Безбашенная

– Белый экран. Тебе тринадцать… Есть кто-нибудь рядом?

– Брат. Мой новый.

– Что вы делаете?

– Я его разбираю на запчасти. Я ищу в себе женщину.

– Как?

– Обнажаюсь, оголяюсь, открываюсь. Мы купаемся раздетыми. Я достаю из него чувства.

– Ты его хочешь?

– Я хочу его ощущений. Почувствовать эту реальность через его ощущения. Он вкусный…

– А что чувствуешь ты?

– Новое блюдо. Закрываю глаза и дегустирую.

– Он прикасается к тебе?

– Нет.

– Плыви ближе… Пятнадцать. Что ты чувствуешь?

– Я очень устала.

– Почему?

– Я устала от всех внутри себя. Я хочу посмотреть в глаза богам и забыться. Но их больше нет.

– Чего ты хочешь?..

– Стать богом сама.

– Я считаю до десяти, ты открываешь глаза и чувствуешь, что просто спала. Эти воспоминания не тревожат тебя. Они в прошлом. Один… Два… Три… Четыре… Пять… Шесть… Семь… Восемь… Девять… Десять… Женечка?

Открываю глаза. Поворачиваюсь набок, подкладываю руки под щёку. И почему-то начинаю молча реветь.

– Детка… – срывается он, откидывая в сторону блокнот. – Как ты себя чувствуешь?

– Можно, я посплю?…

– Поспи.

Закрываю глаза. Засыпая, слышу, как он говорит по телефону с Крис:

– Не могу сегодня. Нет. Чёрт с ними. Значит, будем платить штраф. Нет, я не поеду. Женя плохо себя чувствует. Всё.

Глава 10 – Перебор (часть 1)

Постучав, открываю дверь кабинета и заглядываю внутрь.

– Александр Владимирович, можно?

– Зайди.

Падаю в кресло напротив.

– По этикету, Туманова, ты должна подождать, пока я предложу тебе сесть.

– По этикету, Александр Владимирович, Вы должны были встать, как только я вошла. И не садиться, пока я не соизволю присесть первой.

– Это не наш случай. Ты мне говоришь о светском, а в нашем случае мы должны пользоваться правилами делового этикета, – чуть раздражённо улыбается он.

– Мне приятней чувствовать Вас мужчиной, а не начальником. Я выбираю светский… – улыбаюсь ему в ответ. – А Вам как… приятнее? – невинно хлопаю ресничками. – Нет, я, конечно, могу и встать… – опасно прищуриваюсь и медленно приподнимаюсь, упираясь руками в подлокотники.

– Сидеть! Не доводи меня до инфаркта! Кто будет тебя доучивать?!

– А вот за это – спасибо! – расслабляюсь я в кресле. – Когда моя казнь?

– Комиссия назначена на понедельник, на четыре часа.

Застонав, я прикидываю, что не успею даже толком подготовиться. В воскресенье поздно вечером показ.

– Билеты… – он двигает в мою сторону папку с бумагами. – В первой подшивке фамилии и должности членов комиссии. Погугли информацию об их разработках, они однозначно будут задавать вопросы из своего поля. Но сама понимаешь, что прогонят по всем темам. Так что на везение не рассчитывай.

Открыв папку, пролистываю страниц двести мелкого шрифта.

– Тут с ответами… – удивлённо поднимаю на него глаза.

– Господи, девочка! – хватается он за голову. – Это матмоделирование! Шестьдесят вопросов! Если ты это просто ВЫУЧИШЬ, я лично подпишусь под твоим высшим образованием в этой области! Ну когда тебе ещё и ответы-то искать?!

С чувством щемящей благодарности смотрю в его хмурое лицо. Наверное, я похожа на кота из Шрека. Потому что, закатывая глаза, он падает в кресло и, крутанувшись на нём, отворачивается.

– Иди.

Подкравшись сзади, я обнимаю его за шею и впечатываюсь в чуть колючую щеку губами.

Вылетаю из кабинета, плескаясь в его эмоциях.

Мужчины – это самые лучшие и отзывчивые существа на свете!

Демченко бы сейчас сказал «непуганая дура!»

Обмерив меня сантиметром и подавив на мышцы, Ленка качает головой:

– Это невозможно. Жировой ткани мало… Ну какие пять?! – разводит она руками. – В лучшем случае три, и то, только если тебя тупо высушить.

– Это как? – сглатываю я, тут же чувствуя острую жажду.

– Спортсмены, чтобы попасть в нижнюю весовую категорию, перед соревнованиями тренируются, но не едят и не пьют… В итоге тело иссушается. По сути, ты не теряешь ткань, только воду. Но полтора-два килограмма можно выиграть и по объёмам хорошо сократить. Потом начинаешь пить, и всё возвращается.

– Трое суток без воды?

– Да. Когда сильно невтерпёж, набираешь в рот воду, держишь минуту и выплёвываешь. Первый дефицит покроешь. Наши всё время на таких трёх-пятидневках сидят… Пожрать-то вечерами никто не отменял! – усмехается она. – А в зал лениво. Вот пару раз в месяц и…

– А как они терпят?

– Есть таблетки, притупляющие голод – прозак. Наркота, конечно, но если недолго, как у тебя, там без последствий. Достать?

Нет, на это я не готова.

– Я сама попробую, – вздыхаю…

– Чего тогда стоим? – хлопает она ладонью по панели беговой дорожки. – Ножками двигай.

Послушно шагаю, пока Ленка настраивает режим на панельке.

– Я дам тебе таблетки с аминокислотами. Три раза в день пять таблеток запиваешь ста граммами воды. С утра можно стаканом. На этом всё.

Ленка ложится на руки, облокачиваясь на поручень дорожки, с любопытством разглядывает меня. Чувствую, как её подмывает любопытством. И тихо посмеиваюсь, потому что уже знаю, куда её опять понесёт.

– Женька…

– Ммм?

– Ну, признайся! Ты же трахаешь Аронова? Хрень это всё с «опекунством».

– Да реально, он мой опекун! – смеюсь я.

– Врё-ё-ёшь… – стонет она. – Ладно, не хочешь – не говори про него. А Литинскую?

– А ещё Ожникова и Томилина! – ухмыляюсь ей, отшучиваясь.

Сплетней на эту тему тоже в избытке.

– Вот думаю, что пора расширять ареал обитания – соблазнить тебя, Лилю и соседей по гримёрке.

– Кстати, про соседей твоих, да и про начальство… Про тебя Лора такую грязь льёт… – меняя тон на серьёзный, хмурится она. – Врёт ведь всё?

– А как сама думаешь? – съезжаю я, не желая оправдываться.

С соседями у меня полный дружеский феншуй в стиле «своего пацана». Можем поржать и даже немножечко поскабрезничать, но не больше.

– Не знаю… Честно? – поднимает она бровь. – С соседями – бред. Ваших приколов с Кристиной я не понимаю. Там явно есть что-то, но грязи я не чувствую. Пашешь ты наравне с остальными, поэтому мне тут по*ер. Аронов… Трахаетесь вы по-любому! Так, как он на тебя смотрит, только на свою женщину можно смотреть. Но я понимаю тебя. Не надо девкам этого знать. Про Томилина – я тебя умоляю! – хихикает она. – Он не из нашего стада. И Ароновым любуется гораздо выразительнее, чем тобой.

Да?! Я даже сбиваюсь с шага. Какая я невнимательная! Ну, вообще – да, Аронов роскошный… Почему бы Косте им не любоваться? Если бы там было что-то болезненное, я бы уловила сразу же.

– Ожников… – задумчиво продолжает Ленка. – Вот тут не могу разобраться! Тискаетесь постоянно, хихикаете, переглядываетесь, чаёчки, шоколадочки, тусовочки… Но х*р я поверю, что Олег Андреевич на своей территории приблудных котов потерпит! – ухмыляется Лена. – Не-е-е… С Ожниковым вы просто стебётесь! Аронов его как няньку прикрепил, – делает она заключение. – Я попала?

– С Томилиным в самую точку.

– Конспираторы!

Ленка умная девчонка…

В середине репетиции мне резко плохеет: голова кружится, в глазах темно. Качнувшись к стене, опираюсь на неё рукой и закрываю глаза. Звуки доносятся, словно из-под толщи воды. Чтобы не упасть – ноги совсем не держат – я ложусь спиной на стену и, не открывая глаз, съезжаю вниз. Вторые сутки голодовки, говорят, самые тяжёлые.

– Жень? – словно откуда-то издалека слышу встревоженный Санин голос. – Женя! – чуть ближе.

Потом его горячая рука ложится на мой холодный, мокрый лоб. Глаза не открываются. Подхватив за талию, он зачем-то тянет меня вверх.

– Что-то мне нехорошо… – ложусь я головой ему на плечо.

– Пойдём, – обхватив за талию, он на глазах у шушукающихся девчонок ведёт меня к выходу из зала.

Перед глазами мелькают жёлто-чёрные точки.