Страница 43 из 75
На другой день я имела глупость рассказать сестре о появлении Марины в нашем доме.
Люся слушала меня безо всякого интереса. Однако, когда я упомянула, что Марина замужем за Усольцевым, в ее глазах зажегся хищный огонек.
— Усольцев? Это который банкир?.. Ого! Ничего себе! Слушай, а когда эта девица снова к вам пожалует?..
— Надеюсь, никогда, — не понимая ее горячности, сердито ответила я.
— Ты не права, Лариса, — вдруг напористо возразила Люся. — Ты вечно делаешь не то, что нужно… Общаешься не с теми, с кем следует… Твой муж, оказывается, умнее тебя…
— Да как же, — ехидно заметила я. — Ты сама называешь его вечным студентом.
— Все равно умнее! Он знает, с кем надо поддерживать отношения. А ты глупо ревнуешь его к этой даме…
— Да не ревную я!
— Нет, ревнуешь! Иначе бы осознала выгоды, которые сулит такое знакомство! Жена Усольцева! Вам обоим надо держаться за нее! Особенно если ты хоть что-то хочешь сделать для меня…
Такого поворота я не ожидала.
— Господи! Ты-то тут при чем?
— При том, что мое агентство могло бы взять у Усольцева кредиты, — удивляясь моей непонятливости, объяснила Люся. — Под небольшой процент по знакомству… Мне деньги вот как нужны! — Люся энергично чиркнула ладонью по горлу. — Ты, пожалуйста, представь меня этой Марине при случае…
Прошло какое-то время, и я поняла, что теме Марины в ближайшие дни не суждено исчерпаться. Мне позвонила Ася и таинственным голосом сказала, что ей необходимо со мною поговорить о чем-то очень важном… В ее голосе сквозило что-то вроде знакомого мне еще с общежитских времен сочувствия, когда Ася пребывала в надежде, что оно вот-вот мне понадобится.
Мы встретились у нее дома.
По тому, как долго Ася тянет со своим важным разговором, я поняла, она намерена со мной поделиться чем-то, доставляющим ей массу удовольствия — несмотря на похоронное выражение ее лица.
Роль утешительницы всегда прельщала Анну, но я все никак не предоставляла ей возможности выступить в этой роли… Ася не спешила что-нибудь сообщить мне, очевидно ожидая, что я ее прерву нетерпеливым вопросом, а я уже чувствовала в себе нарастающее раздражение… Первые полчаса прошли в рассказах о том, как обожают ее, Асю, Артурчик и Агафончик, так обожают, что из-за них она не может пойти на работу — муж и пес постоянно хотят видеть хозяйку дома.
Наконец подруга не выдержала:
— Что же ты не спросишь, зачем я тебя позвала?
— Думаю, ты сама скажешь, — деланно зевнув, проговорила я.
Скорбно вздохнув, точно ей предстояло выполнить тяжкий долг, Ася приступила к рассказу. Оказывается, ей позвонила Ленка Мезенцева и сообщила, что уже несколько раз встречала Марину Полетаеву вместе с моим мужем на всяких фуршетах и прочих мероприятиях в Доме кино. Они выглядели такими оживленными, веселыми, чуть ли не счастливыми… Что-то между ними происходит, заключила Ленка… Проговорив это, Ася метнула испытующий взгляд в мою сторону. Я сидела как каменное изваяние… Выдержав короткую паузу, Ася снова заговорила. Лично она считает, что Игорь не способен мне изменить, но Марина такая хищница… К тому же первая любовь не забывается, а Марина способна закрутить с чужим мужем от скуки… Выложив все это, Анна умолкла, выжидательно глядя на меня.
Я сделала вид, что рассказ ее не слишком тронул меня.
С того момента, как Игорь отчитал меня за бестактность по отношению к Марине, прошло около месяца, и имя Марины в нашем доме больше не упоминалось. Я знала, что моя сестра несколько раз звонила Игорю по поводу Усольцева, но он ее отшил… Случалось, что Игорь возвращался домой поздно, но я никогда не спрашивала его, где он был, считая для себя такой допрос унижением. Стало быть, та встреча в нашем доме была не последней… Я почувствовала, что внутри меня вскипает бешенство. Я себе не позволяла даже самого невинного кокетства с мужчинами, зная, что оно может далеко завести, и была уверена, что и мой муж не станет меня обманывать… Между тем Ася напряженно ожидала моего ответа.
— Марина бывает у нас дома, — сказала я Анне и увидела, что в ее глазах промелькнуло разочарование, — а на эти мероприятия Игорь меня приглашал, но я отказывалась… Я не нахожу ничего предосудительного в его отношениях с Мариной…
— Смотри, как знаешь, — ни на грош не поверив в мою искренность, произнесла Ася. — Но я тебя предупредила…
После разговора с ней мне стало так тяжко, что я буквально не знала, куда себя девать, как унять сердцебиение.
Мне казалось, я приложила все усилия к тому, чтобы у нас с Игорем была нормальная семья. Но он потихоньку, незаметно, по ниточке истончал ткань нашей общей жизни, сплетая из этих нитей где-то на стороне свою свободу… То соломку тащит в ножках, то пушок в носу несет, стараясь свить себе гнездышко где-то на потаенной ветке, где его никто не увидит и ничего от него не потребует. Он с такой самоотверженностью защищал свое право на особый образ жизни, что если бы такие же усилия направил в сторону науки, например, — быть бы ему академиком. Да, он хотел быть свободным — от семейных пут, от чувства долга, от родителей, от меня, — при условии, что мы, я и его родственники, сделаем все, чтобы его свобода была комфортабельна и уютна, чтобы он купался в ней беспечно, как ребенок…
И тут меня осенило; я даже споткнулась на ровном месте, пробегая через переход в метро: он меня не любит! И никогда не любил! Он женился на мне то ли в пику своим родителям, которым таким образом хотел что-то доказать, то ли просто потому, что ему нужна была постоянная женщина… Так что же я делаю в нашем доме? На что надеюсь? Чего ожидаю? Для чего притворяюсь, что все хорошо, когда на самом деле все обстоит ужасно, хуже некуда, мы — совершенно чужие люди…
Я вернулась на Кольцевую линию, решив поехать к человеку, который будет по-настоящему рад меня видеть.
— Не рад, а счастлив, — поправил меня Толян и тут же стал судорожно одеваться, собираясь выйти на улицу. — Ты поскучай малость, а я сгоняю в супермаркет, а то у меня шариком покати…
…Вернувшись, Толя застал меня плачущей навзрыд. Я ничего не могла с собой поделать. Эти слезы так долго копились во мне, но я не давала им выхода, а тут как плотину прорвало. Я рыдала в голос, заходилась в слезах. Носовой платок можно было выжимать. Толя протянул мне свой, уселся напротив меня на какой-то колченогий, словно притащенный со свалки табурет и молча принялся выкладывать на тахту принесенные из магазина продукты… Молча откупорил бутылку коньяку, плеснул в стаканы:
— Выпей.
Давясь от рыданий, я послушалась.
Толя принес из кухни несколько тарелок, разложил на них курицу-гриль, ветчину, оливки, сыр, почистил перочинным ножиком ананас и нарезал его ломтиками.
Пока он все это проделывал с невозмутимым спокойствием, я ощутила, как тепло разлилось по моему телу. Слезы вдруг иссякли.
— Прости, что не кинулся тебя утешать, — протягивая мне кусок сыра, сказал Толян. — Знаешь… Я не гожусь на роль жилетки… и не люблю по-пустому тратить слова. Я приучил себя к конкретным разговорам, по-военному четким, как говорится… Так вот, если ты, рыжая, нуждаешься в дельном совете, я могу его дать… Выпьем!
Мы выпили.
— Итак, — продолжал Толя, — могу я тебе кое-что посоветовать на правах старого товарища или ты хочешь поплакать?.. Если у тебя еще не все слезы вытекли, я пойду курну на кухню…
— Кури здесь, — разрешила я. — Не буду больше плакать. Извини.
— Как насчет совета? — нахмурился он.
— Валяй.
— Подобное надо лечить подобным, — немедленно отозвался Толя. — Я уж давно смекнул, что ты выскочила замуж за хлюпика. От такого ждать нечего. А перед тобой сидит приличный молодой холостяк, отнюдь не хлюпик. Я тебе советую выйти за него замуж.
— Я замужем…
— Как ты замужем, я вижу, — вынув у меня из рук оба носовых платка и швырнув их в угол, сказал Толян. — Тебе же предлагают стать настоящей женой настоящего, черт возьми, мужика, который все имеет.