Страница 41 из 62
— О, Клод Моне. Он написал целую серию, посвящённую стогам. Всего таких картин вроде бы двадцать пять. Но эта считается одной из наиболее известных.
— Откуда ты всё это знаешь?
— Мне помог интернет. Великая вещь, — поясняет Грейс с ободряющей улыбкой, чтобы я, видимо, не думала, что со мной что-то не так. Что я недостаточно образована или начитана, или нечто подобное. Вот чего всё равно не хватает Райану Андерсону. Постоянно эмоционального взгляда и готовности открыться полностью и до конца. Может быть, я просто задушила его тем, как мы отличаемся друг от друга, несмотря на то, что перестала давить и требовать чего-то невозможного для него прямо здесь и сейчас? Может быть, различия так и продолжали стоять между нами, и потому-то он и бросился туда, где всё известно наперёд, наполнено строящейся десятилетиями стабильностью и лишено всяких сложностей? — Так чем тебе запомнилась именно эта картина?
— Я не уверена, Грейс. Возможно, тем, что, даже зная, что речь идёт о стоге, я не могла как следует различить его. Для меня это невыносимо. Я чувствую злость на художника, что он нарисовал так неотчётливо. Он имел право поступить подобным образом, сознательно использовать определённую технику и сочетание красок, ведь это его видение, но оно почти жестоко. Мой взгляд неизменно устремлялся на цветущее поле и на задний план с поддёрнутым дымкой горизонтом, деревьями и разномастными домиками, хотя я и ощущала, что основной акцент всё же должен принадлежать сену. И, тем не менее, эта картина захватила меня. Удивительно, но я думаю, что она отпечаталась в моём мозгу и время от времени будет проплывать перед глазами во всех мельчайших деталях и подробностях. Возможно, это звучит глупо… — я останавливаюсь и перевожу взгляд сначала на Ричарда, сидящего по правую руку от меня во главе стола, а потом и влево на Ребекку, потому что Грейс всё ещё молчит. Лишь кивает, будто обдумывает мои слова, и именно в этот момент детский голос напоминает мне, что мальчики по-прежнему здесь.
— Вовсе не глупо. Вы такая вдумчивая и наблюдательная. Прямо как папа.
— И ещё вы милая, — с почти громким энтузиазмом добавляет Лиам, пока старший Лукас смотрит прямо в мои глаза с той же твёрдостью, которой наделён его отец. Наверное, далеко не каждый ребёнок четырнадцати лет может чувствовать себя ровней взрослому человеку в первую встречу с ним. Я отвечаю на уверенный взгляд, внутри чувствуя себя так, будто между мною и мальчиками уже возникает незримая связь. Глупо для той, кто никогда не назовёт их своими, но поделать что-либо с собственным сердцем не представляется мне возможным.
— Спасибо, вы оба тоже милые.
— Тётя Грейс, можно нам сходить за мороженым? — спрашивает Лукас, прилежно вытирая руки и рот салфеткой. Лиам следует примеру брата, и это трогает меня до глубины души. То, что, когда в семье двое детей, младший ребёнок многому учится у старшего, а не только у родителей, бабушек с дедушками и учителей.
— Пойдёмте, мальчики, я отведу вас в Баскин Роббинс, — Ричард встаёт и пропускает племянников вперёд. Прежде, чем уйти, он подходит к Грейс со спины и, наклонившись, целует жену в левый висок.
— Спасибо, милый. Только проследи за ними в гардеробе, чтобы они хорошо завязали шарфы и надели шапки, — она провожает любимого человека взглядом до тех пор, пока все трое не скрываются из виду, а потом выражение её лица стремительно меняется. На лбу возникает тревожная, задумчивая морщинка, выдающая родство с Райаном. У него мне тоже доводилось наблюдать подобную. Но все эти детали очевидны только для меня. Ребе же ничего не замечает и отлучается в дамскую комнату, и у меня возникает возможность попросить прощения за неё и вообще поговорить начистоту. Не о выставке и предметах искусства, а просто по-дружески и без всяких формальностей.
— Не обижайся на Ребекку. Я просто не рассказывала ей, что знакома с тобой, и чья ты сестра. Она всё поняла, увидев мальчиков. Ей как бы интересен твой брат, — я умолкаю, потому что эти слова нисколько не меняют атмосферу к лучшему. Воздух, кажется, сгущается лишь больше, делая себя неподходящим для свободного и расслабленного дыхания, и уровень кислорода в моей крови будто бы падает. — Ты в порядке, Грейс?
— Нет, Моника, не в порядке. Потому что мой брат вызывает у меня и родителей беспокойство. Он не живёт ни с женой, ни в отеле, его люкс там слишком чистый и стерильный. Ни одно помещение не может быть настолько безукоризненным даже при условии регулярной уборки, если только оно не пустует, — Грейс наливает себе чай из чайника и только после, сделав глоток ароматного зелёного напитка, продолжает, — Райан бы разозлился, узнав, что его сотрудники дали мне карту, чтобы войти. Я не говорю, что он или мальчики прежде часто бывали в гостях у мамы с папой без особого повода, но теперь… теперь точно что-то происходит.
— Ты или ваши родители… говорили с ним?
— На самом деле они переживают гораздо меньше моего. Преимущественно твердят про то, что он уже давно не мальчик, а у них полно своих дел. Папа хирург, а мама онколог. Они ожидали от нас аналогичного выбора профессии, но мы их как бы подвели, — я ловлю без преувеличения каждое слово. Те времена, когда я пыталась остановить подобные откровения Грейс, похоже, остаются официально позади. Может быть, использовать её доверие, стремление выговориться и поделиться тревогами как было, так и остаётся неправильной и гнусной вещью, но спустя столько месяцев я не могу не понимать, что Андерсон так никогда и не расскажет мне всего о своём прошлом. Грейс мой единственный достоверный источник. Конечно, однажды она, возможно, возненавидит меня за все расспросы, которых сейчас не понимает, но лучше пока об этом не думать. Иначе я пожалею прежде, чем успею погрузиться в них с лихвой. — Райан в своё время и вовсе заявил им, что справится в университете без их денег. Благодаря стипендии и подработке. И частично отказался от своих слов только из-за беременности Кэтрин. На тот момент при всём своём усердии он бы точно не потянул возросшие расходы, ребёнка, квартиру и привитое воспитанием стремление поступать преимущественно правильно. Празднество по поводу регистрации брака прошло тихо и скромно лишь в присутствии самых близких людей, но всё равно. С кем бы Райан не находился в данную минуту или в целом, и что бы в его жизни не назревало, я не хочу, чтобы ему было больно. Он не такой уж и толстокожий, каким предпочитает казаться.
Я воображаю то, как признаюсь ей, что он со мной, заверяю её в отсутствии намерений доставлять ему страдания, но даже ради чьего-то успокоения мне нельзя раскрывать себя и нас. Хотя, возможно, здесь уже и нет никакой тайны, которую надо хранить. Даже самые близкие люди, очевидно, не знают о скорых переменах в личной жизни родного сына и брата. Может быть, по причине того, что он никогда не был уверен в своём решении на все сто процентов? Стремление поступать преимущественно правильно… Живёт ли оно ещё внутри Райана, или всё то, что его не сломило, а закалило, в чём бы не состояла неизвестная мне суть, безвозвратно стёрло все воспоминания о том осознающем свою ответственность юноше из головы взрослого мужчины?
— Ты же понимаешь, что ваши родители абсолютно правы? Твой брат… взрослый мужчина. Не сердись, но это так, — я не добавляю, что она не должна взваливать на себя подобную ношу, лишь из осознания невозможности убедить человека отступиться от кого-то близкого только на основании его возраста. К тому же я подобна Грейс. Готова тянуть Райана в сторону света, чего бы мне это не стоило. Несмотря на цену, которую, возможно, придётся заплатить.
— Понимаю, но ничего не могу с собой поделать. Ладно, закончим этот разговор. Я не хотела тебя грузить. Это не твои проблемы, — Грейс водружает на стол салфетку с колен знакомым мне по Райану движением руки, а потом жестом подзывает официантку, которая обслуживала нас всё это время, — принесите, пожалуйста, счёт.
Ребекка возвращается к нам спустя минуту. В это же время Грейс удаётся настоять на своём по поводу того, как мы будем оплачивать чек, а именно напомнить мне, что мы здесь по её приглашению, а значит, всё в порядке. По итогу совместного вечера я оказываюсь фактически плывущей по течению и не желающей ничего иного, кроме как покончить с этим своим состоянием.