Страница 29 из 62
— Вы меня вылечите?
— Попытаюсь, — она прошла мимо меня к красной двери. — Я не хотела латать тебя, но если ты можешь быть такой открытой с незнакомкой, думаю, у нас есть шанс помочь тебе с твоей проблемой. Но для начала мне нужно посмотреть на твою магию и оценить ущерб, а я не могу сделать это тут.
Мои колени задрожали.
— Спасибо, — выдавила я, побежав за ней. — Большое спасибо!
— Прибереги это до времени, когда что-нибудь получится, — сказала она. — Хотя я понимаю, почему Питер сжалился над тобой, несмотря на твои предрассудки. Не удивительно для жреца Пустого Ветра, но тот юноша жалеет заблудших.
Я не считала себя заблудшей. Отчаявшейся, но я знала, где я была. Просто мне не нравилось мое положение.
Я не собиралась лишаться неожиданной удачи из-за одного слова, так что держала рот на замке, следуя за доктором Ковальски, когда она открыла дверь и поманила меня внутрь.
* * *
Внутри дом был не такой нарядный, как снаружи. Снаружи был идеальный кирпич и чистые линии. Внутри выглядело как переполненный магазин антиквариата вместе с кучей овощей.
— Не обращай внимания на бардак, — сказала доктор Ковальски, переступая груду летних фруктов. — Брогомир из Хартстрайкеров сделал заказ на прошлой неделе, но еще его не забрал.
— Брогомир из Хартстрайкеров, — с дрожью повторила я. — Вы про брата Миротворца?
Она кивнула.
— Вы продаете овощи одному из трех великих драконов-пророков?
— Я продаю овощи всем, кто приходит и берет их, — проворчала доктор Ковальски. — Эта поляна была местом для экспериментов над плодородностью, пока я не забрала ее. Если я не буду это продавать, я утону в овощах, но поставлять их на местные рынки — такая морока. К счастью, у драконов большой аппетит, и они не против прилететь и забрать.
Я не знала, что сказать. Великий пророк Брогомир был одним из самых известных и уважаемых драконов мира. Даже мой папа говорил о нем с уважением, хотя он обычно ненавидел Хартстрайкеров. Конечно, было всем известно, что Брогомир был безумным. Для пророков это было нормально, так что никто не обвинял его в этом.
— Вот, — доктор Ковальски привела меня в комнатку возле кухни, которая явно должна была стать столовой, но была переделана в кабинет с большим столом, заваленным вещами, диваном для консультаций и стенами, украшенными дипломами в рамках из уважаемых магических университетов.
— Ого, — я потрясенно смотрела на поле латыни. — Что из этого делает вас доктором?
— Выбирай, — доктор Ковальски убрала ящик редиса со стула, чтобы она могла сесть за стол. — Я была ведущим экспертом в своей области годами. И все еще являюсь, но устала от политики университетов, а университеты устали от шаманизма.
Я смущенно шаркнула ногой, вспомнив свои комментарии Питеру.
— Подходы взлетают и выходят из моды, как и все остальное, — продолжила она. — Сорок лет назад половина магов мира была шаманами. Это было популярно, но шаманизм делает упор на интуицию и меняет принципы колдовства для каждой личности и ситуации. Это не привлекало корпорации. Они хотели магию, которая работает всегда одинаково, хоть она и менее сильна и эффективна и требует больше ресурсов. Так тауматурги стали получать всю высокооплачиваемую работу, а шаманизм пришел в упадок. Простая экономика. Не помогло и то, что архимаг Совета Мерлина звала тауматургию единственной «настоящей» формой магии. Она сделала остальных шарлатанами.
Архимаг была в лагере тауматургии. Она не управляла тем, какой магии учили в школах, но она влияла на магическое сообщество. Когда она говорила, что годилась только тауматургия, остальные слушались. Даже мой папа считал, что шаманы были тратой времени, а он даже не был человеком.
— Я вижу, почему у вас проблемы.
— Все не так плохо, — доктор Ковальски опустилась на стул со скрипом. — Возглавлять университет было хорошо для самооценки, но шаманизму не нужно было одобрение институтов, чтобы сиять. Мы потеряли влияние на людей, но каждый жрец — шаман по определению, так что у нас всегда было это.
— Почему жрецы — шаманы? — я не думала, что богам было дело до того, как ты колдовал, пока ты выполнял работу.
— Потому что жрецы служат Духам, и, в отличие от тауматургов, шаманы не пытаются запихать своих богов в крохотные круги.
— О, — я ожидала что-то великое, но в этом был смысл.
— Но хватит об упадке моей когда-то великой дисциплины, — сказала доктор Ковальски, указывая на диван под окном, который был покрыт книгами, а не овощами. — Присядь, посмотрим на твою магию.
Я кивнула и подвинула стопки, чтобы освободить себе место. Когда я села, доктор взяла мои ладони. Она тыкала кожу мозолистыми пальцами почти полминуты, а потом прижала большие пальцы на внутреннюю сторону моих запястий, словно проверяла пульс.
— Попытайся подвинуть немного магии, — приказала она. — Знаю, ты не можешь, но просто попытайся.
Я кивнула и закрыла глаза, стараясь дотянуться до густой и дикой силы в этой части СЗД. Ее было так много, что я ощущала, как она покрывала мою кожу как вода. Но, как бы я ни боролась, я не могла подвинуть ни капли.
— Интересно, — доктор Ковальски отпустила мои ладони. — Тебе говорили, что у тебя высокая тяга? Очень высокая?
Я кивнула. Тягой измеряли, сколько магии удавалось ухватить за один раз, и моя была невероятно высокой. Я знала это, потому что мама обсуждала это каждый день в моем детстве. Из-за желания отца отбросить мораль ради создания идеальной дочери-мага, мои гены были сильно подправлены перед моим рождением, и тяга была чуть выше того, что считалось человеческим пределом. Эта способность должна была сделать меня выдающимся магом, но, как все со мной и магией, это не сработало. Моя высокая тяга позволяла мне ощущать и двигать магию на годы раньше, чем другие дети знали, что они были магами, но это не сделало меня лучше в манипуляции силой, а только эта часть колдовства была важной.
Я объяснила все доктору Ковальски. Точнее, рассказала о высокой тяге, и почему это мне не помогало, оставив нарциссизм дракона, который привел меня к такому положению. Я не стыдилась того, что меня вывели в пробирке. Просто я устала от того, что папа нависал над каждым аспектом моей жизни. Серьезно, я не могла даже сломать магию, не найдя его в обломках. Можно подумать, я была рада обвинить его во всех своих проблемах, но я не буду свободна, если продолжу винить его в своих проблемах, даже если во многих он участвовал.
— Думаю, я понимаю твою проблему, — сказала доктор Ковальски, когда я закончила свою историю. — Две проблемы, но они связаны.
— Это было быстро, — воодушевилась я. — Так вы можете меня починить?
— Не починить, — она отклонилась на стуле, задумчиво хмурясь. — Люди двигают магию, пока тянутся к ней внутренней частью себя. Официально, это придаток, собирающий ману, осознающий себя, но его лучше знают по простому названию, душа. Души людей — то, что дает нам уникальную способность двигать магию вне наших тел, как силы из земли, так и силу из других сосудов, включая духов и других живых существ. Способность делать это намеренно делает человека магом, но все души людей двигают магию в какой-то степени, даже если они не маги. Но, как и с любой частью тела, душу можно повредить, если слишком сильно использовать, причинив растяжение или дыру.
— Это случилось со мной? — разорванная душа звучала ужасно.
Доктор покачала головой.
— Ты смогла зайти дальше. Растяжение души болит, но если ты ничего не чувствуешь, значит ты загнала душу дальше предела и вызвала вывих.
Видимо, на моем лице был ужас, потому что она поспешила успокоить меня:
— Не переживай, твоя душа не разбита. Она еще в твоем теле, просто не на том месте. К сожалению, я никак не могу вернуть ее на место.
— Так будет всегда? — моя паника росла.
— Не всегда, — сказала она. — Она сама вернется на место, но связи, которые ты порвала, восстановятся не сразу. Тебе нужно поменьше колдовать, пока твоя магия не исцелится. Если это случится снова, ущерб не получится исцелить.