Страница 75 из 89
Мужчина закрыл лицо руками.
— Тебе не придется этого делать, Джакомо, — прозвучал в тишине знакомый голос.
От неожиданности Манкузо вздрогнул. Предаваясь невеселым мыслям, он даже не заметил, как на пороге кабинета оказался Бруно Вентуро.
— Значит, смерть моей сестры тоже на тебе. Как и смерть ее мужа. — Бруно говорил спокойно и ни один мускул не шевелился на его безэмоциональном лице, похожем сейчас больше на маску.
— Ты все слышал? Но в смерти Дарио я не виноват! Массимо…
— Это уже не имеет никакого значения. Включи телевизор.
Бруно прошел и уселся в кресло посередине комнаты, расслабленно откинувшись на спинку. Джакомо внезапно прошиб холодный пот.
— Пресвятая Мадонна! Что там может быть? — почти беззвучно пошевелил он губами, им овладело ужасное предчувствие.
— И позови свою собаку Карло, его это тоже касается.
Дрожащей рукой Джакомо нажал кнопку под столом. Карло, один из немногих верных ему людей, оставался еще с ним.
Едва экран большого телевизора, висевшего на стене, загорелся, как дон Джакомо услышал спокойный голос диктора, монотонно читавшего главные новости:
— Час назад Камилла Манкузо, дочь известного сицилийского бизнесмена, была найдена мертвой в своей квартире в Турине вместе со своим любовником Массимо Гранди. Полиция предполагает, что причиной смерти обоих молодых людей стала передозировка наркотиков…
— Ты! — Карло, появившийся на пороге потайной комнаты, попытался вытащить из-за пояса пистолет, но в ту же секунду грохнул выстрел и он упал замертво.
Бруно опустив руку, в которой блеснул револьвер, улыбнулся:
— Не смог отказать себе в удовольствии пришить этого шакала лично.
— Моя дочь не была наркоманкой…
Манкузо сделался белее, чем снег в январе.
— Ты считал, что можешь безнаказанно убить сына крестного отца и это сойдет тебе с рук? — Бруно усмехнулся, хищно приоткрыв крупные зубы. — Ты плохо следил за дочерью, не знал даже, что она прячет того самого Массимо, которого ты разыскивал, в своей квартире. Как ты можешь быть уверен, что она не употребляла наркотики? Знаешь ли, современная молодежь живет, как хочет и не считается с мнением старших, не то, что мы раньше. За молодыми сейчас не уследишь…
Бруно приподнялся с кресла и сделал несколько шагов по направлению к Джакомо. Не торопясь, вытащил из кармана брюк белоснежный носовой платок и, протерев пистолет, положил его прямо перед Манкузо на стол. Тот оторвал пустой взгляд от экрана телевизора и уставился на оружие. Подняв глаза на крестного отца, Манкузо прочитал на совершенно безучастном лице Бруно Вентуро свой приговор.
Бруно молча развернулся и направился к двери.
— Не боишься поворачиваться ко мне спиной, падрито?
— Леопард не питается падалью и не боится стервятников, — не поворачивая головы обронил Бруно, прежде чем за ним закрылась дверь. Выйдя из комнаты, он остановился и прислушался. Через несколько минут тишину прорезал звонкий выстрел. Крестный отец усмехнулся и вышел из особняка к охране, получившей приказ не входить в дом ни под каким видом. Это было личное дело Вентуро и никто не смел в него вмешиваться.
Бруно сел в машину и в последний раз окинул взглядом старинный особняк в стиле барокко.
С семьей Манкузо было покончено.
***
Яркий солнечный весенний день и вокруг благоухают цветущие растения, кружа голову сладкими цветочными ароматами и радуя глаз разноцветьем цветов. Но больше всех привлекает внимание большое раскидистое дерево магнолии, сплошь усыпанное розовыми бутонами. Пьянящий запах магнолий не спутать ни с каким другим. Под деревом стоит девушка с распущенными каштановыми волосами, притягивает один из цветов к носу и вдыхает его аромат, срывает цветок и вплетает его в волосы. Так хочется подойти поближе и заглянуть ей в лицо, скрытое за струящимися на ветру локонами. Но, чем ближе подходишь, тем больше она удаляется.
Не уходи! Нет! Остановись!
Девушка оборачивается, но не останавливается. И вдруг вся картинка перед глазами начинает быстро уменьшаться. Девушка, дерево магнолии, цветы — все стремительно уносится куда-то вдаль, будто падаешь в бездну. Хочется кричать, остановить падение, позвать… Как ее имя?
— Мехмет, сынок! Проснись!
Мужчина открывает глаза и резко садится в постели. Рубаха на нем и черные растрепанные волосы все сырые от холодного пота, струйкой стекающего по лбу и вискам. Растерянно озираясь по сторонам, он останавливает взгляд на старике, присевшем на кровать.
— Опять? Все то же? — Кадир участливо смотрит на молодого человека, — ты опять кричал и метался во сне.
Мехмет проводит дрожащей рукой по лицу, стирая пот.
— Да, — хрипло говорит он, — я вижу ее каждую ночь, но не могу ни увидеть лица, ни вспомнить имя, чтобы позвать. И я снова падаю… Мне кажется, если бы я смог вспомнить как ее зовут, то вспомнил бы и остальное.
Парень откинулся обратно на подушку и закрыл глаза, пытаясь успокоиться и унять дыхание.
— Сколько так будет продолжаться? — некоторое время спустя проговорил Мехмет, снова пристально глянув на Кадира, — ты говорил, что память вернется… Но когда? Эта безвестность мучает меня. Я не могу вспомнить ни свое имя, ни кто я, ни своих родных. Кто эта женщина? Наверное, я любил ее, раз вижу каждую ночь. Тогда почему не могу вспомнить? — стукнул он сжатым кулаком по постели, — лучше бы я умер! Зачем ты спас меня?
— Не горячись! Память вернется рано или поздно. И не гневи Аллаха, только он знает зачем дал тебе второй шанс. Если бы я случайно не проезжал мимо того моста близ Турина и вовремя не вытащил тебя из воды, ты точно уже был бы мертв. Но всемогущий бог ничего не делает просто так и не посылает бесполезных случайных встреч. Все случайности в нашей жизни не случайны. Твои дела на этой земле значит еще не закончены.
— Прости меня, отец! Ты прав. — Мехмет сел и распахнув рубашку посмотрел на свежие, едва затянувшиеся рубцы от пулевых ранений на груди. Кадир покосился на него и вытащив из кармана пачку сигарет, закурил.
— Посмотри на меня. Ты не помнишь кто ты, а я прекрасно помню, но иногда мне кажется, что лучше бы я забыл. Пока я носился за мечтой спасти мир, я потерял своих родителей, меня не было рядом, когда они умерли, потерял девушку, которую любил, она не стала дожидаться меня, а вышла замуж. Я так и не смог завести семью, детей, живу бобылем, как одинокий волк. Бегая за призрачной мечтой, растерял всех, кто меня когда-то любил.
— Не говори так! Ты самый великодушный человек на земле. Не зря жители деревеньки, где ты жил, уважали тебя. Лечил всех, кто обращался совершенно бесплатно!
— Да уж… — протянул Кадир, — простые люди уважали, а главный врач местной больницы — ненавидел. Я лишал его заработка. Вот и сдал меня властям при первом удобном случае. Нельзя лечить людей без лицензии. А ее меня лишили после тюрьмы. Хорошо хоть, познакомился там кое с кем. Хоть и бандиты, но хорошие люди, не дали мне пропасть. Помогали как могли, но и я в долгу не оставался — штопал раненых без уведомлений в местные органы.
Кадир скрипуче рассмеялся, будто ворона закаркала.
— Покрывали и помогали друг другу, можно сказать. И документы оформили быстро, когда пришлось ноги уносить.
Мехмет тоже закурил, глубоко втянув в себя сигаретный дым. Немного помолчав, спросил:
— Ты не жалеешь, что пришлось уехать из Италии?
— Нет! Наоборот, я рад, что наконец вернулся в родные пенаты. Родная земля, знаешь ли… Родная речь, родные лица. Здесь даже солнце родное.
— Ты думаешь, что я тоже турок? — Мехмет вопросительно посмотрел на Кадира.
Тот не спешил отвечать. Докурив сигарету и затушив бычок, обернулся:
— Не знаю… Может да, а может нет… Но, когда ты метался в бреду после ранения, ты все время что-то кричал на турецком.
Комментарий к Глава 32
Обложка к главе https://vk.com/wall-203262439_3848
========== Глава 33 ==========
В поле, далеко за домами деревни, Мурат и Кадир затеяли свою старую юношескую забаву — стрельбу по банкам из охотничьего ружья. Будучи юными парнями во времена молодости, они тренировались и без конца спорили, кто лучше стреляет. Мурат тогда собирался поступать в полицейскую академию, а Кадир — в медицинский. Кадир никогда не одобрял стрельбу и, тем более войну, собираясь лечить людей и спасать раненых, но считал, что необходимо быть готовым ко всему, так как бредил мечтой стать военным врачом. Когда-то его отец вернулся со службы в армии после сильного ранения и много рассказывал своему сыну, маленькому Кадиру, об ужасах на поле боя. С тех пор мальчик и загорелся идеей спасти как можно больше человек.