Двойной фантом (Краденая магия - 5)

Глава 2

в которой я выслушиваю поздравления,

а возможно — и предсказания

Стоило нам внизу замереть в шеренге, как на балконе возникло движение: собравшиеся там офицеры предупредительно расступились, пропуская совсем молодого, на вид — едва за двадцать, высокого человека в шикарном белом мундире с золотыми эполетами. Выйдя к ограждению, тот облокотился на перила и с широкой улыбкой на лице благосклонно оглядел наш немногочисленный строй.

— Сам Царевич Дмитрий! — почти не разжимая губ, в искреннем восторге выдохнула стоявшая рядом со мной борисовка. Как ее там? Петровская, не Петровская… О, Перовская!

«Его ВысочествоМладший Царевич Дмитрий — второй сын Его Величества Бориса VIII, — не замедлил в свою очередь пояснить мне Фу. — Высочайший шеф сей Специальной Школы».

Если без портрета правящего Государя не обходилось ни одно казенное учреждение Империи, не исключая, разумеется, и Федоровки, а Его Высочество Цесаревича Иоанна мне однажды даже довелось лицезреть «вживую», то о Дмитрии я чуть ли не впервые услышал, узнав полное официальное название своей новой школы. Не удивительно, что теперь, увидев на балконе, я, в отличие от той же девицы Перовской, царского сына не признал.

«До самого недавнего времени Дмитрий Борисович не был публичной фигурой, — заметил в развитие моих мысленных рассуждений Фу. — Но среди аристократической молодежи Петрополиса он хорошо известен своим пристрастием к экстремальным развлечениям — вроде парных гонок на коврах-самолетах и метлах. В столице сия забава весьма популярна, и Его Высочество пользуется у ее любителей заслуженным авторитетом!»

— Ура Младшему Царевичу! — рявкнул между тем справа от нашего строя Чубаров, так и не вернувшийся на балкон к прочим офицерам.

— Ура! Ур-ра! Ур-р-ра! — молодцевато гаркнули мы в двенадцать юных глоток.

Бедную чайку, до этого момента все кружившую над нами в небесной выси, словно магией снесло куда-то за темно-зеленые кроны сосен.

«Согласно традиции, по достижении полного совершенства лет каждый законный сын Императора становится шефом одного из гвардейских полков, — продолжил тем временем свою лекцию мой эрудированный фамильяр. — Однако Дмитрий Борисович, которому двадцать один год от роду исполнился в минувшем декабре, получил под патронаж не боевое подразделение, а сию новосозданную школу. Одни говорят, будто бы сие было осуществлено по его собственной просьбе, другие — напротив, по инициативе Цесаревича Иоанна, воспротивившегося обретению младшим братом личной гвардии. Так или иначе, такого рода прецеденты в истории уже имелись — царь Борис VI в молодости выступал шефом Императорской академии Петрополиса, впоследствии названной его именем, а еще до него Федор IV лично курировал кадетский корпус в Первопрестольной».

«Поэтому с тех пор тот и называется Федоровским?» — хмыкнул я.

«Совершенно верно, сударь», — подтвердил дух, и аккурат в этот момент Его Высочество обратился к нам с балкона.

— Господа курсанты! Мои будущие соратники! Друзья! — несмотря на порывистый ветер, упорно силящийся порвать речь Дмитрия Борисовича на отдельные клочки-слова и разметать оные по горному склону, слышно Царевича было отлично — и это при том, что я не заметил, чтобы он усиливал свой голос при помощи магии. — Я чрезвычайно рад приветствовать вас здесь, в сей отданной под мой патронаж Школе! — с неподдельным энтузиазмом продолжил оратор. — Без преувеличения, сегодня мы с вами открываем новую страницу в истории вооруженных сил Империи! Исстари Россия шла в авангарде военной науки и практики, но вышло так, что тут мы нежданно оказались в числе отстающих. Специальные школы, подобные нашей — в которых были бы собраны вместе незаурядные, обладающие особыми талантами курсанты, уже не первый год существуют в Китае, в Англии и даже в Турции. Мы же до последнего времени придерживались традиционного подхода — общей подготовки, что называется, сажая всех на одну метлу.

Кое-кто в строю, включая мою соседку Перовскую, позволил себе рассмеяться: по ходу, про одну на всех метлу — это была какая-то известная шутка. Скупо улыбнулся даже Корнилов, почтительно стоявший на балконе по правую руку от державшего речь Царевича. А вот Поклонская, оказавшаяся от Дмитрия Борисовича слева, будто бы на миг нахмурилась — тут же, впрочем, вновь придав лицу нейтрально-благоговейное выражение.

«Сие старый анекдот, сударь, — подсказал мне Фу. — Причем, в одной из своих версий, весьма и весьма пикантный. Ежели желаете, позже охотно перескажу вам».

«Непременно так и сделайте», — обронил я.

— Однако теперь сие упущение нами исправлено! — дождавшись, пока утихнут смешки, провозгласил Царевич. — Именно посему вы и здесь. Каждый из вас, друзья мои, по-своему незауряден, и в будущем вас в любом случае ожидала бы блистательная карьера. Но собранные вместе, вы способны стать не просто подразделением выдающихся бойцов — вы превратитесь в феноменальную, непревзойденную команду, где редкий талант и способности каждого многократно преумножаются талантом и способностями товарищей! По мане вам окажутся любые, самые невообразимые задачи! — горячо заявил оратор. — Разумеется, для достижения означенной цели потребуются немалые усилия, — слегка переведя дух, продолжил он затем чуть спокойнее. — Ваши — и ваших уважаемых преподавателей, — кивнул Дмитрий Борисович на Корнилова. — Со своей же стороны торжественно обещаю сделать все от меня зависящее, чтобы помочь вам на сем нелегком пути! Поверьте, мой патронаж над школой — не пустые слова! Вместе мы добьемся успеха! Во славу России! Во славу Его Величества Государя-Императора! Ура, господа!

— Ура! Ур-ра! Ур-р-ра! — на этот раз громовым троекратным эхом отозвался не только курсантский строй, но и офицеры на балконе.