Страница 28 из 30
Главным надзирателем был отставной военный У. Беббингтон, который заметил в своей книге «Мошенники на скачках» (1947), что до конца 1920-х годов «множество букмекеров было несчастными людьми». Впрочем, во второй половине этого десятилетия дела значительно улучшились благодаря совместным усилиям «Клуба жокеев» и букмекерских ассоциация Юга, Мидлендса и Севера.
Члены ассоциаций подчеркивали свою честность значками, на которых было указано название организации. Они провозглашали свое стремление к прозрачному ведению дел, выводили на чистую воду уэлшеров, которые пользовались значками ассоциаций, и предупреждали публику о появлении «букмекеров-выскочек» (а попросту – жуликов), которые приезжали на крупные скачки и бесследно исчезали со всеми ставками. Наконец, Ассоциации формировали «палаточные комитеты» «для охраны и защиты прав букмекеров на скачках». Такие комитеты могли работать только при поддержке «Клуба жокеев», и с 1929 года эта поддержка была получена.
С этого момента палатки устанавливали уже не гангстеры вроде Кимбера и Сабини, которые забирали себе половину прибыли занимавших их букмекеров, а персонал ипподромов, связанный с местными ассоциациями по защите интересов букмекеров. Подавая заявку на получение палатки, любой букмекер должен был заручиться поддержкой двух своих коллег, которые уже давно работали на этом ипподроме и готовы были выступить в качестве поручителей. После этого имя претендента вносили в список ожидания, и первая освободившаяся палатка по принципу старшинства переходила к следующему букмекеру в этом списке.
Бирмингемский ипподром, сентябрь 1923 года. В центре снимка стоит букмекер Гай, который считает деньги. Прямо перед ним – его дети Перси и Герти. Уважаемые букмекеры вроде мистера Гая с воодушевлением встретили известие о перемирии, заключенном в конце 1921 года между «Бирмингемской бандой» и бандой Сабини и их союзниками.
Вот так, одним махом, эта система положила конец всем спорам о палатках и лишила гангстеров возможности контролировать большую их часть. Ко второй половине 1930-х годов в зоне ответственности «Южной ассоциации по защите интересов букмекеров» осталось только два места, где невозможно было ввести такие же правила, а именно ипподромы в Эпсоме и Брайтоне, территория которых не была полностью огорожена. В результате там продолжали промышлять банды мошенников и хулиганов – неудивительно, что действие романа Грэма Грина о преступном подполье разворачивается именно в одном из городков Сассекса.
Идея романа «Брайтонский леденец» пришла Грину, когда он услышал о нападении на букмекера и его подручного неподалеку от ипподрома Льюиса. Впрочем, это нападение никоим образом не было связано с букмекерскими палатками – оно, скорее, походило на предсмертные судороги старых добрых ипподромных банд. После вспыхнувшего на скачках в Грейт-Ярмуте спора один из приспешников Альфи Соломона раскроил лицо Доджеру Маллинсу. В отместку Маллинс склонил Джимми Спинкса из «Хокстонской банды» и Вэла Макдональда из «Парней из Элефанта» отправиться вместе с ним на поиски Соломона в Льюисе. В результате собралось более 40 гангстеров, которые отыскали противника и жестоко избили Соломона и его подручного.
После этого нападения «Дейли Мейл» заявила: «500 гангстеров грозят новой ипподромной войной». Этот тревожный заголовок перекликался с более ранним сообщением «Дейли Экспресс» о том, что ипподромные банды «практически так же хорошо организованы и столь же беспринципны, как гангстеры Чикаго». Пресса явно пыталась приравнять так называемые ипподромные банды к гангстерам Соединенных Штатов Америки, и в 1938 году газета «Дейли Скетч» опубликовала сенсационную новость: «Гангстерский беспредел здесь и сейчас: за бандами стоят американские преступники».
Грин не шел на поводу у этой истерии. Его герои прекрасно прописаны и вовсе не напоминают гротескных персонажей, выдуманных прессой. В 1988 году он написал мне письмо, в котором объяснил: «Мой роман “Брайтонский леденец” действительно повествует о банде, напоминающей банду Сабини, но сейчас я уже не помню всего, что знал, когда писал его. Тогда я часто ездил в Брайтон и однажды провел весь вечер с членом банды, который познакомил меня с некоторыми сленговыми словечками, что были в ходу у хулиганов, и показал мне одно из мест, где он частенько встречался со своими товарищами по банде. Но я не помню никаких подробностей и вряд ли буду здесь полезен».
Есть и два других важных фактора, способствовавших исчезновению банд, хоть их обычно и не принимают в расчет. Во-первых, члены банд старели: так, Джиму Коупу из «Бирмингемской банды», когда он получил свой очередной срок, было уже за сорок. Во-вторых, со сцены ушли грозные главари банды Сабини и «Бирмингемской банды». Дерби Сабини и Билли Кимбер вели дела с умом, не забывая и о применении грубой силы, а вот их преемникам не хватало рассудительности. Сабини с 1924 года в течение двух лет безуспешно пытался выиграть дело о клевете против издателя Д.К. Томпсона, и это его полностью разорило. В итоге он переехал в Брайтон и занялся ремеслом букмекера. А главарь «Бирмингемской банды» Билли Кимбер и вовсе пропал.
Глава 7
Новая жизнь Билли Кимбера
В интересной и немаловажной для исследуемой нами темы книге «Парни из Элефанта. Истории из жизни преступного подполья Лондона и Лос-Анджелеса» (Mainstream Publishing, 2000) Брайан Макдональд описывает дружбу своих дядюшек, заправил банды «Парни из Элефанта» из Южного Лондона, с Билли Кимбером. Один из этих дядюшек, Уэг Макдональд, чтобы избежать ареста после состоявшейся в 1921 году битвы при Эпсоме, сбежал в Канаду, а затем переехал в Лос-Анджелес, где стал телохранителем главаря городской мафии Джека Драгны.
Около 1927 года брат Уэга Берт и Билли Кимбер тоже перебрались в Америку, перед этим несколько раз выстрелив в дверь питейного клуба «Гриффин», где часто собирались Сабини. На основании дневника дядюшки Уэга и историй, рассказанных тетушкой Адой, Брайан описывает, как Кимбер отправился в город Феникс в штате Аризона и, возможно, убил там человека, который не заплатил ему за услугу. История эта ужасна. Как говаривала Моди, старшая дочь Кимбера от первого брака, «задолжаешь отцу – и заплатишь жизнью».
Из Аризоны Кимбер бежал в Лос-Анджелес, а затем в Чикаго, где его спрятал у себя друг из Англии по имени Мюррей Хамфрис, который входил в прославленную банду Аля Капоне. Около 1929 года он вернулся в Англию. Что случилось с Билли Кимбером потом, остается загадкой.
Чарльз Маски работал на известного лондонского букмекера Билли Чендлера и в 1988 году рассказал мне, что Кимбер впоследствии был связан с Уимблдонскими собачьими бегами. Брайан Макдональд слышал такую же историю, хотя его тетушка Ада и полагала, что Кимбер вернулся в Чикаго и остался там навсегда. Как бы там ни было, он по-прежнему имел некоторый вес на ипподромах юго-запада Англии.
23 марта 1925 года в газете «Ноттингем Ивнинг Пост» появилось сообщение о том, что на скачках с препятствиями в Хэрвуде, на севере графства Девон, ноттингемский букмекер Артур Маршал не выплатил выигрыш ни одному из игроков и покинул свою палатку под крики разъяренной толпы. Его уже хотели арестовать, но случилась заминка, в результате которой букмекеру удалось сбежать с ипподрома. Чуть позже полицейский заметил Маршала, который сменил котелок на кепку, а синее пальто – на макинтош.
Когда офицер схватил преступника, другой букмекер по фамилии Кимбер заявил, что «поставит сто фунтов против шиллинга на то, что под арестом оказался не тот человек». Обвиняемого тотчас окружили телохранители букмекеров, которые не подпустили к нему озлобленных игроков. Как всегда проницательный, Кимбер сообразил, что на ипподромах, находящихся в ведении «Клуба жокеев» и «Национальной скаковой ассоциации», постепенно устанавливается порядок, а вот на полях для скачек с препятствиями все еще есть возможность заработать противоправным путем. В таких скачках принимали участие лошади, используемые на охоте, и наездники-любители, а сами соревнования проходили на открытых полях, поэтому они значительно сложнее поддавались контролю.