Страница 12 из 17
Увы, но военные, как тот же генерал Павлов, всегда скрыто оппонировали Сталину, несмотря на то, что для них вождь ничего не жалел. У него были все основания верить в мощь Красной Армии, в создание которой были вложены не только громаднейшие средства, но, можно сказать, и душа народа. Однако именно в первые дни войны военные этого высокого доверия народа и вождя не оправдали. Характерно в этом смысле воспоминание К.К. Рокоссовского (уж, казалось бы, ему-то сам Бог велел быть обиженным!): «В районе Клеваны мы собрали много горе-воинов. К нашему стыду, все они, в том числе и офицеры, спороли знаки различия. Обратившись к сидящим, а было их не менее сотни человек, я приказал офицерам подойти ко мне. Никто не двинулся. Повысив голос, я повторил приказ во второй и третий раз. Снова в ответ молчание и неподвижность. Тогда подойдя к пожилому “окруженцу”, велел ему встать. Затем, назвав командиром, спросил, в каком он звании. Слово “полковник” он выдавил из себя настолько равнодушно и вместе с тем с таким наглым вызовом, что его вид и тон буквально взорвали меня». Вот под командованием (вернее, без командования) таких полковников Красная Армия и сдавала советские города пачками. Да, был определённый фактор внезапности нападения, да, сложная сталинская политика, глубинный смысл которой мы так до сих пор и не постигли, в какой-то степени дезориентировала военных на местах. Но ведь ещё Наполеон на сей счёт оставил великий наказ: «Армия должна каждый день, каждую ночь и каждый час быть готовой к оказанию сопротивления, на какое она способна». И потом наркома ВМФ Н.Г. Кузнецова тоже «прессовали» по всем направлениям, но флот-то давал организованный отпор врагу всюду и с первых часов войны. Пограничники не на жизнь – на смерть сражались за каждую пядь родной земли. А вот сухопутчики, откровенно говоря, оказались не на высоте. Особенно подкачали Сталина его любимые «соколы». 322 фашистских самолёта уничтожили на земле 1489 советских. Правда, было сделано всё-таки 6 тысяч вылетов и сбито около 200 самолётов противника. Лётчики Кокорев, Бутелин, Иванов, Данилов, Рябцев, Гудимов, Игнатьев, Макляков в первые же часы войны совершили воздушные тараны. Потому что по приказу командования у них на бортах было снято оружие!
Здесь автор должен подчеркнуть один определяющий момент: он не сталинист. Более того, я считаю, что культ личности нанёс страшный урон Отечеству. Он даже невообразимо огромен, тот урон. Вместе с тем я целиком поддерживаю мнение выдающегося современного философа Александра Казина: «Что же касается Сталина, то отделять его от Победы – почти такая же нелепость, как отделять от победы над Наполеоном императора Александра I: отечественные войны вопреки главнокомандующим не выигрывают. Конечно, в отличие от законного царя Сталин был самозваным “красным императором”, по своему идейному происхождению таким же кровавым демоном революции, как Ленин и Троцкий, – однако именно ему гений отечественной истории доверил создать то государство и ту армию, которым мы все (и христиане, и безбожники, и коммунисты) обязаны своим существованием. Кстати, и полёт Юрия Гагарина в космос оказался возможным благодаря той самой сталинской политике».
То есть мы все сейчас, в данную минуту, должны набраться терпения, выдержки, толерантности и ещё чего угодно, но понять одну простую, но безальтернативную вещь: Сталин не был ни убийцей русского народа, ни его спасителем. Его просто судьба вывела на вершину власти в тех конкретных исторических условиях. И он действовал сообразно понятиям и масштабам того времени. Причём очень чётко и решительно действовал. Мы даже задним числом не сможем его «подправить». Хотя, разумеется, мы теперь все умные и разумные, когда от начала войны нас отделяет почти 80 лет. А для Сталина она была, как впоследствии оказалось, главным делом всей его жизни, жизни всего человечества, которое он спасал так, как понимал. По-иному он не понимал. И поэтому, чувствуя свою особую ответственность за происходящие события, ошибки и просчёты собственные осознавая, он ни на одну минуту, ни разу не выпускал бразды правления попавшим в страшную историческую катастрофу государством.
Вернёмся в трагическое 22 июня. Врагом атакована западная граница СССР на всём её протяжении. Кому и как об этом объявить? Всё руководство страны считает: должен выступить Сталин: «Мне нечего сказать народу. Пусть Молотов выступит». Даже самые ярые сталинисты полагают, что вождь здесь допустил ошибку. Ничего подобного! Как это для кого-то ни прозвучит кощунственно, но речь шла всё же только о формальном подтверждении начала войны. Время Сталина ещё придёт. Тем более что он единственный из всех своих соратников уже 22 июня отчётливо понимал: страшное всенародное горе растянется на годы. А что следует сказать Молотову, Иосиф Виссарионович подсказал сам и пригласил к этой работе членов Политбюро.
В первый день войны в кабинете вождя побывало 16 человек. 10 из них – дважды и более раз. Но мы сейчас не можем себе вообразить даже сотой доли того, что обсуждалось за дубовыми дверями этого кабинета. Меж тем распоряжения и высказывания Гитлера фиксировали 12 стенографисток, ежедневно «выдавая на-гора» до 500 страниц!
23 июня Сталин приехал в Кремль в 3.20 утра и находился на рабочем месте до половины восьмого. Вновь вернулся в 18.45. Принял 13 человек. (Из «Журнала посещений кабинета товарища Сталина».) В этот же день создана Ставка Главного Командования (ещё не ГКО). Но нашёлся же на нашу голову «некий профессор» В.М. Жухрай, который написал: «Сталин трое суток – 23, 24 и 25 июня 1941 года, пролежал пластом, никого не принимал, без еды». Бредятина полная!
24 июня. Несколько часов заседало Политбюро. Принято восемь важных постановлений. Ни военное командование, ни партийное руководство, ни подавляющее большинство населения ещё не представляют себе всей трагичности тотального немецкого наступления. Сталин принял 20 человек. Образован Совет по эвакуации. В разговоре со Сталиным директора Северного завода М. Попова поразило фантастическое чувство предвидения вождя: «“А где у вас броневые станы?” – “На месте”. – “Немедля эвакуируйте их на Урал и в Западную Сибирь”. Дело в том, что стан – ключевой компонент в производстве танков. Без него нельзя прокатывать лист в 12 метров длиной и 4 метра шириной».
С этого дня в восточные районы страны стали уходить 7772 вагона каждые сутки! Никто и никогда в мире не решал задачу подобной сложности. Более того, нынче Россия даже вместе с объединённой Европой не сумели бы осуществить ничего подобного. Американский журналист Сульцбергер назвал перевод промышленности СССР на восток «одной из величайших саг истории». Англичанин А. Верт – «Повестью о невероятной человеческой стойкости». Но такие примеры не вдохновляют наших историков на новые исследования. Скажу больше. На девятый день войны будет создан Государственный Комитет Обороны (ГКО). Он просуществует 1626 дней и примет 9971 постановление и решение. До сих пор у нас обнародовано лишь чуть больше полутора тысяч документов. Они не интересны историкам. Иначе бы им пришлось воленс-ноленс говорить о гениальности Сталина, создавшего такой коллективный орган управления. Аналога в истории не имеющий. Все постановления ГКО Сталин подписывал лично. 2256 из них касались непосредственно Вооружённых Сил. Над каждым вождь работал лично и обстоятельно. За время войны он 157 раз принял командующих войсками фронтов с докладами планов предстоящих операций. У Сталина были на приёмах (некоторые неоднократно!) все члены военных советов – политработники. Все известные командиры партизанских отрядов общались с вождём. Он также принял всех командующих танковыми и воздушными армиями. 1413 раз его посещали лица руководящего состава Вооружённых Сил и Геншатаба, начальники главных управлений. У вождя по нескольку раз бывали члены ГКО, Ставки, Совнаркома, наркомы всех отраслей промышленности, директора крупнейших заводов, представители общественности и зарубежные дипломаты.
25 июня. С часу ночи до пяти утра Сталин принял 11 человек. Вновь приехал в кабинет в 19.40. Принял 14 человек. Берию, Ватутина, Вознесенского и Кузнецова – дважды.