Заказ на фею

– Паш, отстань, а! Некогда мне было с кем-то встречаться. Да и не нравился никто так уж сильно.

– А ты вроде с Марком Добровинским тесно общалась? Я вас часто разговаривающих вместе видел…

– Потому что с ним поговорить есть о чём. Этого мало для любви, Паш, ты в курсе? Ты сам-то любил кого?

– Почему любил? Ты мне и сейчас нравишься…

– Нравишься – это не любовь, Паш.

– Я не так выразился. Я влюблён в тебя, из нас вышла бы хорошая пара…

– Паш, врать тебе не идёт, потому что плохо получается, – пристыдила я.

– Да не вру я. Я правда думаю, что мы бы подошли друг другу.

– Угу, как лабутен к бинзоту. Паш, ты чё, втюрился в кого-то из наших девчонок? В кого? – стала допытываться я у него.

Пашка смутился, кровь прилила к лицу, раздражённо отмахнулся.

– Отстань, Варенникова.

– Ага, очень здорово. Тебе меня насчёт моих чувств пытать можно, а мне тебя нельзя.

– Твои чувства важны для всего мира, а мои – только для меня.

– Для меня тоже, если вы рассчитываете, что я в тебя влюблюсь, – посмеялась я.

– Я отвечу тебе взаимностью, и у нас всё будет хорошо, – протянул руку Пашка и ласково провёл мне по щеке. Взгляд его стал серьёзным и потяжелевшим.

Я увернулась.

– Паш, не сходите с ума, мне это не нравится. Я чувствую себя породистой самкой, случки которой так ждут, что готовы её свести с кем угодно, только бы она побыстрее дала породистое потомство.

– Это не так, Лер. Все просто хотят, чтобы ты побыстрее обрела свои способности.

– А со стороны так. К тому же вы мне не помогаете. И ведёте себя странно для мужчин, которые хотят, чтобы в них влюбились.

Пашка тяжело вздохнул.

– Это правда. Просто в нашем случае, это несколько сложно.

– Сложно что? Ухаживать за женщиной?

– Нет. Хотя это тоже. Воины мало созданы для романтики. Другие причины. Знаю, что ты будешь допытываться, пока не узнаешь ответ. Скажу так: быть избранником феи большая честь, но и большая ответственность. Не каждый добровольно возьмёт на себя такую ношу.

– То есть каждый надеется, что я выберу другого, не его?

Пашка помедлил с ответом, разглядывая моё лицо.

– Лер, ты же сама прекрасно понимаешь, любовь приходит и не спрашивает, хочет того человек или нет. Каждый из нас рано или поздно влюбится в тебя и будет готов положить к твоим ногам всё. И чем дольше ты будешь тянуть с выбором, тем хуже будет потом каждому из нас, ведь в сердце уже появится надежда. Поэтому если это в твоих силах, постарайся не затягивать, – сказал Пашка с какой-то тоской в голосе, что я уже всерьёз испугалась, не влюбился ли он в меня в самом деле. Потом он криво улыбнулся и пошутил: – Ты же не хочешь, чтобы весь наш отряд поубивал друг друга из-за тебя? Кто тогда вернёт тебя домой?

Он потрепал мою макушку и оставил наедине со своими думами.

На следующий день мы пришли в первый населённый пункт под названием Билскобро. Я думала увидеть что-то вроде деревни племён, амазонских или африканских. Тростниковые или соломенные хижины, типа как были в лагере, костёр в середине деревне, где собирались жители, устраивая ритуальные танцы и решая вопросы племени. Заодно принимая гостей. Но это было похоже скорее на деревушку европейскую. Но очень-очень разрушенную. Даже можно сказать маленький городок.

Когда-то здесь было, наверное, красиво. Мощёные цветным камнем дорожки, сейчас с уродливыми выбоинами, красивый мост через маленькую речушку, протекающую через центр поселения, которая сейчас заросла и измельчала. Особняками эти дома было не назвать, но это были и не хижины. Крепкие, когда-то основательно построенные каменные дома, рассчитанные на полноценную семью, со вторым деревянным этажом.

Сейчас большинство этих домов были заброшены, заросли травой и лианами, крыши некоторых покосились, а в больших окнах зияли дыры. В некоторых ещё отражали лучи светил остатки былой роскоши – оставшиеся осколки витражных цветных окон. На фасадах всех домов под самой крышей висело одно и то же украшение, только не везде уцелевшее – так называемый божественный круг, разделённый на 6 частей, количество богов этого мира. Имя бога изображалось буквой, похожей на руну в моём понимании, а его участок был отмечен разным цветом.

Тем не менее и костёр и центральное место навроде площади в поселении было. Оставшиеся люди ютились как у нас бы назвали – в многоквартирных домах. Это были длинные каменные дома навроде бараков, с комнатой для жителей. Потому что семей почти не осталось. Старики, одинокие женщины с детьми – вот кто остался в разрушенных селениях.

– Здесь всё не так плохо, – пояснил мне Пашка по дороге. – Всего три раза вроде завоёвывали-отвоёвывали эти земли. Ближе к границе будет намного хуже.

Нас встречали все жители, Эрган за день послал весточку о нашем прибытии. Делалось это, как я поняла, условным сигналом. У атона на руке было небольшое устройство, похожее на компас, а в каждом селении стояло что-то «маяка»-вышки, как правило им служил храм – совмещавший в себе много функций, и которые считалось позорным уничтожать врагу. Таким образом, находясь на небольшом расстоянии, можно было предупредить о скором прибытии, чтобы народ подготовился встречать славных воинов. Заодно предупредить и тех, если в селении есть враги.

Глава 13

Детишки выглядывали нас на подходе, и, как стайка птичек, сначала вспорхнули и понесли весть своим, а потом побежали навстречу нам, провожая до площади, где были накрыты столы с натянутыми над ними навесами, закрывающими и от дождя и от ослепляющих лучей светила. Также и самые любопытные жительницы – девушки и старушки тоже встречали у «порога», провожая рядом до центра, где ждали остальные. Довольно крепкий седобородый старик – староста поселения, несколько больных худых с видом мужчин и инвалидов, оставшихся без ног или рук, и женщины, которые делились на два типа.

Одни – закутанные в широкие длинные платья, наподобие наших абайя мусульманок, только из плотного серо-голубой ткани, похожей на лён, и все волосы убраны в такой же чепец, или скорее тюрбан, но подвязанный снизу. Брови у них сбриты или выщипаны, а ресницы присыпаны чем-то белым, мукой или пудрой, пока не разобралась. Линия лба очень высокая, как узнала позднее, сбрита часть волос на лбу. Это замужние женщины, ждущие своих мужей-воинов, или вдовы, которые не ищут мужского внимания. Такой вид – сигнал к тому, что женщина не нуждается в мужском внимании, не хочет быть привлекательной для мужчин.

Вторые – в одежде, состоящей из блузки с открытыми плечами и если так её можно назвать «юбки», скорее куска ткани с поясом, от которого она идёт двумя полотнищами до низа, имея по бокам разрезы от талии. При этом нижнего белья под одеждой не имеется, а сами ткани невесомые и полупрозрачные, не скрывающие прелестей женщин. Этим видом женщины открыто заявляли о своём желании разделить своё ложе с мужчиной и открытости к отношениям. Волосы их были разной длины, но распущены. Как я потом узнала, волосы – главная красота женщины для мужчин.

– А что тут непонятного? – удивился Пашка. – Каждому мужчине хочется запустить пальцы в волосы женщины и оттянуть их, когда она прогибается под ним, заставляя выгибаться сильнее.

Все женщины этого поселения были тёмненькими, про что я спросила у Пашки.

– Светлый цвет волос за редким исключением встречается у верхних, – подтвердил он.

Лица этих женщин были также сильно разрисованы, что вполне иллюстрировало мысль, что понятие красоты во всех мирах примерно одинаковое – призывать яркими красками внимание к своей персоне. Такое встречается и в природе, в зависимости от того самцу или самке приходится бороться за внимание противоположного пола, тот и раскрашен природой ярче. Насурьмленные чёрные брови, чем-то нарумяненные красные щёки и призывно накрашенные красным губы – всё это было похоже больше на театральный грим, чтобы актрису было заметно даже с галёрки.

Среди этой толпы приодевшихся к приходу воинов дам (в обычное время все носили удобную и немаркую одежду из каольцина), были женщины всех возрастов, от совсем юных девушек, до женщин, и даже, я бы сказала, старух. Которые улыбались и стреляли глазками в почему-то тяжко вздыхавших и тоскливо смотревших в их сторону мужчин нашего отряда.