Страница 22 из 26
Он поднял в сторону друга банку. Тот поднял бутылку в ответ и изобразил смущение на лице. Сиран села с ним рядом и положила подбородок на широкое плечо, поглаживая рукой по спине. Биттер она пила спокойно, даже не морщилась. Настена тупила взгляд в дырочку на алюминиевой крышке.
Зайкин сделал глубокой вдох и легкий довдох, будто готовился к очень длинной речи и раскрыл рот в широкой улыбке.
– Ну че, Вард… с днюхой! Будь!
На этом весь тост и закончился. Парень глотнул пива. Остальные несколько секунд осмысливали, а потом засмеялись.
– Такие трогательные слова, Зай, прямо в сердечко, – именинник утер несуществующую слезу.
– От души, брат, – Зайкин приложил правую руку к левой груди и чокнулся с ним через весь столик.
Все только после этого догадались выпить за Варданяна и присоединились к чоканью. Зайкин сунул два пальца в картофель фри и вытащил дольку. Игнатьева хлестнула его по руке легонько.
– Зай, нечего жрать как свиньи из общего корыта. Тащи тарелки.
– Блин, – проворчал парень, но подчинился и принес одноразовые картонные блюдца. Кинул их стопкой на край стола.
Игнатьева по-хозяйски раздала каждому, а себе и Гоге взяла одно на двоих. Они и дольки картошки делили между собой, целуясь. Карина еще не видела Риту такой романтичной. Со стороны выглядело смешно, но мило. Остальные в компании ничему не удивлялись и не обращали на них внимания. Варданян с Сиран себе такого не позволяли. Он даже не смотрел на свою девушку, а на все прикосновения никак не реагировал. Она иногда гладила его по плечу или по волосам, а он все внимание сконцентрировал на историях Зайкина. На Настену, которая сидела напротив наискосок, Варданян тоже не смотрел, специально. Это чувствовалось, его напряжение и страх случайно зацепиться взглядом за ее розовое лицо. Настена тоже делала вид, что ничто, кроме истории, ее не интересует, и боялась поворачиваться к противоположному углу.
За едой и алкоголем все постепенно расслабились. Зайкин уступил роль рассказчика Каменчуку, а за ним подключились Миша и Гога. Игнатьева много встревала в истории последнего, потому что он делился их совместной поездкой в Турцию, где оба натворили много глупостей. Карина искренне смеялась над их приключениями, хотя внутри не до конца верила, что Игнатьева может тупить, а главное, признавать собственные ошибки и смеяться над ними.
– Ее ваще так переклинило. Она была уверена, что мы на нашем этаже и это наш номер, – уверял друзей Гога, активно жестикулируя. – И пошла ругаться на ресепшн. Я ее не смог остановить.
Игнатьева хохотала, держась за живот.
– Я реально допилась. Мне уже администратор тычет в цифру этажа у лифта, а у меня все плывет. И вместо пятерки шестерка мерещится. Мы там, наверное, полчаса спорили, пытались доказать друг другу очевидное. Весь отель сбежался на это посмотреть.
Девушка треснула себя по лбу и запила позор пивом Гоги, потому что биттер уже выдула.
– Главное, самоуверенность, – заключил Зайкин и открыл новую банку. – Этого у тебя не отнять.
– Да уж.
Все досмеивали остатки, запивая хохот алкоголем. Сиран поставила стакан на столик и оглядела компанию в ожидании внимания.
– У нас с Туриком тоже был казус в Индии. Только к нам в номер вломились.
– Блин, Сир, не надо, – засмущался Варданян, украдкой глянув на Настену, и закрыл пол-лица ладонью.
Сиран захихикала. Самвел тоже улыбался, кажется, знал историю. В глазах Настены зажглось любопытство.
– Такой вечер откровений, я хочу поделиться.
Варданян вздохнул глубоко и уставился на Зайкина.
– Я сам тогда расскажу.
Сиран пожала плечами и снова взяла стакан в руки.
– Короче, к нам в номер ворвалась обезьяна, шимпанзе, кажется.
– Бонобо, – поправила его девушка и опять хихикнула.
– Я спал…
– А я в душе была.
Варданян посмотрел на нее, поджав губы. Девушка подняла руки, показывая, что отступает и глотнула «Кампари». Он продолжил.
– Дверь, главное, открыла сама. Вошла спокойно. И на кровать ко мне запрыгнула.
Парень резко остановился, стянул губы вправо, пытаясь сдержать смех и стыд одновременно. Лицо быстро залилось краской. Рука стерла испарину со лба.
– В общем, она приставать начала…
– Да ладно? – Зайкин от возбуждения чуть подался вперед. – В плане, за гениталии трогала?
Миша с Каменчуком выдавили по смешку. Гога вытянул лицо в удивлении. Игнатьева лоб нахмурила, одну бровь приподняла, а рот приоткрыла.
– Ну и… за это тоже, – тихо ответил Варданян, пробежав смущенными глазами по кругу, на Настене остановился на секунду и опустил взгляд в пол. – Ну, как трогала. Просто погладила…
Сиран, улыбаясь, утешила его ласковым прикосновением ладони к щеке.
– А я во сне… думал, это Сир…
– Короче, я выхожу из душа, а он с ней уже сосется, – выпалила она сквозь смех.
Все прыснули. Зайкин так ухахатывался, что разлил пиво на себя и на пол. Немного попало и на джинсы Карине, но за общим весельем она не стала придавать этому значения.
– Ну, не прям сосался, – Варданян покраснел до мякоти грейпфрута. – Конечно, я сразу проснулся. И тут хозяйка его прибежала…
– Это еще самец оказался? – хохотал Каменчук. – Жестяк.
Миша отодвинулся от друга, но смеялся от души.
– Как думаете, это измена? – в шутку спросила Сиран. – Я до сих пор не определилась.
Улыбка быстро слетела с лица Варданяна. Растерянные глаза встретились с Настениными и убежали под столик. Карина чувствовала, как тело подруги заряжается электричеством. Самвел странно прищурился, но остальные продолжали смеяться. Варданян через пару секунд вернул себе смешливое выражение. Настена допивала пиво.
– Кстати, у бонобо секс – это важная форма социального взаимодействия, – Зайкин быстро переключился на серьезный тон. – Они по поводу и без трахаются. Причем все со всеми.
– Правда? – засомневалась Настена. – Как люди?
– Ага, прикинь. И не только обычным сексом, но и всякие там ласки используют. Оральные, например. Целуются даже.
– Любопытно, откуда ты это знаешь? – уставилась на него Карина.
Парень не успел ответить, Миша оказался шустрее.
– Зай, обращайся, если на порнхабе уже все пересмотрел. Я тебе подкину отборной порни.
– Лол, Зайка зоофил, – рассмеялся Каменчук.
– Я викифил, – оскалился тот.
– Задрот, то бишь, – помотала головой Игнатьева.
Зайкин молча позволил всем отсмеяться. Карина тоже смеялась и параллельно любовалась им, его легкостью и весельем, уверенной улыбкой, добрыми глазами, расслабленной позой. Наслаждалась уютом, который он излучал, и теплом, которое усыпляло самых вредных душевных кошек.
– Че-то мне торта захотелось, – сказал хозяин, поднявшись. – Время десерта?
Все закивали.
– Да-да-да, – ратовал Варданян. – Давно пора.
– Ща все будет.
Зайкин ушел на кухню, на ходу сбросив халат прямо на пол. Плечи расправил и потянулся руками вверх. Мышцы напряглись на секунду. Тени заиграли на рельефной спине. Карина невольно проводила его взглядом, облизываясь, а в уме бесилась: «Какой же ты, сука, сексуальный». Ей тоже стало жарко.
Внезапно погас свет. И заиграл припев песни Аллегровой «С днем рождения». Задребезжал металл. Зайкин выкатил угощение с множеством свечей по периметру и, подкатив сервировочный столик к друзьям, предложил Варданяну загадать желание. Имениннику понадобилось всего две секунды на желание и еще одна на задувание свечей. Все захлопали с восклицаниями. Зайкин включил свет.
На торте по глазированному волейбольному полю с сеткой бегали спортсмены из мастики, а функции мяча выполняла вишенка, которую ловил диагональный в синей форме. Все сразу поняли, кто здесь Варданян.
– Вау, – у него челюсть отвисла, а глаза запылали восхищением. – Зай, ты гениален!
Компания нависла над тортом. Все пихались, чтобы получше разглядеть фигурки. Варданян обнимал Зайкина и благодарил за лакомство. Каменчук обнаружил среди игроков похожего на себя и радовался как ребенок.