Двойной фантом (Краденая магия - 5)

ЭПИЛОГ

в котором кто-то успевает, а кто-то и не спешит

— А что в итоге стало с Романовым? — старательно придав лицу заинтересованное выражение, спросила Златка.

— Он сам предупредил, что доверять ему можно будет только в течение трех дней, — охотно ответил ей Цесаревич Дмитрий. — Потом эффект от взлома начнет сходить на нет. Посему по прошествии, так сказать, гарантийного срока мы его сняли со всех постов и арестовали. Сейчас Романов в тюрьме, судьбу его будет решать лично Его Величество…

Наследник русского престола еще продолжал развивать поднятую тему, но болгарка его уже, почитай, и не слушала, отвлекшись на собственные мысли. А пребывали оные равно далеко как от мрачного, должно быть, узилища мятежного Светлейшего князя, так и от строгой в своей красоте гранитной набережной в центре Петрополиса, где Златка и Дмитрий изволили ныне прогуливаться над закованной в лед рекой-Невой.

Возвращаться в Россию, тем более столь спешно, царевна не особо-то и рвалась, а дед, Симеон VI, совсем не желал ее отпускать, но Цесаревич прислал в Софию по всем правилам оформленное приглашение, и отказать ему не было никакой возможности. Как и отвергнуть предложение о династическом браке, которое Дмитрий сделал ей пока непублично, но уже в ближайшие дни намеревался огласить официально.

Впрочем, слухи каким-то образом уже просочились. Кругом все, конечно, делали вид, будто ни духа не в курсе, но за спиной завистливо шептались. Ну а как иначе: опроси любую наугад взятую дюжину девиц из правящих домов Европы, и двенадцать из них признаются, что весь свой предел маны до последнего мерлина не задумываясь отдали бы за то, чтобы оказаться сейчас на месте Златки. Однако так уж вышло, что сама она в этой гипотетической духовой дюжине была тринадцатой-лишней. И идя сейчас об руку с обаятельным и предупредительным Цесаревичем, думала совсем не о том, как ей несказанно повезло.

А о том, что Ясухару уже в Японии. О том, что рядом с ним эта змея Змаевич. И о том, что, откровенно говоря, она, Златка, сама сделала все, чтобы сложилось именно так. Сама отдала сопернице того, ближе кого у нее отродясь не было, и уже никогда не будет.

Астральный узы, нечаянно возникшие между Златкой и японцем той осенью, обернулись для нее и высшим счастьем, и жестоким проклятием. Сначала она их боялась — и мечтала, чтобы связь эта если и не исчезла вовсе, то хотя бы ослабла: пребывать единым целым с другим человеком, пусть даже столь чудесным, как Тоётоми, казалось ей непосильным бременем. Страшитесь своих желаний: когда мечта сбылась и узы пали, девушка вдруг поняла, что потеряла. И всем сердцем захотела вернуть утраченное назад. Неистощимый Ключ снова оказался к ней милостив: связь восстановилась… и скоро снова начала Златку тяготить. И царевна повторила однажды уже совершенную ошибку: в глубине души возжаждала свободы. А та возьми и приди: контакт был оборван — уже, как видно, окончательно.

После этого появление на ее месте возле Ясухару другой — не обязательно даже Инны — сделался лишь вопросом времени.

Все бы ничего, бывает, но Златка понимала: того, что было между ней и Тоётоми, ей не повторить ни с кем. Разве что заставить ухажера освоить высокое японское искусство кодо — Путь аромата — и попытаться воссоздать ситуацию, приведшую к зарождению той их с Ясухару связи. Впрочем, едва ли такое можно учинить нарочно — слишком много существенных нюансов пришлось бы учесть. И уж точно не станет баловаться с едкими дымами Цесаревич, здоровье которого ныне — дело государственное.

Так-то, сам по себе, Дмитрий явно был неплохим человеком. И очень старался хоть как-нибудь порадовать свою без-шести-минут-невесту. А Златка с раннего детства понимала, что, родившись внучкой болгарского царя, едва ли сможет выйти замуж по любви, а не по державному расчету. Это в последние месяцы, спрятавшись под личиной худородной Иванки Ивановой, она вдруг поверила, что все может обернуться и иначе — но вот наваждение прошло…

Да и величайшая Империя современности, которую, по сути, положит к ее ногам будущий супруг — тоже не кулек абрикосов…

Эх…

— …но кто бы мог подумать? — прорвался в ее сознание вкрадчивый голос спутника.

— Что? — виновато захлопала ресницами Златка. — Простите, Ваше Высочество, я что-то замечталась…

— Дмитрий, — с доброй улыбкой поправил ее Цесаревич. — Мы же договорились!

— Да, верно, — кивнула девушка. — Простите, Дмитрий! — на «ты» они перейдут после помолвки. — Так что вы говорили?

— Я рассуждал о сем пресловутом проекте нигилистов. Романов помог черни ресурсами, в том числе, вероятно, предоставил им магов — и затем воспользовался плодами трудов в собственных целях.

— «Вероятно»? — переспросила Златка — скорее, чтобы просто поддержать разговор. — Разве дела Романова теперь не известны доподлинно?

— Главное — известно. А вот насчет пушки — не уверен, что до нее дошли руки. Есть, увы, куда более спешные и важные темы.

— Ну, наверное… — пожала плечами девушка. — А вы сами ее видели? — спросила она затем.

— Пушку? — верно понял вопрос Цесаревич. — Своими глазами — нет, — покачал головой он. — Только изображения.

— И вам не любопытно?

— Честно говоря… Вам любопытно, да? — предположил Дмитрий.

— Думаю, на вашем месте я бы сим заинтересовалась, — уклончиво ответила Златка.

Самой ей у пушки побывать уже довелось: с Володей Огинским-Зотовым и Станиславом Заикиным, которого молодой князь почему-то звал Киром, наверное, в честь древнего персидского царя. На следующий день после событий в Мариинском театре они выбрались туда, буквально на пять минут: оставить цветы на месте гибели Натальи и Евгения. Перовская с Бестужевым-Рюминым не успели стать для царевны столь же близкими друзьями, как Воронцова, Муравьева или тот же Огинский-Зотов, но почтить их память болгарка всяко сочла своим долгом.

— А хотите, махнем туда прямо сейчас? — неожиданно предложил ей Цесаревич.