Тряхнем стариной!

– Матушка-Ягушка, – пролетепал он, – не серчай, только кто ж младенчиков-то бормотухой поит? Ты это, погоди, пока подрастет, вот тогда и промаринуешь!

– Ох.

Да, то, что меня вот это вот все слушается и боится, только половина задачки. Надо сделать так, чтобы оно еще понимало. Желательно правильно, иначе я заколебаюсь раньше, чем…

Раньше чем что? Но раздумывать над перспективами было пока некстати. Проблемы будем решать по мере их поступления и образования.

– Ему молоко надо! – В голове была информация про смеси там всякие. А где их взять? – Ну, чем там их кормят? Коровье, козье хотя бы. Шевелись, пенек старый! – взвизгнула я – или не я, а та самая бабкина суть терпение потеряла, но сработало, старикашка исчез.

Я обтерла руки о свою замечательную винтажную юбку. Уже никакого пиетета к красивой вышивке не испытывала. Да и юбка побывала в озере и в лесу, это даром не прошло…

А дальше, призвав на помощь все, что я хоть когда и где о младенцах читала, начала этого самого младенца разворачивать. Правда, познания мои были невелики и как-то к моменту не очень-то подходили. Инстаграм, где все у всех еще круче, чем у меня с домовыми. Книжки, но там такое, за гранью возможного: что рожают на совещаниях, о беременности не подозревая, что залетают от простыни или и вовсе через интернет.

Да, что-то не то я читала явно, взгрустнула я, раскручивая многочисленные пеленки… Эх, бедный, бедный, что же мне с тобой делать-то? Ну куда тебе расти у Бабы Яги? Разве дело? Что там кот говорил – граница? Между Явью и Навью? Понятия не имею, что это вообще, но звучит на редкость криповато.

Дверь скрипнула, я обернулась и заорала. Мама моя дорогая!

Нет, вот правду что говорят – в критической ситуации у человека мобилизуются все ресурсы, даже если он трехсотлетняя Баба Яга и уже еле ходит. У меня однозначно мобилизовались. Я в полсекунды оказалась на столе задом, чудом не придавив младенца, даже ноги подобрала, а орала уже словами:

– Ты совсем охренел? Унеси! Унеси это сейчас же! Вон! Вон, кому сказала!

Кот стоял у дверей, хвост его вытянулся перпендикулярно полу, в зубах извивалась змея. Странное дело, то ли она была неядовитая и я напрасно ору, то ли…

– Тьфу, – сказал кот, выплевывая змею. А потом обратился не ко мне, а к ней: – Ты, Скарапеюшка, не пужайся. Беда у нас, огорчение! Яга наша яблочков молодильных откушала, памятью повредилась. Вон, на столе у нее гляди что!

Я захлопнула варежку и присмотрелась. Змейка была та самая, с которой я говорила в лесу. Но змейкой была она очень недолго – скрутилась, подскочила, ударилась оземь и обернулась красной девицей. Вау!

Нет, действительно красной девицей. Не в смысле по цвету лица, хотя я уже ко всему была готова, просто в красном сарафане, с косой как мое нынешнее бедро и короной на голове. Ну и лицом могла заткнуть за пояс любую нынешнюю… то есть тамошнюю, знаменитость.

– Ох, Ягушка, – молвила красна девица, смеясь как колокольчик, но продолжить не успела: по столу застучало, и поскольку я оглянуться со своим объемом никак не могла, оставалось только смотреть на физиономии кота да бывшей змейки.

Стук прекратился.

– Что там? – спросила я у кота.

– А ты слезь да посмотри, Яженька, – посоветовал кот.

Девица, посмеиваясь, подошла к столу и что-то принялась на нем рассматривать, а до меня наконец-то дошло.

– Ты нянька, что ли?

Ого. Это ж прям как в любовных романах! Жена страшная и как есть ведьма, а нянька – инстаграмная богиня. Красота такая, что ни один мужик не устоит, хоть и форменная змея. Но мне было триста лет, мужик хранился пока что в подполе, да и плевать мне было на их возможные отношения.

– Мамка-нянька, Ягушка, а как иначе? – зазвенели колокольчики, это она чем-то потрясла. Погремушкой, что ли?

Я стащила со стола свой роскошный зад, повернулась и увидела, как красоточка ловко развернула младенчика, воркуя, присмотрелась к нему. Я не успела подумать, не с гастрономической ли целью осмотр происходит, как змея щелкнула пальцами и начала твориться магия. Дернулась к змее корзинка, холсты сами собой половина отправились в корзинку, вторая половина свернулась как-то странно, наверное, ребенка пеленать. А тут и старикан подоспел: засуетился с кучей каких-то глиняных кувшинов, из которых пахло свеженьким молоком.

Запах, правда, приятный стоял недолго. В следующую секунду мне пришлось зажать нос, ну, непривычная я к такому! А вот кот сморщился явно по другой причине. Он как-то многозначительно подобрал хвост, подкрался ко мне и задрал башку кверху. Вид у него был совсем как у кадровика, который собрался мне сообщать о непрохождении испытательного срока.

– Эм, Яженька… – промурчал он, а мне его тон ой как не понравился. – И сколько ты собираешься его подращивать?

– В каком это смысле? – не поняла я, а кот завертелся, будто играл с хвостом, но нет, морда у него была озабоченная. Он перестал крутиться, запрыгнул на лавку и поманил меня движением кончика хвоста.

Я подошла как загипнотизированная. Что-то это было несколько не к добру.

– Плохо, ой плохо, – заворчал кот. – Он же младенец поди человеческий.

– Ну а чей же еще? – уточнила я. Хотя кто его знает, как оно там могло быть. – А что?

– Эх, Яженька. Не к добру ты яблочков-то вкусила. Ну поди как? На границе между Явью и Навью человеческий младенец. Ни нечисть, ни человек. Ни живое, ни мертвое, ни яство, ни слуга. Никто.

Да? А по мне так все предельно ясно. Но, видимо, это я каких-то правил здешних не знала.

– Так, может, отдать его куда? – промямлила я. – Ну там к людям выйти? А?

– Какие теперь люди, Яженька! От него русским духом не пахнет.

– Какая разница, чем он него пахнет? – не поняла я. Подумаешь, все младенцы это делают. А потом задумалась, что кот вообще имеет в виду. С учетом того, что в сказках Яга так и говорила – «чую, русским духом пахнет»? Какой-то особенный запах или как раз то самое, что может случиться от испуга? Начнут в печку тащить – запахнет еще и не только… кхм.

Я села на лавку и смотрела, как змея управляется с младенцем с помощью домовых. Их уже набежало штук пять и все суетились. Ну, хоть это решили кое-как. Младенец не орал, был уже завернут и сыт, и если бы не кошара с его сомнениями, можно было бы уже самой о еде подумать. Ну и с мужиком заняться. Чего он там, бедный, в подвале лежит.

– Головушкой своей подумай. Некрещеный он, – пояснил кот. – Ни к нам, ни к людям. Нехорошо это.

– Так и чего делать-то? – не поняла я. – Ты давай, предлагай решение. Сам знаешь, у меня вон… память отшибло с яблока.

Да, вот это вовремя я узнала, отличная отговорка. Но даже то, что про границу я знала, никак мне не помогло. Да и женщина, что притащила младенца, наверное, понимала, зачем он мне? Все так делают? Или как? Или оно если только на стол или ингредиенты? Я была несколько растеряна. Ребенок мне вроде бы и не нужен был, но и бросить будущего человечка совесть не позволяла.

– Либо есть, либо крестить, – отрезал кот.

– И что, никаких вариантов?

– А что тебе еще надобно, старая?

Что мне надобно? Да я бы знала! Эх, плохо, когда ты такой попаданец, что тут не знаешь, там не знаешь. Эй, ответственные за перемещение душ, можно меня куда-нибудь к «Мстителям» или в «Гарри Поттера»? Я там хоть помню еще кое-что.

– Может, отдать его куда? – предположила я.

– Да кто же его некрещеного возьмет? Люди за порог выбросят! Сразу на село беды пойдут, это же ты проход из Нави под порог им перенесешь, дура старая! – рявкнул кот. – Ой, не было беды, так накликала.

Я все равно не догоняла, в чем проблема. Чем так страшна эта Навь? Кстати, кто-то говорил про попа? Есть же поп? Вроде бы. Если не съели.

– А попа позвать? – ляпнула я, не подумав. Кот взвился на дыбы, на столе поднялся небольшой хай, домовые прыснули из стороны в сторону, змея прижала к себе младенца и глаза у нее стали по полтиннику. Что-то я сказанула не то.