Страница 11 из 14
– Несомненно. Именно там мне вмонтировали этот чип.
– Тогда и переживать не стоит, – заметил Шишкин. – Если бы чип был предназначен ещё и для других целей, кроме получения информации в виде сновидений, то в течение двадцати лет он бы проявил себя в любом случае.
– Я рад, что вы оба придерживаетесь одинакового мнения, – с благодарностью сказал Ермаков. – Не сообщить вам о наличии чипа в моей голове я просто не имел права. Впрочем, я полностью согласен с вашим мнением. Убеждён, что чип – это своеобразный усилитель информационной энергии, поступающей в подсознание извне.
– Теперь мне понятно, что ты имел в виду, когда два года назад заявил о неподготовленности нашей экспедиции, – догадался Корчёмкин. – Тебе необходимо было изучить чип?
– Да, именно так. Я ставил массу экспериментов над собой. Каких именно – не буду сейчас забивать ваши головы. Потом как-нибудь расскажу. Отмечу только то, что акцент делался на активизацию скрытых функций эпифиза. Основываясь на проведённых экспериментах, я сделал для себя вывод: секрет уникальных способностей человека кроется в этом таинственном грецком орехе. Именно эта железа способна творить чудеса. Если мы сможем активизировать её функции – тогда телепатия, телекинез и многие другие «чудеса» станут такими же обычными свойствами человека, как слух и зрение.
– И ты два года скрывал от меня всё то, чем занимался? – с обидой в голосе высказался Корчёмкин.
– Не хотел отрывать тебя от важных дел. Армия приучила так поступать в отношении большого начальства. Скрытность позволяла мне избегать нежелательных последствий. Генералам нужен был конечный результат, а не творческие идеи и домыслы.
– Не надо ставить лучшего друга в один ряд с чёрствым генералом, – не принимая доводы Егора, не успокаивался Корчёмкин. – Меня всегда привлекала прикладная наука. И ты это знаешь. Я бы и сейчас с большим удовольствием поэкспериментировал вместе с тобой.
– Извини, Михаил Петрович, но заниматься наукой так, как ты занимаешься ею сейчас, всё равно, что питаться на бегу бутербродами. Будет один только вред, и для тебя, и для окружающих. – Ермаков открыто посмотрел в глаза друга.
– О чём это ты? – оторопел Корчёмкин.
– Вспомни, что говорил нам профессор Петровский в студенчестве?
– Напомни, забыл, наверно.
– Если ты поставил однажды перед собой цель посвятить науке всю жизнь, отдать ей все силы и даже душу – беги к этой цели, не разменивайся по мелочам и не оглядывайся по сторонам. Не можешь бежать – иди, но не останавливайся. Не позволяют тебе идти – ползи к цели на четвереньках. А если ты и этого сделать не в состоянии – падай на землю, но всё равно смотри в том направлении, где маячит твоя заветная цель. Вот так напутствовал нас мудрый профессор. А ты, Миша, занимаешься чем угодно, только не наукой. Заведуешь кафедрой, исполняешь обязанности декана факультета, возглавляешь партийную ячейку, являешься членом каких-то сомнительных организаций. Ты сегодня являешься свадебным доктором наук.
Ермаков говорил с укором и неотрывно смотрел на Корчёмкина. Тот сконфузился под пристальным взглядом друга, отвёл глаза в сторону и, оправдываясь, произнёс:
– Профессор Петровский был идеалистом… Таких учёных уже нет. Сейчас жизнь круто изменилась, Егор. Многие понятия приобрели совершенно другой смысл, слились воедино настолько тесно, что разделить их практически невозможно. Наука в чистом виде и государству, по большому счёту, сегодня не нужна. Большие чиновники и пальцем не пошевелят, если не увидят коммерческого интереса. Приходится изворачиваться, чтобы выживать.
– В любом неправильном действии у человека всегда найдутся аргументы для оправдания. Это давно известная защитная реакция. Меня они не интересуют. Каждый из нас поступает так, как считает нужным. – Ермаков умолк, взял обрубок ветки, пошевелил угли в костре. Небольшой сноп искр вырвался из глубины засыпающих углей и взметнулся вверх.
– Главное, чтобы эти поступки не мешали нашей дружбе, – закончил Ермаков. – А наукой мы продолжим заниматься вдвоём с Иваном. У нас получился хороший тандем. Верно, я говорю, студент?
– Так точно, командир, – по-военному заверил Шишкин.
– Если вопросов больше нет – объявляю отбой. Завтра у нас предстоит трудный день. Нужно выспаться и набраться сил.
Ермаков встал и направился к палатке. Вслед за ним потянулись Корчёмкин и Шишкин.
Глава 5
Путешественники проснулись рано. Точнее сказать, рано пробудился Ермаков. Его биологические часы, несмотря на гражданский уклад жизни, продолжали работать по военному распорядку. Он скомандовал подъём и направился к речке приводить себя в порядок.
Потом последовал завтрак, быстрый сбор необходимого снаряжения, после чего учёные, навьючив на плечи увесистые рюкзаки, отправились в путь вокруг горы.
О вечернем разговоре никто из них не вспоминал. Они по-прежнему оставались сплочённой группой единомышленников.
Впереди шёл Ермаков. Время от времени он останавливался и внимательно рассматривал местность на подступах к горе.
Отшагав вдоль подножия склона несколько километров, путешественники обратили внимание на небольшую лощину, посредине которой громоздились обломки горной породы больших размеров.
Лощина имела необычный вид. Вокруг неё земля выглядела лысой, а по периметру наваленных друг на друга трехметровых камней треугольной формы с приплюснутыми вершинами произрастала пышная трава и густой кустарник.
Создавалось впечатление, будто эти камни были привезены откуда-то издалека и с какой-то определённой целью аккуратно сложены в кучу. Но кто это мог сделать – пока оставалось загадкой.
– Мне кажется, это именно та точка, которая нас интересует, – сказал Ермаков и свернул по направлению к лощине.
– Прямо оазис какой-то, – проговорил Иван. – Наверно, под камнями бьёт ключик, иначе с какой стати в лощине благоухает бурная растительность?
– Не спешите господа, сейчас мы с вами всё узнаем и во всём разберёмся, – рассудил Ермаков.
Путешественники подошли вплотную к камням, сложили на них свою поклажу, внимательно осмотрели почву.
Иван обошёл груду камней вокруг, просунул руку в пространство между ними, чиркнул зажигалкой. Пламя слегка отклонилось внутрь нагромождения.
– Есть движение воздуха, – сообщил он.
– Значит, фортуна благоприятствует нам, – улыбнулся Ермаков.
Корчёмкин упёрся обеими руками в камень, имитируя попытку сдвинуть его, изрёк:
– Эти глыбы неподъёмные. Нам с ними не справиться.
– Ты, Михаил Петрович, видимо совсем разучился мыслить, – продолжая улыбаться, сказал Ермаков. – Зачем нам их двигать, если из твоего рюкзака торчит черенок лопаты.
– Ты предлагаешь сделать подкоп? – догадался Корчёмкин.
– Другого варианта у нас нет. Сейчас мы проведём замеры и начнём зарываться в землю. – Ермаков извлёк из футляра прибор, принялся его настраивать. Иван расчехлил магнитометр, чтобы провести замеры магнитного поля.
– Измерения следует провести в радиусе ста метров, – сказал Ермаков. – За пределами лощины и непосредственно у входа в подземелье.
Корчёмкин вскинул на друга недоумённый взгляд:
– А в чём смысл?
– У меня есть предположение, что камни сложены здесь не только для того, чтобы скрыть от людских глаз наличие пустот внутри горы.
– А для чего ещё?
– Вы не обратили внимания на то, что перед нами лежат глыбы необычного гранита?
– Гранит, как гранит, ничего особенного, – пожал плечами Корчёмкин.
– А ты, Иван, ничего необычного не заметил? – спросил Ермаков.
– Мне кажется, в зернистой структуре этого гранита наблюдается большее содержание кварца, по сравнению с долей полевого шпата и слюды.
– Молодец, студент. Не зря ты обучался геологии, – похвалил Ермаков геофизика. – В этих камнях действительно преобладает содержание кварца.
– И каково твоё резюме? – заинтересовался Корчёмкин.
– Думаю, наши камни используются в качестве передатчика загадочных излучений. Поступающие волны собираются в пучок, усиливаются и уже направленно передаются под землю. Обратите внимание на форму камней, и на то, как они сложены.