Петя и Волк

О-о-о-п! Чуть не пристраиваюсь к какому-то милому парню… Так, держи себя в руках, Петюня. Зажигаю с какой-то девкой, потом с двумя сразу.

Но девки – ну не моё. Вообще нет. Очень смешно, но я наверное единственный подросток на планете, который выдохнул с облегчением, поняв свою голубую сущность. Для меня девки всегда были какими-то инопланетянами. Не понимал, не умел, не хотел вникать. Сейчас просто подальше держусь. Наш магазин – сущий рай для такого…

Но этой ночью приходится переключиться… А и ладно – танцевать не пиздеть на тупые темы. Во, какой классный трек! Подхватываю девку росточком повыше и начинаю. Верчу её, опрокидываю на руку, отталкиваю и дёргаю на себя… Остальные не танцуют, а просто трутся лобками, закинув руки вверх. Наш дэнс привлекает внимание. Девка сама в ахуе – повизгивает восторженно, но к своей чести не лажает. О-о-о, а я как раз подошёл к той самой своей кондиции. Когда я прямо мур-мур… Пиджак где-то посеял, рубашка расстёгнута почти до пупа.

Краем глаза вижу Вольфа-долбаного-Карловича… Сидит один на диванчике, в тёмном уголке. Без галстука, в руке стакан. Остро и больно колет в груди… Заканчиваю танец, притиснув девку так, что она вдохнуть от счастья не может, только глазами вхлам заштукатуренными хлопает. Блё, неужели у кого-то на такое встаёт?…

– Петичка, принеси мне коктэ-э-э-йль, будь котиком! – ага, разбежался. А у тебя у самой лапки, кобыла тупая? Хватаю за шкварник подвернувшегося паренька:

– Дама желает выпить! Обеспечь… – и фактурно сваливаю, не слушая разочарованный писк в спину.

Валюсь с размаху на диванчик, к Вольфу под бочок. Раскидываю свои бесконечные ноги, чтобы бедра́ касаться.

– Что это ты, Петя? Сейчас у вас самое веселье…

– Уст-а-а-л, Вольф Карлович, – почти выстанываю я.

Он усмехается:

– Ничего удивительного. Пал Сергеич бы сказал, что мясо надо употреблять, ха-ха…

– Если бы Пал Сергеич вообще узнал, он бы меня самого употребил… – мурлычу я, Вольф удивлённо оглядывается на меня, не веря этой неоднозначной фразе, – …в качестве корма для своих охотничьих собачек!

Вольф снова усмехается, но взгляда не отрывает – залип, увяз в моих "мокреньких" глазах. Не отпускаю, всматриваюсь в него, влажно размазываю взглядом по всему лицу…

– Петя, что ты делаешь?

А что я такого делаю? Расстёгиваю ему пуговичку на рубашке. Следом – ещё одну. Не отводя глаз…

– Вам так лучше, Вольф Карлович.

– Что значит…?

– Не спорьте! Так лучше, – говорю я очень убедительно.

Вольф наконец выдирается из меня и, слегка расслабившись, продолжает задумчиво смотреть на танцпол, прихлёбывая Джим Бим.

– Ты всё же решил надраться, Петя? – голос ровный и нейтральный, но осуждение чувствуется.

– Нас для этого здесь и собрали, не так ли? – кладу подбородок на плечо Вольфу, дышу в ухо. На виске несколько серебряных иголочек в чёрных, как смоль, волосах. Изысканно.

– А теперь что ты делаешь, Петя?

– Проверяю, Вольф Карлович. – Моя ладонь ныряет ещё глубже в расстёгнутую рубашку и чувственно шарит по груди; кожа плотная и гладкая, как полированный приклад. – Если волос нет, тогда просто супер, – авторитетно заявляю я.

– Мог бы спросить. Я бы тебе ответил, что нет.

– Не-е-е-е… Надо бы руками пош-шупать! А то иш-шо бывает оптический обман здрения! – начинаю я угорать над ситуацией.

Вольф Карлович кротко вздыхает – мол, что взять с пьяного тела. Аккуратно берёт мою кисть стальными пальцами и убирает от себя. Я сопротивляюсь, жёсткий капкан пальцев смыкается сильнее…

Весь мой недотрах изливается в одном сладком-сладком звуке:

– Кх-а-а-а-ах… – И нас одновременно будто током шарахает. Тёмные глаза вспыхивают так, что у меня аж волосы на затылке трещат от жа́ра. Стальные пальцы стискивают моё тонкое запястье ещё туже… Больно.

– А-а-а-а-ф-ф… – еле слышно выстанываю я прямо в губы.

Вольф с силой откидывает мою руку, отворачивается и резко опрокидывает в себя остатки бурбона. Я хватаю стоящую на подлокотнике бутылку, выбулькиваю на два пальца в стакан и так же опрокидываю в себя, повторяя движение Вольфа.

Меня куда-то тащат, придерживая за плечи в вертикальном положении. Кабздец, кажись я отрубился ненадолго от резкого движения головой.

– Всё нормально, он просто перестарался с алкоголем… – слышу голос Вольфа через слой ваты.

Прихожу в себя уже в комнате. Стоп. Это не моя. Мелких сотрудников размещали где-то наверху, по два человека в небольшом номере. А этот – просто огромный. С камином.

…И здоровенной кроватью.

– Петя… – слышится справа. Поворачиваюсь, делаю шаг вперёд и… висну на шее Вольфа Карловича, прижимаясь к нему всем изнемогающим телом. Закидываю одну руку ему за спину, другой зарываюсь в густые волосы на затылке. Ебать, кайф! Что я так раньше не сделал?..

Он стоит, окаменев – жёсткий, неподатливый. А и похуй, я-то уже всё… всё… Нежно, едва касаясь, выцеловываю шею, выше, до уха…

И тут до Вольфа доходит:

– Матерь божья, Петя, ты что – ПИДОР?

На мощный рык Вольфа Карловича сбегаются мужики из соседних номеров, меня отдирают от отбивающегося Вольфа, волокут на улицу по пути скандируя возмущённо и гневно: "на кол его!", "ты чё, на кол – ему ещё и понравится!", "сжечь к хуям!", "скормить урода медведю!"…

В голове звенят ненавистью голоса, а я шепчу в горячее ухо:

– Не надо медведю, я не согласен… Бросьте меня волкам! Волкам бросьте, к волкам хочу… – блё, всё-таки начал озвучивать другую реальность… Ну и ладно, мне можно – я же пьяный. И охуенно сексуальный.

М-м-м-м, ну и что я время теряю?!

Прижимаюсь губами к завитку уха – мягко, деликатно… Дыхание учащается, пульс мечется белкой-истеричкой. Шепчу, сдерживаясь из последних сил:

– Только не говори, что не знал… – и медленно веду мокрым кончиком языка по самому краешку ушной раковины.

Вольф так и стоит истуканом, но рукой на спине я чувствую, как он дёрнулся. Отодвигаюсь, заглянуть в глаза хочу. О-о-о-о, как полыхнуло-то! Касаюсь поцелуем губ – просто обозначить, что это были не пьяные кривляния, что всё серьёзно.

Он ведь меня никогда таким не видел – смелым, свободным… красивым. Вольф на поцелуй не отвечает совсем, и сейчас явно не решил, что вообще со мной делать. Ну, если бы был против, давно бы пинком вон вышвырнул, как нашкодившего Васисуалия.

Помочь тебе решиться? О, это очень просто. Приподнимаю свой подбородок и увожу его в сторону, полностью открывая, подставляя бьющуюся живой кровью жилку. Истязаю его своими "мокренькими" глазами, мутными, тягучими – искоса, сквозь подрагивающие ресницы.

…И горячие губы утыкаются в мою шею, скользят вверх, опять вниз до ключицы. Рука, как челюсть стального капкана, прижимает меня к твёрдому телу так, что трещат и стонут рёбра; растопыренные пальцы впиваются в ягодицу, грубо сминая мягкую плоть.

Почти вою от вожделения, чувствуя, как острые зубы царапают шею. Давлю ему на затылок, чтобы сильнее, плотнее; подаюсь вперёд – втискивая голое, дрожащее от стонов горло в его приоткрытый рот, вдавливаясь в зубы…

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «