, — вздохнул Федор. — Когда меня на Амальгаму везли, как почетному гостю, предложили в знак особого уважения пилотировать корабль. А я всю рубку на транспортнике заблевал. Как шпак, даже хуже.
— Вот оно что… Со временем может и пройдет… — задумчиво сказал Стрелкин. Немного помолчал и просияв предложил. — А зачем тебе летать? Корабль помнишь, руки есть… Сиди, придумывай.
Будешь начальником штаба. А ребята будут твои задумки претворять. Они молодцы, на лету схватывают. Вот этот парнишка, на А-12, например. Второй лейтенант Оскар Стар. Почти как ты лет двадцать назад. Пилот от Бога и с артиллерией управляется как профессиональный наводчик. Такие порой коленца выделывает… Только им всем далеко до нас…
Помнишь, как на Тетэ мы шли в общем строю, а по "Князю Ивану", флагману, сразу 4 "Претендента" долбили. Заодно и в нас метились, боевое охранение убирали. Одно попадание — нам всем хана. И ничего, ручки на рычагах наводки и в мануальных манипуляторах не тряслись.
— А что, у ребят трясутся? — поинтересовался Конечников.
— Не, не трясутся. Да это и не надо. Ракеты самонаводящиеся. Указал цель, выпустил пакадуру — и забыл. Можешь быть уверен, что не промахнешься.
— Вот как, — поразился Федор. — Опять против Конвенции.
— Да кому она нужна, эта старая пыльная бумажка, — невесело усмехнулся Стрельников. — Наши кораблики с любым линкором справятся. 30 ракет на борту, пускай их хоть с сотни мегаметров, никаких каналов управления и помех. Пары ракет для "Фуфлона" вполне хватает. Можно в одиночку целую эскадру переколотить.
— Да где же они на скауте помещаются? — спросил Конечников, вспомнив монстрообразные цилиндры ПКДР-2.
— Новые ракеты небольшие, примерно метра 3 в длину и 500 миллиметров в диаметре. Если массометы убрать, вообще можно было бы до сотни боезапас довести.
— Однако, — покачал головой Федор. — У нас такого не было… Неладное что-то у вас творится.
— Да с чего ты взял? — возразил Стрельников.
Ухо Федора уловило фальшь в его словах.
— Не темни со мной, — сказал Конечников. — Ежу понятно. Весь корабль — сплошное нарушение Конвенции Семи. Вся электроника сделана "торгашами". А мы ведь с ними на ножах были.
— Ну и что? — спросил Стрелкин, напряженно пытаясь определить, куда клонит его старый друг.
— Все вместе означает, что "торгаши" объединились с деметрианцами. А это может быть лишь в одном случае. Их объединили, враги более могущественные, чем лишенные возможности воспроизводства флота эланцы. Вот я спрашиваю, — что случилось?
— Ладно, я скажу, — угрюмо и зло бросил Стрелкин.
Он согнал Федора с кресла, запустил терминал и вывел на экран изображение странного, угловатого корабля, похожего сбоку на двухстороннюю усеченную ступенчатую пирамиду.
— Что это? — поразился Конечников. — Чей такой?
— А как ты думаешь? — вопросом на вопрос ответил Василий. — Это не человеческий корабль. Чужой… — "Странники" больше не клепают свои BARSSы и MARSSы. На их верфях размещено производство наших крейсеров…
— Нифига себе, — вздохнул Конечников. — Вот кому-то праздник… Бабло рекой…
— Федька, ты что, рехнулся!? — подался к нему Стрелкин. — Помнишь, флот Каранги? Который пропал без следа. Так вот знай, — 18 эскадр мощных, бронированных рейдеров, не уступающих нашим "Королям неба", были превращены в пыль одним таким залетным пришельцем. Теперь это общее дело.
— Мы вроде с Карангой не сильно дружили, — ответил, слегка пожимая плечами Конечников.
— Ты… Ты, — не нашел слов от возмущения Василий. — Тут уже не идет речь про наших или не наших. Один из флотов Обитаемого Пространства был уничтожен чужаком. Это война. Война людей и этих… Она будет, будет очень скоро.
— А что про них уже известно? — поинтересовался Федор.
— Ничего, — ответил Стрелкин, задумавшись. — Только то, что корабль очень древний. Ему сотни тысяч, если не миллионы лет.
— Так может быть их стоит оставить в покое? — поинтересовался Конечников. — Или изучить, с чем имеет дело, прежде, чем очертя голову кидаться в пропасть. Может это лишь какое-то недоразумение.
Василий покачал головой, хотел было вспылить, но сдержался, вспомнив, что имеет дело с не отошедшим от психологического шока, побывавшим на самом краю жизни, человеком. Лишь сжатые кулаки Стрелкина выдали его желание ударить друга.
Федор внимательно наблюдал за ним.
— Ладно, — сказал он. — Я тебе тоже тебе кое-что расскажу.
— Валяй, — хмуро ответил Стрельников.
— Помнишь, я рассказывал про все эти перипетии с ядерной зимой на Амальгаме. Про эланский линкор, который упал на поверхность…
— Как не помнить, — не очень понимая, куда клонит Федор, но все же в тайне надеясь, что друг опомнится от болезненного равнодушия к недавно важным для него вещам, ответил Стрелкин.
— Так вот, совсем недавно, мне удалось заглянуть в самое начало этой истории. Ответ был на самом виду. Накопитель с записями лежал все это время в сенях моего дома.
— Ты же говорил, что летописи заносили в тетради? — недоверчиво спросил Василий.
— Да, но так было не все время. Пока работала техника, люди пользовались традиционными способами записи: видео, аудио и текстовыми компьютерными файлами. У меня они есть на микрокассете.
Федор достал свой комп, вытащил из него невесомый, маленький прямоугольник микрокассеты. Воткнул ее в считыватель терминала. Нашел нужный кусок и пустил воспроизведение.
Стрельников смотрел молча, от волнения высаживая сигарету за сигаретой. В динамиках завывал ветер и раздавался негромкий хрипловатый голос давно умершего человека.
Федор не мешал ему, заново переживая этапы своей жизни, неудачного эксперимента, маленького и незначительного в сравнению вечностью.
Наконец файл закончился, и окно программы потухло. Стрельников еще долго сидел, глядя на черный прямоугольник и слушая шипение усилителя.
— Я бы застрелился, — сказал он. — Как с таким можно жить…
— А кто тебе не дает? — недобро спросил Федор.
— Тебе — то страшно стало, — безо всякого злорадства заметил Стрелкин.
— Нет, не в том дело. Мы на этой войне были солдатами и оказались на самом острие конфликта. Нашим ремеслом стало убивать и гибнуть самим. Мы делали свое дело и делали его хорошо. Нас теперь легко замазывать черной краской, расписывать под головорезов и подонков за взорванные планеты и расстрелянные санитарные транспорты.
— Это верно, — скрипнув зубами вставил Стрельников. — Мы с тобой еще и ракету разрисовали, мстители хреновы.
— А по другому и быть не могло. Честь, долг, ненависть, униженность, обида, месть — смесь гремучая. Поразмыслив, я понял, что из всего, что мы поняли и пережили, правдой оказалось лишь постоянное, душное ощущение неправды той жизни. От него мы пили, гоняли шлюх, задирали штабных… Рассказывали анекдоты… Драли жопы в карьерном забеге или демонстративно — истерически клали на чины и звания. Остервенело бились с врагами и мстили эланцам как могли. Все, что угодно, лишь бы ненароком не осознать кто мы такие есть.