Европейский сезон

— Что ты несешь?! Ты же меня сама расспрашивала о приличиях. Я тебе пыталась объяснить как ведут себя девушки в приличном обществе. Не смей намекать, что я тебя к чему-то принуждаю. Можешь вообще никуда не ехать. Ты же свободный и чертовски независимый человек, — Флоранс сердито отодвинула коробку с едой.

Катрин глянула искоса:

— Не злись. Я сделаю, так как ты посоветуешь. И доешь, пожалуйста. Тебе ведь нравится.

— Кэт, мне кажется, иногда мы перестаем понимать друг друга. Тебе нужен честный совет или не нужен? Вызывает или не вызывает у тебя отторжение Эдвардс? Нравиться или не нравиться тебе с ним болтать? Хочешь ты попробовать его в постели? Хочешь ты вести нормальную, порядочную жизнь? Тебя не тошнит когда он сидит рядом? Ответь сама себе. И все станет понятно.

— Я не знаю ответов на эти вопросы, — сообщила Катрин, выковыривая из коробочки остатки соуса. — Когда Эдвардс рядом, меня точно не тошнит. Скорее, мне смешно. При таком развитии событий, мне рано или поздно придется посмотреть на Эдика без трусов. К чему оттягивать эксперимент? Я вполне могу раздвинуть ноги, а потом тщательно систематизировать и взвесить свои ощущения.

— Кэт, цинизм здесь неуместен, — Флоранс в замешательстве отправила в рот крошечный блинчик. — Эдвардс очень приличный мужчина. И относиться к тебе с трепетом. Почему бы не попробовать? Ведь в таких отношения, в отличие от наших с тобой, нет ничего предосудительного. Они совершенно естественны, понимаешь?

— Ты считаешь? — Катрин внимательно рассматривала пустую коробочку. — Хорошо. Ты с нами поедешь? Я без тебя буду чувствовать себя очень неспокойно.

— Думаю, мы поедем. Конечно, мне нужно позвонить Жану. Но, думаю, он согласиться составить мне компанию.

— Ну да, он тоже относиться к тебе с трепетом, — Катрин улыбнулась. — Ты по-прежнему не жаждешь поделиться со мной впечатлениями, насколько он хорош в постели?

— Недурен, — сдержанно сказала Флоранс. — Ты не находишь, что обсуждать конкретные подробности было бы полным извращением?

— Да как такое в голову могло прийти?! Я же воспитанная девушка. Фло, у меня возникла странная мысль. Может не стоит никуда ехать? Я намекнула Эдику, что у тебя полно работы в клубе. Чем не повод остаться дома и обсудить проблемы всеобщего потепления и арабо-израильского конфликта? Я бы могла спокойно выкурить свою сигару.

— Идея интересная. Но курить вредно, — ты мне это сама тысячу раз говорила. К тому же, я заканчиваю с "Сашо" сегодня вечером. Это мой последний рабочий день в этом кабинете. Так что повода отклонить приглашение у нас нет.

— Жалко, — Катрин погладила крышку стола. — Мне здесь начало нравиться. Значит, едем полюбоваться ленными владениями господина Галена? Ну да, мне даже любопытно.

Больше об уик-энде не говорили. Флоранс сдала дела, скромно отметила это событие в компании нескольких продюсеров и менеджеров "Сашо". Катрин ждала в машине, погруженная в тайны сражения при Иссе[1].

Впереди было два совершенно свободных дня, потом еще длинные, с праздниками, выходные. Но нужно успеть заехать на площадь Бьен, ознакомиться с местом новой работы. За дни безделья Флоранс собиралась обдумать стратегию нового проекта и уже потом подписывать контракт. У Жо, наконец, начались каникулы. Он тоже сидел дома, наслаждался компьютерными битвами. Правда, через день ездил в обожаемую Школу. Там всё продолжались какие-то дополнительные тренировки. Нужно все-таки выбраться с парнем в Альпы. Подышать чистым воздухом, спокойно поговорить с Кэт. Послушать новые эпизоды ее одиссеи, — страшную длинную сказку. Естественно, если Жо займется чем-то своим. Сказок ему и в компьютере хватает. А вот его мама уже привыкла слушать другое. Каждый день. Иногда подолгу. Иногда несколько слов…

…-Горы, — они совершенно иные. Такая абсолютная пустота. Камень. Лед. Узкая тропа-дорога, по которой, кажется, идешь десять тысяч лет. Нет, не то, — Катрин с досадой покрутила головой, — говорю, как старой жевательной резинкой чавкаю. Эти горы нужно видеть. Они.… Ну, они — совсем нечеловеческие.

— Кэт, вообще-то я видела горы. Даже пыталась кататься на лыжах. Всё это не то, — я понимаю. Горы, в которых не бывает людей, — действительно нечеловеческие горы.

— Нет, не то, детка, — Катрин тяжко вздохнула. — Нечеловеческие горы, — это то место, которое человек не в состоянии полностью постичь своим умишком. Вот я дура бессловесная. Не могу объяснить. В общем, — это как совершенно чужой карнавал. Нет танцоров, нет музыки, холодно как в аду, но весь мир безмолвно сверкает, празднует, от красок неба и снега кружится голова, и ночи напролет летят немыми фейерверками зарницы и молнии. Ты не понимаешь смысла, не понимаешь, кто и что празднует. Ты не видишь этих богов. Ты амеба. Ты заблудилась. Стоит встать, начать вглядываться, и этот чужой восторг тебя убьет. Не только холодом. Цветом, сиянием, тем, что ты космически ничтожен и глуп. Потом все исчезает, — вокруг декорации, громоздящиеся до самого пустого неба. Знаешь, как обидно умирать, чувствуя себя одиноким микробом?

— Пожалуй, не знаю, и знать не хочу. Уж очень устрашающе звучит. Но вы прошли?

— Мы прошли, — Катрин снова вздохнула. — Может быть, благодаря Блоод. Она все-таки во многом сильнее человека. Хотя люди там тоже ходят. Торгуют, и иногда даже ездят в гости. Знаешь, я там поняла, — люди делятся на две части, — одни четко знают, что можно, а что нельзя. Другим интересно, — а почему, собственно, нельзя? И они прутся через перевалы. Или еще куда.

— Да, — и замерзают или соскальзывают в пропасть. Вы же сами прошли чудом. Неужели, тебя не пугает то, что осталось за спиной? Сколько подобных уроков ты должна пережить? Ты бы могла лежать в той ледяной пропасти до скончания времен.

— Точно, — Катрин заглянула в свой стакан с минеральной водой. Пропасти там обнаружить не удалось, и зеленоглазая сказительница пожала плечами. — Я много где могла бы лежать, но сижу здесь. Видно, удача и судьба не такие уж сугубо мистические штучки.

— Удача как эдельвейс, — сказала Флоранс, аккуратно гася свою сигарету. — Она ждет людей далеко не на каждом склоне. Смерть найти куда легче.

— Тоже верно, — теперь Катрин разглядывала стакан на просвет. — Зато, умирая, не будешь раздумывать только о том, какого дерьма твои наследники обсуждают сроки вскрытия завещания таким громким шепотом. Будет на смертном одре вспомнить что и поинтереснее. Пойдем спать? А то Цуцик меня завтра не добудится.

— Завтра суббота. Мы приглашены в гости, — Флоранс почему-то почувствовала себя неловко и разозлилась. — В конце-концов нас приглашает твой воздыхатель. Можно отнестись к моменту серьезно. Можно даже отменить утренний марафон.

— Я серьезна как никогда. А утренняя пробежка ни в коем случае не помешает мне вечером с должным трепетом и невинностью отдаться Эдику.

— Ты нарочно хочешь меня разозлить? Глупо. Эдвардс — умный и воспитанный мужчина. Он наверняка видит в тебе в тебе не только глуповатую и трепетную студентку.

— Видит, — согласилась Катрин. — В конце концов у нас было достаточно свиданий, чтобы поболтать и о сексе.

— Надеюсь, ты не наговорила ему лишнего?

Катрин вскинула свои зеленющие глаза:

— Все как ты советовала, мамочка. Я была до жути дипломатичной. Но, честно говоря, я не уверена, что весть о моей бисексуальности поразила бы его большое и доброе сердце насмерть. Он, знаешь ли, и сам… не школьник.

— Тем лучше. Не понимаю твоих колебаний. Ты уж определись, хочешь или не хочешь ты ехать заниматься с ним сексом.

В глазах Катрин мелькнула тень:

— Я думала, мы с тобой все на свете решаем только вместе.

— Но, Кэт, всему же есть разумный придел. Кое-какие интимные решения ты должна принимать лично.

— Ты, наверное, права, — со странным выражением сказала Катрин. — Лично, так лично. Поеду и трахнусь. Не девочка же я, в самом деле? И Эдик забавный тип. Развлекусь. Правильно?