Партизаны Столетней войны.

Глава 20

Глава 20.

Об алкоголизме и реабилитации.

Следующую неделю я помню плохо. Она прошла для меня в каком-то алкогольном угаре. Я пил. Много пил. До беспамятства. Специально, чтобы вырубиться и забыть обо всем. Забыть о боли, терзавшей мою душу изнутри. Я заливал свое горе алкоголем. И в этом я не оригинален. Такое случалось и будет случаться со многими людьми на протяжении всей человеческой истории. Люди будут терять близких и скорбеть о них, заливая горе алкоголем разных видов, сортов и градусности. Это было и будет. Люди страдают от потерь. И я не исключение. Мне и раньше приходилось терять боевых товарищей. Но они не были настолько близки мне как Ирен. Поэтому их уход меня так не печалил. Постепенно я привык к такому. Зачерствел душой. Смирился, что люди умирают молодыми. Вне зависимости от наших желаний. Такое случается. Но то было другое. Как любят говорить западные журналисты. Да, другое! Моя любимая женщина не могла стать для меня очередным пунктом в списке потерь. Она меня серьезно зацепила. Эта очаровательная блондинка. А ведь раньше я не верил в любовь с первого взгляда. А потом и сам попал под этот поезд. Наверное, так себя чувствуют те самые люди, что ранее яро отрицали вакцинацию от корона-вируса, выискивая в ней всемирный заговор. А потом и сами подхватили КОВИД-19 без прививок и какой-либо защиты. Тоже ведь не верили и впухли. Но любовь, то это не корона-вирус. И я согласен был ТАК заболеть. Я с большим энтузиазмом ей поддался. И если бы не эта сучка Жозефина де Краон, то это могло продолжаться вечно. Но не судьба. И поэтому я ушел в запой. Возможно, это слабохарактерно и отстойно. Настоящие герои так не поступают. В голливудских фильмах они лишь роняют скупую слезу и через мгновение забывают о своей потере. Но я то не герой боевика. Несмотря на всю свою крутизну и умение эффективно убивать, я всего лишь человек со своими слабостями и недостатками.

Наверное, я бы так и допился до смерти. Но меня спас мой брат. Мишка ворвался ко мне в комнату на седьмой день и просто отобрал у меня всю выпивку. Я, конечно, пытался возражать и даже драться. Но после стольких дней постоянного запоя я был никакой. Куда там драться? Я на ногах то еле стоял. В общем, Гризли меня скрутил и заставил протрезветь. Он постоянно обливал меня при этом холодной водой из ближайшего колодца. Через день я уже мог адекватно оценивать эту реальность. Я почти пришел в себя. Только был еще очень слаб. И голова раскалывалась. Бодун обыкновенный. Кто из мужчин с ним не встречался? Думаю, что почти все испытывали такое после корпоративов или праздников.

— Давай, братишка, приходи уже в себя! — начал орать мне в ухо Мишка, когда я попросил у него немного вина. — С этого дня никакого спиртного!

— Ты хочешь, чтобы я умер от похмелья? — простонал я, пытаясь говорить как можно тише.

— Ничего. Терпи, командир. От этого еще никто не умирал.

— Гризли, ты садюга! Дай выпить!

— Хрен тебе, а не выпивка!

— У-у-у!!!

— Терпи, братан. Ты нам нужен трезвый и живой.

— Кому это нам?

— Нам. Это мне и всем бойцам нашего отряда.

— Вы и без меня проживете.

— Не знаю как остальные, а мне без тебя тут будет одиноко, Андрюха. Ты хочешь, чтобы я здесь остался один среди диких французов. Братья так не поступают, Рык.

— Оставь меня в покое, косолапый. Дай умереть спокойно.

— Не пори чушь. Умирать он собрался. Нам с тобой до смерти еще как пешком до Луны. Мы с тобой тут всех переживем.

— А я не хочу. Не хочу жить.

— А ну, прекрати эти сопли, десантник! Я смотрю, ты совсем расклеился. Хочешь уподобиться тем сопливым чмошникам, которых ты всегда так презирал? Тем самым, что начинают ныть по любому поводу.

— Но моя Ирен. Она умерла. Как же мне после этого жить?

— Жить дальше. Долго и счастливо. Я уверен, что она хотела бы этого. Хотела, чтобы ты жил.

Вот такой диалог мы с ним тогда вели. Мишка как мог, уговаривал меня бросить чудить и начать жить дальше. И в конце концов он меня уговорил. И я дал себе и ему слово, что ТАК больше пить не буду. Нет, заядлым трезвенником я не стану, но с запоями завяжу. В топку такие эксперименты над собственным организмом. Я не сторонник самоубийств. Никогда не понимал таких людей. Больных на всю голову. Я же реально их презирал. А сам чуть не стал одним из них. К черту такую слабость. Ирка навсегда останется в моем сердце. Она будет жить в нем вечно. Пока жив я. Мой брат смог донести до меня эту простую мысль. Может быть это? Но скорее всего, меня вернуло к жизни мое грандиозное презрение к слабакам. Тем, кто рано сдается и не борется до конца. Я то не такой.

Один киногерой как-то сказал, и я очень хорошо запомнил его слова:

— Кого-то судьба тащит за собой на веревке. Кто-то пытается ей противостоять. А кто-то сам становится судьбой.

Я всегда предпочитал быть в третьей категории. Тех кто сам устанавливает правила и руководит своей судьбой. Я всегда сам решал, что буду делать. Я сам был творцом своего счастья. И после этого сдаться? Нет! Это не про меня. Спасибо Гризли, что он напомнил мне, кто я есть на самом деле. Спасибо, что встряхнул. Заставил жить. Превратил в прежнего Андрея Каменева. Практичного и спокойного скептика и реалиста, думающего головой, а не сердцем. Спасибо ему за это. Конечно, боль осталась. Она не ушла. Она, просто, стала не такой острой и душераздирающей. Она залегла где-то глубоко внутри. Все еще саднит. Но жить можно. Надеюсь, что со временем это пройдет.

Эх, долго же я отсутствовал. Хорошо, что Мишка не бросил все на самотек. Он занимался отрядными делами. Держал руку на пульсе. Оказывается, к нашему отряду за эти дни прибились новые рекруты. И Мишка каждого из них проверил. Побеседовал, испытал и провел с ними тренировочные поединки. Сначала Дилан где-то в городе встретил четверых своих односельчан. Бывших односельчан. Эти четверо молодых парней пару лет назад подались в Ле-Ман за лучшей жизнью. Надоела им сельская жизнь. В принципе, молодых людей можно понять. Они мечтали о лучшей жизни. И готовы были ради этого на многое. Они были ребятами работящими и трудностей не боялись. Брались за любую самую тяжелую и грязную работу. Но пока никакой лучшей жизни они в этом городе не нашли. И поэтому с энтузиазмом приняли предложение вступить в наш отряд.

Кроме этого, один из наших шотландцев Аластер Мак-Кензи встретил в одной городской таверне своих земляков и бывших сослуживцев. Шестерых шотландцев из того же отряда, в котором когда-то служил и сам Мак-Кензи. И который (это я про отряд) был разбит англичанами. Помните, тогда Аластер Мак-Кензи попал в плен к английскому барону Харперу. А затем уже мы его спасли и освободили. В общем, Аластер тогда выпил вместе со своими земляками и начал хвастаться. Горцы это дело любят. Приврал, конечно, немного. Как же без этого? Но основную суть он им поведал верно. Расписал в красках бурную жизнь нашего отряда и те сражения, в которых мы участвовали. Отдельно прошелся по количеству трофеев, полученных нами с англичан. Да, и сам он выглядел очень неплохо. В дорогой одежде с кошелем, туго набитом монетами. А для гордых, но бедных шотландцев это был очень весомый аргумент. Они же, по большому счету, во Францию ехали зарабатывать. Нет, и убивать англичан, конечно же. Но на первом месте для этих великолепных бойцов все же стоял заработок. Воевать то с англичанами можно и на Родине. В Шотландии. Но там ты таких денег не заработаешь. Шотландцев то заманили во Францию, обещая большую плату. И они зарабатывали. Пока их отряд не был разбит в пух и прах. Во встрече со своим бывшим соратником они увидели знамение свыше. И решили не упустить такую возможность. В общем, у нас появились новые бойцы. Мишка таких боевых кадров упустить не мог. Новичкам выдали нормальные доспехи и оружие.