Страница 5 из 7
В годы малолетства Юрия во Владимире и других городах княжества продолжалось масштабное строительство: возводились новые храмы, строились новые крепости и подновлялись старые. Так, летом 1193 года князь Всеволод Юрьевич приступил к возведению владимирского «детинца» внутри прежнего «города Мономаха». Работы были в основном завершены два года спустя: 1 мая 1195 года ростовский епископ Иоанн заложил на вновь возведённых «воротах Святой Богородицы» (то есть ведущих к «златоверхому» Успенскому собору) каменную церковь во имя Святых Иоакима и Анны (освящена церковь будет ещё полтора года спустя, 3 ноября 1196-го). Летом 1194 года была заложена крепость в Переяславле-Залесском. Как и Суздальская, она была возведена за один строительный сезон: «того же лета» и «срублена». Ну а ещё раньше, весной 1194 года, князь отправил своего тиуна Гюрю с людьми «в Русь» – строить крепость «на Городце на Востри».
«Русью» в Залесских землях вплоть до XIII века называли преимущественно Южную Русь – Киевскую, Черниговскую и Переяславскую области. Суздальские князья стремились к тому, чтобы иметь здесь свою «часть», то есть свой удел, закрепить своё присутствие. Так, со времён Юрия Долгорукого они владели или по крайней мере претендовали на то, чтобы владеть Южным Переяславлем – городом на реке Трубеж, притоке Днепра. Городец Остёрский, на левом берегу Десны при впадении в неё реки Остёр, на стыке Черниговского и Переяславского княжеств, некогда принадлежал тому же Юрию Долгорукому и входил в состав Переяславского княжества. Он, однако, был полностью сожжён ещё в 1152 году Изяславом Киевским и союзными ему черниговскими князьями и долго оставался пустым. И вот сорок с лишним лет спустя Всеволод Юрьевич вспомнил о своих «отчинных» правах на этот город и приступил к возведению здесь новой крепости.
Год 1195
Владимир
Из Летописца Переяславля Суздальского
…Той же осенью великий князь Всеволод оженил сына своего Константина Мстиславною Романовича, и венчан был в церкви Святой Богородицы во Владимире блаженным епископом Иоанном месяца октября в 15-й день. Тут были князь рязанский Роман и братья его Всеволод и Владимир с сыном Глебом, и муромские Владимир и Давыд, и Игорь; и была радость великая в граде Владимире…
(45. С. 121)
Старшему брату Юрия было к тому времени всего десять лет. Однако Всеволод спешил превратить своего первенца в настоящего князя, а для этого его сыну следовало обзавестись княгиней – пусть даже возраст был явно неподходящим. Женой юного Константина стала Мария, дочь смоленского князя Мстислава Романовича[8], племянника сильнейших князей того времени, союзников Всеволода Рюрика Ростиславича Киевского и Давыда Ростиславича Смоленского.
Свадьба устроена была с размахом. Съехавшиеся на неё рязанские и муромские князья, «младшие» по отношению к Всеволоду, должны были задержаться во Владимире ещё на некоторое время. Спустя одиннадцать дней, 26 октября, на память святого Димитрия Солунского, Всеволод Юрьевич устроил «постриги» своему сыну Владимиру (в крещении Дмитрию) – и вновь в присутствии тех же князей, которым пока что не разрешал покинуть свой город:
…и были, веселяся, у отца своего (Всеволода Юрьевича. – А. К.) за месяц, и так разъехались каждый восвояси, одарены дарами бесценными: конями, и сосудами златыми и серебряными, портами, и паволоками, и мужей их так же одарил. И поехали, славя Бога и великого князя Всеволода.
Вступление в брак сразу же выделило Константина среди братьев, поставило в особое, привилегированное положение по отношению к ним. Впоследствии мы увидим, что между Константином и следующими по старшинству Юрием и Ярославом вспыхнет вражда (особенно сильная между Константином и Юрием). Возникла ли она лишь в последние годы жизни их отца или началась раньше, ещё с детства? Этого мы не знаем.
Год 1197
Владимир
Знаковое событие в истории Владимира. В этот год в стольный город князя Всеволода Юрьевича из греческой Солуни (Салоник) были перенесены почитаемые христианские святыни: «доска гробная» – мироточивая икона с гробницы святого Димитрия Солунского (напомним: небесного покровителя князя Всеволода) и «сорочка» святого Димитрия – часть одеяния, в котором мученик был пронзён копьями в начале IV столетия. Обе принесённые святыни были положены в церкви Святого Димитрия, возведённой зодчими Всеволода Юрьевича во Владимире на его княжеском дворе.
Этот удивительный храм из белого камня и поныне украшает город Владимир. Частично уцелели и фрески XII века. Но главной примечательностью Дмитриевского собора, вызывающей восхищение как специалистов-искусствоведов, так и многочисленных туристов и любителей старины, является великолепная каменная резьба, покрывающая верхний ярус стен, барабан и арки порталов. Всего на фасадах собора насчитывают свыше тысячи резных камней (правда, не все они относятся к XII веку; часть была заменена позднее). Сюжеты на них самые разнообразные: здесь и фигуры библейских праотцев и святых мучеников, и мифические и реальные звери и птицы, и растительный орнамент.
В восточной части северного фасада здания расположена скульптурная группа, привлекающая к себе особенное внимание: сидящий на престоле человек с ребёнком на руках и склоняющиеся к нему с двух сторон четыре коленопреклонённые фигуры – по две с каждой стороны. По наиболее аргументированному мнению, поддерживаемому большинством специалистов, здесь изображён основатель собора князь Всеволод Юрьевич с сыновьями, коих к началу 1197 года (предполагаемой дате создания храма) было как раз пятеро: одиннадцатилетний Константин, восьмилетний Юрий, шестилетний Ярослав, трёхлетний Владимир и Святослав, которому шёл лишь второй год. Эта атрибуция была предложена выдающимся археологом и исследователем древнерусской архитектуры Николаем Николаевичем Ворониным, который указал на то, что изображённая на престоле фигура, несомненно, мужская (ранее здесь видели Богородицу со Спасителем на руках); об этом свидетельствует его одеяние: плащ-корзно, застёгнутый фибулой на правом плече, виднеющаяся под ним длинная, «княжеская», одежда. Также и «четыре припадающих фигурки – безусловно, мужские, – писал Н. Н. Воронин. – Они одеты точно так же, как и сидящий на коленях князя мальчик, – в короткие до колен кафтанчики, украшенные теми же шитыми оплечьями, налокотниками и наручами, как и кафтан князя. Это не просто “люди”, поклоняющиеся князю и княжичу… но так же княжичи» (73. С. 436).
Напрасно, однако, было бы искать в этих рельефах черты портретного сходства с реальными Всеволодом Юрьевичем и его сыновьями, в том числе и Юрием: перед нами совсем не портреты, а схематичные изображения князя, или, вернее, правителя вообще, и его сыновей. Впрочем, и сама атрибуция Н. Н. Воронина не может быть признана бесспорной и единственно возможной. Нельзя исключать, например, того, что окружённый фантастическими и реальными фигурами зверей и коленопреклонёнными людьми сидящий на троне правитель-«царь» с ребёнком на руках представляет собой библейского царя Давида, держащего на руках сына Соломона (такое предположение также было высказано в литературе: 110. С. 172–184). Царь Давид – как идеальный правитель, лучше других понявший и воспевший полноту Божьего замысла, – многажды изображён на стенах собора; мог он быть помещён и на северном фасаде здания.
Год 1199
Владимир
Под этим годом одиннадцатилетний Юрий впервые упомянут в летописи (да и то лишь в одной!) как действующее лицо, субъект происходящих событий, – пока, правда, лишь номинально, в числе прочих своих братьев.
Из Лаврентьевской летописи
8
Из летописей известно лишь иноческое имя, которое вдова Константина приняла после смерти мужа, – Агафья. Крестильное же имя супруги Константина Всеволодовича – Мария – стало известно совсем недавно по изображению святой Марии на принадлежавшей ей печати (70. С. 15–20).