Молодая Ольга

— Она была мне подругой, — возмутилась Ольга, на что Фёдор только усмехнулся. — Тебе смешно?

— Нет, — пожал плечами опричник. — Но пора бы тебе привыкнуть, царевна, что люди всегда мрут как мухи. И от века да обстоятельств это не зависит.

— Откуда в тебе это…? — царевна не находила слов, но Фёдор сам ответил на её немой и полный негодования вопрос.

— Потому что я пёс государев, — горько усмехнулся опричник. — И руки мои по локоть в крови.

Хмурясь, Ольга покачала головой, но ничего не ответила.

Вскоре они забрели в глухую чащобу, где дорога постепенно сужалась. Медленно ведя лошадей, Фёдор и Ольга то и дело оглядывались по сторонам. Однако вокруг стояла гробовая тишина, нарушаемая лишь шагами коней и дыханием путников, а если бы не луна, мелькающая сквозь густую листву, стояла бы кромешная тьма. Так, они ехали ещё немного, пока не подошли к развилке. Ольга остановила коня, поймав на себе настороженный взгляд Фёдора. Девушка посмотрела на два пути перед собой.

Первая дорога была значительно шире, в бороздах от часто проезжавших здесь телег. По обеим сторонам рос боярышник и малина, а сам путь был залит лунным светом. Эта дорога вела на Москву, знала царевна, а посему она уж точно не подходит. Не туда им надо.

Ольга перевела взгляд на второй путь. Это была заросшая папоротником и полынью тропа, которая была настолько узкой, что там вряд ли могло разминуться двое всадников. Затянутая пеленой белого тумана, эта дорога манила к себе, мол, это по мне нужно идти.

Царевна пригляделась: где-то там, в гущине тумана, снова заплясал жёлтый огонёк. Девушка кивнула на узкую тропу и Басманов, хотя и с явным недоверием, повернул коня в ту сторону, куда подалась Ольга.

Пока ехали, царевна всё не переставала думать о старухе, о том, как она выглядела и кем была. Ольге отчего-то она казалась очень дивной, словно бы не от мира сего. И дело было не в её образе, в этих свалявшихся волосах и крючковатых пальцах, нет. От гадалки словно бы несло могильным холодом - его-то царевна чувствовала часто в последнее время, даром, что жара на дворе стояла. А ещё девушка не могла забыть глаза старухи - два сверкающих жёлтым овала, один только взгляд которых сковывал конечности и лишал желания двигаться.

Ольга поёжилась в седле. Страх, словно ползучий гад, сковывал внутренности, кольцами гнездясь в сердце. Девушка обернулась: Фёдор ехал прямо за ней, положив одну руку на саблю и оглядываясь по сторонам.

Наконец, туман рассеялся, и тропинка вывела всадников на небольшую поляну, скрытую от глаз людских. Лунный свет заливал поляну и избу, что стояла в самом центре. Тишина здесь была здесь настолько тихой, что даже своего дыхания Ольга не слышала. Всё было неподвижно - ни травинка, ни листик не шелохнётся. В груди поселилось нехорошее предчувствие, ведь казалось, что всё вокруг словно не настоящее. Неживое.

Царевна склонила голову набок - непростой была эта изба. Наверное, она была очень древней, ведь редко когда в России можно было встретить такую постройку. Сама изба была по сути своей срубом, который стоял на четырёх “ножках” - пеньках в два аршина в высоту. Ольга обернулась на Фёдора - тот всё хмурился, но молчал, сжав губы в тонкую линию.

Вздохнув, царевна спешилась, но когда ноги её коснулись земли, она поняла, что трава под её ступнями всё пожухлая и сухая. Девушка обернулась: Фёдор тоже спустился с седла, и теперь стоял прямо за спиной царевны, осторожно держась за саблю. Басманов тяжело дышал, и заметив выражение лица Ольги, протянул ей руку. Сжав его ладонь дрожащими пальцами, царевна двинулась к избушке.

— Не отпускай меня, — прошептала Ольга. Пальцы Басманова переплелись с её собственными.

— Никогда.

Так, держась за руки, они подошли к избе. Вблизи она выглядела ещё более жуткой, а поднявшись на крыльцо, Ольга и вовсе поёжилась от пронявших её холода и необъяснимого ужаса. Всё ещё цепляясь за пальцы Фёдора, девушка коротко постучалась в дверь. Удар по старому дереву прозвучал глухо, и царевна сделала шаг назад. Сердце бешено билось о рёбра.

Прошло несколько долгих мгновений, прежде чем дверь избы открылась и на пороге появилась та самая старуха. Она внимательно окинула прибывших взглядом и усмехнулась.

— Вот ты и пришла, Ольга Иоанновна… — протянула гадалка, сверкнув жёлтыми глазами, и посмотрела на Басманова. — И доброго молодца с собой привела…

— Я к тебе пришла, — прервала её царевна. — За ответами.

— Ну так заходи, не стой на пороге, — фыркнула старуха и заковыляла обратно в избу, а Ольга и Фёдор, переглянувшись, последовали за ней.

Внутри избы было темно и душно. На стенах были развешаны пучки разных трав, чей аромат смешивался между собой и наполнял помещение. В ближнем углу на тихом огне стоял чан с каким-то зельем - оно было зелёным, противно булькающим. На дальнем столе у почерневшей от копоти печки лежали черепа различных животных от мала до велика. Присмотревшись, царевна с ужасом обнаружила рядом с козлиным черепом человеческий.

Старуха достала с полки нож и свечу - те самые, что имела при себе в ту ночь, - и сложила их на столе у входа, отодвинув коренья в сторону. Повинуясь её призывающему взгляду, Ольга отпустила руку Фёдора и села за стол напротив гадалки. Спиной девушка чувствовала неодобрительный взгляд Басманова, который, однако, с места так и не сдвинулся. Царевна посмотрела на зажигающую свечку старуху - спина и руки покрылись гусиной кожей.

— Помни - только трижды вопрошай, — напомнила гадалка. — Не более и не менее.

Кивнув, Ольга протянула руку. Нож вновь рассёк нежную кожу, и капелька алой крови упала в пламя свечи. Оно громко зашипела, и старуха, втянув носом дым, кивнула. Девушка сглотнула.

— Почему Настасья умерла?

— Ягоды тому виной, — пожала плечами гадалка. — Ягоды да злые слова… Девки с пламенем в волосах… С неё и спроси, Ольга Иоанновна.

Царевна кивнула сама себе. Отлегло от сердца немного, раз ни она сама, ни Фёдор не виновны в гибели Вяземской. Но не значит ли это, что из-за Скуратовой она утопилась? Ведь из них всех, царских боярышень, только Марья имела волосы ярко-рыжего цвета, словно огонь господень. Ольга сжала край кафтана в кулак под столом.

— Тогда скажи мне… Ты знаешь, кто я?

— Знаю, знаю… — утробно рассмеялась старуха, и царевне показалось, что на секунду кровь перестала биться в жилах. — Ты - начало и конец сего рода. И ничто тебя от него не отделит.

— Значит, я не выйду за… царевича заморского? — с надеждой спросила царевна. Гадалка кивнула.

— Нет. Сырой землице достанется твой жених аглицкий… а турецкому твой батюшка откажет, — старуха вновь взглянула на Ольгу. — Но не печалься. Будет тебе муж…

— Один?

И гадалка тут же потушила свечу. Ближний угол избы погрузился в сумерки.

— А! Три вопроса, лишь три! — рявкнула старуха. Кряхтя, она встала и сложила нож да свечу на месте. Затем обернулась и взглянула на Басманова. Опричник слегка вздёрнул подбородок, настороженно и одновременно с омерзением глядел на гадалку. Она рассмеялась, и смех её напомнил лай больного пса. — Узнала я тебя, чёрная душа… Что же приехал ты сюда?

— Не твоего ума дело, старица, — фыркнул Басманов, и перевёл взгляд на Ольгу. — Пойдём, царевна. Нам здесь делать более нече…

Нахмурившись, девушка поднялась со скамьи и, в последний раз заглянув в жёлтые глаза старухи, подошла к Фёдору. Он толкнул дверь, пропустив Ольгу вперёд, а та вышла из избы, облегчённо выдохнув. Затем двоица спустилась с крыльца на сухую траву.

И тут им вслед долетел громкий хриплый хохот.

— А от правды ты не спрячешься! Помяни моё слово, чёрная душа!

Крепко схватив друг друга за руки, Ольга и Фёдор направились к коням. Быстро запрыгнув в сёдла, двоица пустила лошадей галопом по тропе.

И пока они гнали коней что есть мочи, царевна думала о том, что ей сказала гадалка. Отчего-то стало ей легче - ведь не было её вины в погибели Настасьи, и сердце, хотя и ноющее от раны, забилось снова, мол, надежда есть. И что грех этот сможет искупить, чтобы Вяземская нашла покой. Теперь ведь, после ответа старухи, боль притупилась, стала как будто ненастоящей. Казалось, не три дня назад Настасьи не стало, а годы и десятилетия тому назад.