Дважды контрразведчик

Впереди и сзади каждой из несущихся по простреливаемому участку дороги машин начали появляться ватно-белые, безобидные на взгляд отсюда, шары минных разрывов. Я представил себе, каково сейчас моим товарищам, сидящим в кабинах, и сжался от напряжения. На открытом месте дороги, напротив ущелья стоял наш танк, и его громкие выстрелы сотрясали окрестности. Звук его выстрелов был такой, как будто великан стометровым металлическим ломом бил по огромному медному тазу. Одна из наших машин вдруг на мгновенье исчезла в гуще белого облака разрыва и черным горящим комом свалилась на обочину дороги…

…После прочесывания местности в районе города Митерлам войска снова собрались в одну колонну и по трассе двинулись в сторону Джелалабада. Был конец марта, но очень жарко, за сорок градусов жары. Солнце пекло немилосердно. В центре Джелалабада стоят высокие тридцатиметровые пальмы и летают красивые, разноцветные, большие птицы. Колонна еле-еле продиралась через скопище повозок, легковых автомашин и многотысячные толпы беженцев, заполонивших город в поисках спасения от бомбежек и обстрелов. Наконец, выбрались за город и пошли по «зеленке», среди густых зеленых зарослей и моря высокого трехметрового камыша, вплотную подступавшего к дороге с обеих сторон. Стали попадаться наши машины из колонны, лежащие на обочинах и горящие свежим пламенем. Впереди раздавался грохот обстрела. Мы шли на максимальной скорости, проскочили опасный участок, и опергруппа свернула в расположение бригады спецназа.

Прежде всего я попросил встретивших меня коллег из Особого отдела бригады дать возможность умыться. Нас отвели недалеко на берег стремительной мутно-желтой реки Кабул. Вода в ней была обжигающе холодной. Не видя дна, я спустился осторожно на глубину по пояс и присел на что-то острое. Нащупав руками, поднял со дна реки артиллерийский снаряд без взрывателя. Рядом с ним оказалась еще целая куча. На мой недоуменный вопрос, как они здесь оказались, коллега пояснил, что в этой стране дерево – большой дефицит. Дрова, например, продают на рынках по килограмму, взвешивая их на больших, похожих на аптечные, весах. При нынешней жаре здесь баня – первейший залог здоровья. А дерева нет. И начхоз приказал использовать для строительства бани ящики из-под снарядов и бомб. А снаряды выкинуть в реку, чтобы начальство не узнало…

Гипноз

Наскоро перекусив в столовой, я вышел на плац, куда вот-вот должен был приземлиться вертолет.

В бою наши десантники захватили в плен шесть душманов с оружием в руках. Попутно сдали их на гауптвахту в советском военном городке в Джелалабаде и помчались на БМП догонять своих, но не догнали. При переправе через стремительный желтый поток мутной горной реки Кабул тяжелая машина ухнула в невидимую бомбовую воронку с не закрытыми по недосмотру перед переправой люками герметичности кузова. БМП не поплыла по воде, а ушла под воду. Никто из десанта и экипажа не всплыл, да и не смог бы, так как на всех были бронежилеты, тяжелые, как гири, ботинки, «лифчики» с воткнутыми в них магазинами с патронами и гранаты. Погибли замечательные ребята, все награжденные боевыми орденами. Посмотрев, как водолаз безуспешно пытается зацепить трос за утонувшую бронемашину, чтобы вытащить стоявшими на берегу двумя танками, я сел в вертолет, и через несколько минут он приземлился на площадке в центре военного городка.

Удрученный увиденным, зашел в караульное помещение, разложил на столе необходимые документы и приготовился к опросу задержанных. В течение ближайших 24-х часов их необходимо передать по акту местным властям для дальнейшего разбирательства. Это требование действующего соглашения между советской и афганской сторонами об оказании правовой помощи. Очевидцы боя погибли, установить истину будет значительно труднее. Послал солдата за переводчиком и огляделся. Мухи полностью облепили круглые электрические плафоны и закрыли сплошным ковром весь потолок просторной комнаты. «Такого и в дурном сне не увидишь», – пришла мысль, и в это время прибыл переводчик.

Ввели первого задержанного. Это был красивый чернобровый и черноглазый мальчишка с пушком на щеках и тонким, еще детским голосом. Сразу выпил почти половину предложенной ему трехлитровой банки холодного чая. Насратулло, сын Мохаммеда, возраст 13 лет. Отец воевал в 8-й пехотной дивизии афганской армии и год назад погиб в бою. Дома – мать и пять братьев и сестер, все младше его. Главой семьи теперь стал дедушка. В отряде «непримиримых» Насратулло находится около двух месяцев. После того как их командир избил дедушку, а его к себе взял силой. С напарником пришлось в эти месяцы переносить по горам боеприпасы. «Будь он проклят!» – сказал Насратулло о командире душманов и стал подробно рассказывать, вытирая плачущие глаза рукой, как тот пытал и убивал местных дехкан. С этим «душманом» все ясно…

Душман. Трофейное фото

Солдат-выводной доставил второго задержанного и вышел из кабинета. Рахматулло – брюнет с ярко-голубыми глазами, что среди афганцев большая редкость. Стремительный, как пантера. Не присел на стул, стоящий чуть в отдалении, а опустился на пол возле моего стола, привычно скрестив ноги. Пристальный, умный взгляд. Какая у него, однако, белозубая и обаятельная улыбка! Бывший студент третьего курса Нангархарского университета. Говорит, что за ним пришли ночью и насильно увели в банду. Долго били, полгода держали в зиндане. Ненавидит эту длительную, опустошающую душу войну, хотел бы продолжать учебу. Мечтает о посещении Советского Союза. Уважает сильных и мужественных «шурави». На его руках нет крови. Холост. Родители в провинции Баглан занимаются сельским хозяйством.

Какая-то необычная пелена доверия и сочувствия охватила меня тогда. Всё окружающее становилось размытым. В центре моего внимания – его необыкновенные, лучистые и очень доброжелательные глаза. Я безоговорочно верил всему, что он говорил. Вера в его порядочность, сострадание к нему захлестнули меня полностью. На его улыбку я отвечал такой же искренней улыбкой единомышленника…

Внезапно резкий окрик выходившего и теперь вернувшегося переводчика вернул меня к действительности. «Не улыбайся! Не улыбайся!!!» – громко и зло крикнул он и сделал шаг вперед, загораживая меня от Рахматулло. Затем повернулся ко мне: «Товарищ майор! Он же применяет гипноз!».

Меня как будто ударило током. Бросил взгляд на задержанного. В его глазах откровенные ненависть и страх, руки сжаты в кулаки. Полностью овладеваю собой. Убираю подальше автомат со стола, до которого на мгновенный бросок. Удивленно отмечаю, что забыл закрыть металлические задвижки окна, за которым густые камышовые заросли. Командую: «Увести задержанного!». Презрительно улыбнувшись, он стремительно поднимается с пола на ноги и бесшумно походкой молодого барса уходит в сопровождении вооруженного солдата.

Приносят ответ на срочный запрос: «Рахматулло, сын Гуляма – крупного землевладельца, возраст – 22 года, добровольно вступил в ИПА (Исламская партия Афганистана), участвует в боевых действиях против правительственных войск в течение последних шести лет. Дважды прошел спецподготовку в Пакистане. Лично из гранатомета уничтожил один советский и два афганских танка. Сжег три школы, участвовал в расстреле учителей. Проявляет особую жестокость к местному населению, лояльно относящемуся к конституционной власти, и особенно к пленным…». Далее идут списки людей, уничтоженных его наемными бандитами.

Вносят автомат китайского производства, полевую сумку с документами и японские наручные часы «Сейко», принадлежащие Рахматулло. С этого и надо было начинать. Но после гибели товарищей я проявил поспешность.

Через два часа Рахматулло уже давал подробные показания по списку именного состава его группы, ее кровавом пути, дислокации, структуре и личном составе спецподразделения в Пакистане. Разговор продолжался.