Договорились. Часть 2

– Зайка, блин, ты мне всю диету испортил, – шутливо возмущалась Настена. – Вредно с тобой дружить.

– Но ты же все равно будешь? – парень обнял ее за плечи и прижался сзади.

Она засмеялась и потрепала его по голове. Варданян смотрел на них с тоскливой улыбкой, пока его не отвлекла Сиран, вручив десертный торт.

– Давай, ты первый.

Парень разрезал корж на восемь кусков, как раз столько их и было в компании, и передал один с вишенкой своей девушке. Она поблагодарила его поцелуем в нос. Только раздав всем угощение, Варданян принялся есть сам.

Карина решила, что наступил удачный момент для вручения подарка, под шумок, пока все увлечены вкусняшкой. Потому что дарить такую бредятину она стыдилась, но выловить момент наедине с именинником не надеялась. Девушка достала из сумки набор в заводской упаковке и подошла к Варданяну, аккуратно постучав костяшкой указательного пальца по лопатке.

Парень и Сиран одновременно обернулись и посмотрели недоуменно.

– Прости, Вард, я не знала, что тебе дарить, поэтому вот, – она поджала виновато губы и протянула ему коробку.

Лицо обоих озарилось улыбками.

– Да ладно, Кар, можно было без подарка, – приглядевшись, именинник засмеялся. – Зай, признайся, мамка твоя проспонсировала?

Он показал другу набор. Карина нахмурилась, только потом вспомнила, что за бренд подсознательно выбрала, она ведь косметикой «Zaya» сама постоянно пользовалась. Зайкин подскочил и вгляделся.

– Это че?

– Карина подарила, – оскалился Варданян и приложил коробку сбоку от лица.

Зайкин разразился хохотом. Вся компания стала подключаться и допрашивать, отчего ему так смешно. Все быстро заражались. Карина поняла, что под шумок не получилось, но беситься, кроме как на себя, было не на кого, поэтому она стояла в центре смеющегося круга и стягивала губы в трубочку.

– А че, гель «Зая» для настоящих мужчин, – издевался Каменчук, хлопая друга по плечу. – В душевой только никому не показывай.

Варданян скинул его руку и отстранился.

– Спасибо, Кар, шикарный подарок! – он помахал ей коробкой, смеясь. – Пожалуй, больше я тебя звать не буду.

Настена хихикнула сбоку, жуя торт. Карина покачала головой, ухмыляясь.

– На это и был расчет.

– Так, я не понял, тебе продукция моей мамы не нравится? – вступился Зайкин, положив ей на плечи длинную руку. – Пошли, выйдем. Поговорим как… зая с заей.

Компания рассмеялась. Варданян сразу сдался, подняв руки.

– Не, не. Все ок. Только «Зая». У меня на любое другое мыло уже аллергия.

– То-то же.

Только, когда Зайкин отошел от нее, Карина опомнилась и глянула ему в спину с неудовлетворенным желанием. Кокосовое облако все еще витало над ней и потом весь вечер преследовало в памяти.

Компания разбилась на две. Зайкину приспичило искупаться. Он зазвал парней в бассейн. Девчонки к такому не готовились и без купальников не стали следовать за ними.

– Давайте, музыку повеселее, что ли, врубим, – принялась хозяйничать Игнатьева и резко прибавила громкости. – Кому еще «Кампари»?

Сиран подставила стакан. Настена рефлекторно скуксилась, глянув на красную жидкость, и удрученно осмотрела столик, где остались только початые бутылки пива. Карина самодовольно заметила, что справилась с задачей не дать ей напиться.

– А че там еще было? – спросила подруга с надеждой.

– Много разного. Но ты же не хотела злоупотреблять.

Настена махнула рукой и отправилась на поиски напитка. Игнатьева подключила свой телефон к колонкам и выбирала песню. Сиран плавала по гостиной под беззвучную мелодию. Карина кусала губы, представляя, как Зайкин плескается в бассейне абсолютно голый.

– Наконец-то, остались одни девчонки, – выдохнула Игнатьева, включив танцевальный хит.

Карина усмехнулась и выплеснула в стакан остатки биттера – хватило на глоток. Настена вовремя вернулась с бутылкой хереса. Игнатьева к ним присоединилась.

Все трое развалились на диване и наблюдали за тем, как Сиран наворачивает слепые круги, совершенно не слыша громкий хип-хоп, под ритм которого ни одно ее движение не попадало.

– Сир, ты еще с нами? – крикнула Игнатьева.

Девушка резко остановилась и прокрутилась на одной ноге, чуть не упав. Тонкий смех плавно лег на латинскую музыку, которая пришла на смену первому треку.

– Да, я с вами. Что-то меня развезло.

Она задрала подол до колен и направилась к дивану. Стройные ноги ступали тихо по гладкому полу. Пятки едва касались паркета.

– Ну, что, пошепчемся, о своем, о девичьем? – Игнатьева обернулась на соседок по дивану и коварно улыбнулась.

Карине померещилось, что в глазах ее блеснули очертания дьявола.

– Начинай, – хмыкнула Настена и откинула голову на мягкую спинку.

– Кар, когда свадьба?

Резкий вопрос вогнал Карину в тупик. Она не сразу сообразила, что обращаются именно к ней. «Свадьба? Какая свадьба?» – сознание отупело из-за алкоголя. Настена с Сиран уставились с усмешками, но в ожидании.

– Ты о чем?

– О вас с Зайкой, – недовольно протянула Игнатьева, будто объясняла слишком очевидные вещи.

«Блядь, неужели все настолько плохо?» – досадовала Карина, глотнула терпкое вино и нервно посмеялась с опозданием.

Сиран присела с краю рядом, посмотрела ей в лицо и произнесла:

– Это же прекрасно. Я так рада за вас. Особенно за Зайку.

Все три девушки покосились на нее с недоумением и хрюкнули от смеха одновременно.

– Не в этой вселенной, не надейтесь, – стерва в Карине пыталась сохранять остатки былой гордости, а перед глазами маячило голое тело, жилистое, крепкое, изящное.

– Да они там тебя не слышат. Здесь только мы, – Игнатьева махнула на лестницу, ведущую вниз. – Можешь всем спокойно делиться.

– Мне нечем делиться. Увы.

Спасаясь от необходимости говорить и признаваться, Карина сделала большой глоток, хотя даже через опьянение осознавала, что отнекивается по инерции, когда уже поймана с поличным.

– Ладно, спрошу по-другому. Когда ты поняла, что влюбилась? – Игнатьева умела настаивать.

Карина прорычала от бессилия. Получилось, как у раненного тигренка.

– Серьезно? Нам че больше обсудить нечего? Может, ты поделишься с нами своими чувствами к Гоге?

– Легко, – Игнатьева повалилась на бок и уперлась локтем в диван. – Я его люблю. Сильнее всего в этой жизни.

– Прям так? – усмехнулась Карина, хотя не находила особых поводов для сомнений, просто хотелось язвить.

– Прям так.

– Сильнее, чем семью?

Игнатьева вздохнула, подумала недолго и ответила.

– Да. Походу сильнее.

Настена округлила глаза и, выпив вина, спросила:

– Даже сильнее, чем маму?

– Маму особенно, – голос Игнатьевой мгновенно загрубел, как будто хитином покрылся, под которым пряталась зароговевшая злость.

Настала пауза. Все чувствовали себя неловко, но никто не решался задать следующий вопрос. Самой смелой оказалась Сиран.

– У тебя тоже трудные родители?

Она вздохнула и задрала голову, чтобы допить остатки «Кампари». Карина оперативно подлила ей хереса, а сама удивлялась Игнатьевой, потому что всегда считала ее примерной дочерью. Ее родители именно о такой мечтали: чтобы и ум, и красота были на месте, и одевалась элегантно без вульгарности, и поведение соответствовало нормам, и парень был один на всю жизнь, да по любви.

– У кого они нетрудные, – усмехнулась Игнатьева.

Мелодия сменилась на более динамичную из старого панка. Заиграли быстрые биты и бас-гитара. В конце отбивали барабаны. Воздух наполнялся сочными звуками и становился плотнее.

– А в чем проблема? – любопытство в Настене победило осторожность.

– Гога им не нравится.

Девушки переглянулись между собой, обменявшись удивлением.

– Классика, – цокнула Карина.

Музыка снова заполнила воздух, пока они молчали. Игнатьева пила глоток за глотком, пусто глядя в пол, а потом продолжила сама без всяких вопросов.

– Дело не в Гоге. Ей, в принципе, никто не нравится. Она только себя любит. А я должна была стать ее полной копией, ходить так же, говорить так же, даже одеваться так же. Типа элегантность не устаревает, – девушка спародировала тон великосветской дамы позапрошлого столетия и посмеялась. – И любить я тоже должна была только себя. А я такой и была. Сучкой высокомерной.