Петя и Волк

В принципе, Данил в свитере, который ещё лет десять назад выглядел унылым говном, вполне гармонично смотрелся с нашими клиентами – незамысловатыми мужиками, познавшими свою первую охоту ещё в махровые перестроечные времена, и обычной молодёжью "с раёна", что пробавлялась у нас простенькой пневматикой и приблудами к ней.

О, Вольф Карлович в тёмном костюме, идеально облегающем ладное поджарое тело. Галстук. Классические штиблеты – сияющие, без единого пятнышка, несмотря на погоду. Зацепил и вытащил наружу какие-то давно погребённые детские мечты.

Те времена, когда пульт от телека был в безраздельном владении отца, и мелкий я был вынужден смотреть то, что и папаня… Тот фильм, натыкаясь на который, родитель всегда восклицал "о-о-о-от это я понимаю!" и довольно потирал ладони. Старое кино про пшеков, которые грабили банк1. Скучное, занудное, без стрельбы и с юмором, который я не понимал. Но всегда прилежно смотрел на экран вместе с папой, потому что страшно пёрся от атмосферы и внешнего вида героев. Все мужчины в костюмах, при галстуках. В строгих шляпах, перчатках. И как же им всё это шло! И неважно, кто – сраный автомеханик или только что откинувшийся зэк. Все ходили отутюженные, элегантные…

Аж кулаки сжимались от бессилия оказаться там, среди этих классических Мужчин вместо несвежего несуразного мужичья, претенциозных мужчинок-"кэжуал", или, простихос-с-с-поди, хипстеров.

И теперь стерва-судьба суёт мне прямо под нос ожившие безнадёжные грёзы. В образе зрелого, искушённого хищника. От которого у меня мандраж и мурашки ужаса величиной с мизинец…

Какой же я всё-таки жалкий трус. Волчару испугался. Он же ненастоящий!..

Глава 2. Я продаю кота

Утром гадкое чувство тревоги никуда не исчезает. Трясусь в пустом трамвае с пустой головой, измаявшись дурацкими мыслями до лёгкой контузии. Ебись оно конём – моя любимая тактика при встрече с трудностями. Я-то не хищник.

Уныло смотрю на своё полупрозрачное отражение в стекле. Водянистое и невнятное, как и я сам. Пресловутый Вольф Карлович уже не кажется настолько жутким, да и очарование своё внезапное, чуть не убившее меня в первую секунду, он за ночь подрастерял.

О, защитные роллеты подняты – значит, Данил уже пришёл. Отлично. Я как раз хотел с ним перетереть, пока не прибыло новое начальство.

– Доброе утро, Вольф Карлович. – Чувствую его одеколон даже раньше, чем вижу очертания незнакомой фигуры за нашей стойкой. Твою ж за ногу, и какого хрена я вообразил, что он припрётся позже нас?

– Здравствуй, Петя. Ты всегда так рано приходишь?

– По-всякому бывает. Стараюсь пораньше.

Он и сегодня в костюме. На сей раз в тёмно-синем. И галстук – огонь… Мне отчего-то воображалось, что Вольф вчера заявился при параде для знакомства, а сейчас оденется попроще. Он всегда такой, что ли? Я-то обычно в джинсах или карго, а сверху что-нибудь тёплое трикотажное. Не месяц май, знаете ли. Как говорится, бедненько, но чистенько.

– Петя, ты не подскажешь, что это? – совершенно нейтральным тоном говорит новый начальник, указывая под кассу, а у меня от ужаса холодеет внутри. Блё-о-о-о… На всякий случай подхожу молча, мало ли, вдруг пронесёт?

– Это Васисуалий, – отвечаю я, еле ворочая языком, глядя на свисающий с полки под кассой шикарный чёрный хвост, на который указывает перст Вольфа Карловича. Не пронесло…

В ответ на знакомую кличку, из-под кассы высовываются две огромные лапищи, попеременно жамкая воздух кинжалами когтей. Достаю кота, прижимаю к груди, будто Вольф собирается тотчас пристрелить животное из ближайшего пистолета.

Виновник переполоха растекается по мне чёрным косматым ковриком, обняв за шею и не обращая ровно никакого внимания на грозное начальство. Конечно, смешно даже думать, что трогательный вид юноши, нежно обнимающего огромного брутального котяру, прильнувшего к нему так доверчиво, сможет разжалобить бесчувственного хищника.

– Он хороший… – совершенно по-идиотски добавляю я дрожащим голосом.

Вольф Карлович смотрит на меня с брезгливой жалостью. Вдруг ироничный голос в голове "ты и дробовик так же будешь продавать? скажешь, что он хороший?"…

Набираю полную грудь воздуха:

– Если смотреть объективно, у Васисуалия нет ни единого недостатка, который мог бы сделать его пребывание здесь проблемным. Никаких сложностей с туалетом – он ходит на улицу или прямо в слив в "техничке" – даже запаха нет, вы можете сами убедиться. Васисуалий точит когти исключительно о входное покрытие у задней двери, прочность которого рассчитана для гружёных тележек. И потом – он живёт в магазине не первый год и ни разу никому не помешал. Клиенты в девяноста случаях из ста реагируют на Васисуалия положительно, а остальные – нейтрально. Больше того, он уничтожает грызунов! Что может быть экологичнее и эффективнее? К тому же, кот чистоплотен и я лично его вычёсываю раз в неделю. Еда покупается из личных средств продавцов. И я не могу найти ни одной причины для устранения Васисуалия, кроме решения руководства из разряда "потому что я так сказал"… – тараторю я скороговоркой. А что? Мне терять нечего, как и Васисуалию.

– Уже лучше… – бормочет Вольф, хмыкая неопределённо. – Сигнализация?

– Зимой мы его в "техничке" закрываем, а летом он предпочитает гулять всю ночь снаружи.

– Петя, что же ты к себе его не заберёшь?

– Мой арендодатель не разрешает.

– Вот как. А Пал Сергеич, стало быть, разрешает?

– Простите. Это было недопустимо.

– Убирайся вон вместе с животным, и чтобы духу вашего тут не было!

Проклятая фраза гудит в голове, как настоящая, и я изо всех сил стараюсь держать рот закрытым, чтобы не ответить на невысказанное. Вот что у меня за тупая привычка додумывать всякую херню?!

Краем уха слышу возню у двери – пришёл Данил.

– Хорошо, до начала ремонта оставим всё без изменений, а там посмотрим.

Еле сдерживая облегчение, выпускаю Васисуалия и тот флегматично уцокивает в общую комнату досыпать под батареей, даже не подозревая, насколько храбро я сражался сейчас за его мохнатую жопу.

Блё, лучше бы о своей жопе обеспокоиться, она сейчас так же подвешена в воздухе и пристально рассматривается… На предмет – быть или не быть? Или всё же девчуля? Вольф терзает Данила по документам – всё же материальная ответственность, все дела. Я стараюсь не отсвечивать, приношу и отношу кипы папок и подшитых листочков.

Удивительно, как одно только присутствие человека меняет всю атмосферу. Даже Данил как-то подобрался, выпрямился, не мямлит. А я хожу, дыша через раз. Смешно… Да что со мной?.. В обморок же упаду, если Вольфу Карловичу вдруг придёт в голову ради шутки на меня рыкнуть.

Изредка заходят клиенты, по мелочёвке – двое за предзаказами, остальные за патронами. Вольф листает себе документы в сторонке, не вмешиваясь в процесс работы с посетителями, но пристально наблюдая – я кожей чувствую, всеми поднявшимися волосками, как тёмные непроницаемые глаза ощупывают, оценивают. Сто́ишь ли ты, чтобы вонзить зубы в тощее мяско или сразу отшвырнуть никчемную падаль, не глядя…

Ловлю себя на том, что мычу под нос "о-о-о, моя оборона…" Ох, кабздец. Какой же я простой… Как сказал один из моих бывших – Петюнь, у тебя всегда всё на лице написано. Что не написано, ты во сне расскажешь. А остальное становится понятно, сто́ит только вслушаться, что ты там мурлычешь про себя.

Угу, а ещё я иногда могу ответить на вопрос, который мне никто не задавал. Ну, никаких механизмов защиты от хищника – весь как на ладони. Удивительно, как меня ещё не слопал никто. Наверное, я совсем уж незавидная добыча. Даже жрать неинтересно.

Невзрачный я. Никакой. Как в бабской рекламе "ваша кожа выглядит бесцветной и уставшей?" – прямо про меня. Волосы непонятного серо-буро-сивого оттенка, который нейтрально можно назвать "тёмненьким". И глаза неопределённого цвета, скажем, "светлые", даром что круглые и глупо-наивные. Может, мне сделаться дерзким налётчиком? Довести до истерики сотрудника полиции, которому поручат составить мой фоторобот и приметы… Вот потеха начнё#@%&@$