Страница 7 из 17
– Я хотел бы хотя бы еще разок, очень-очень хотел бы увидеть свою маму.
– Я знаю ее. Ее спонтанный погребальный костер был огромный и жаркий, ее душа невесома, а мир ее обитания высоко. – Один огненный язык лизнул его голову, как бы погладив, приподнял подбородок, при этом, не опалив ни одного волоска и не вызывая ожогов: – Это не в моей компетенции, но я передам твою просьбу тому, кто может ее выполнить.
И с силой оттолкнувшись от земли, чем вызвал всполох искр и поток жара в лицо, он ринулся ввысь и быстро исчез в звездном небе, став одной из звезд. Пламя опало и принялось, тихонько потрескивая, облизывать синими язычками распадающиеся на угли дрова, время от времени салютуя рассыпающимися в разные стороны и быстро гаснущими в ночи огоньками. Тишина заполнила их души.
– Отдыхайте, завтра, вернее, уже сегодня вставать чуть свет.
Ленни заснул мгновенно, как только его голова коснулась земли, без сновидений, но с улыбкой.
Но к Мартину сон не шел. Он понял, что здесь и сейчас разошлись пути его и Ленни. Минул год. Год! Всего один год! А они уже должны прощаться! Этот мальчик принес ему так много радости и так многому научил. А хорошим ли он был учителем для того, кто только вспоминал то, что уже когда-то знал?
Воспоминания всколыхнулись и быстрой рекой пронеслись в голове, оставив за собой налет легкой грусти.
– Не печалься, дорогой. Ты же знаешь, он – не первый и не последний.
Далекий женский голос вклинился в прошлое, становясь громче, вернул в настоящее. Это говорила чивани:
– Ты еще молод. Не то, что я. И у меня еще не было учеников, видать не готова была до сего дня. Даже умирать собралась. Вспомни себя и своего учителя. Когда он понял, что ты готов уйти, удерживал ли он тебя?
Мартин грустно улыбнулся и отрицательно качнул головой.
– Моим учителем была сама земля. Но я не думаю, что она стала бы держать меня силой.
– Вот и я говорю, всему свое время. Ты же знаешь. Сегодня, здесь и сейчас настал и мой час. И оказывается, я не умру, пока не передам ученику все свои знания.
Мартин покивал в знак согласия. Чивани продолжила, видя, что он не сопротивляется:
– Я понимаю, хорошего ученика всегда жаль отпускать. Не знаю наверняка, конечно, но я так думаю. Уже не грустишь?
Мартин светло улыбнулся, он принял расставание и уже смирился с его неизбежностью.
– Вернешься назад, откуда пришли?
– Нет. Всегда мечтал попутешествовать, а он эту мечту начал осуществлять. Наше пристанище было в Черном лесу. Но он где-то отыскал магический манускрипт древнего ракшаса и умудрился его открыть. Чудом спасся. После этого чувство опасности подсказало, что нужно убираться из Германии куда подальше и мне в том числе. И наши ангелы поторапливали.
Чивани глянула на безмятежно спящего Ленни.
– Бесполезно. Если демоны захотят найти – найдут, но попытаться, конечно, можно. Значит, мы должны уехать из страны?
– Да, и насколько возможно скорей.
– А ты куда направишься?
– Хочу увидеть и поклониться великому учителю, когда она подрастет. Так что сначала на юг, потом, куда ветер занесет, а после в Индию.
– Великий учитель – женщина? Насколько великий?
– Маттрейя.
– Три матери в одном лице. Я чувствовала. Даже сон приснился в конце марта этого года про беременную индианку и тигра-людоеда, который лизал ей стопы. Знала, что сон не для меня, но не рискнула облечь чувства в слова.
Она подняла голову к небу, укладывая полученную информацию.
– Жаль, что я стара, а то бы я с ним на этом тарантасе сразу же двинулась в Индию, но не знаю, доеду ли, увижу ли. Пока не выполню свою миссию не умру, понятное дело, и сколько времени мне отведено, никто, а я так точно, не знаю. Когда выдвигаешься?
– Со светом.
– А как же он?
– Попрощаюсь и пойду.
– Тогда отдыхай.
Чивани пошла спать в свой фургон, легко взобравшись по крутой приставной лестнице. А Мартин так и не сомкнул глаз до рассвета, только вздремнул чуток.
Все трое пробудились засветло и одновременно. Умылись, молча попили травяной, мгновенно взбодривший, чай. И лишь после этого Мартин, обращаясь к Ленни, заговорил тихо, но с силой:
– Я ухожу. Чивани Агнес позаботится о тебе и научит владеть огнем. Земля круглая, верю, что встретимся. Может и не раз.
Ленни, шокированный фразой «Я ухожу», впал в ступор и не мог ни шевелиться, ни говорить, осталась только способность моргать широко раскрытыми глазами и дышать. Наконец, он сбросил оторопь и кинулся опрометью к другу и наставнику, выдохнул из себя голос:
– Не уходи!
Слезы душили его:
– Учитель! Брат! Мартин! Не оставляй меня!
Он крепко-крепко вжался в него, просяще заглянул в глаза, полные не вылившихся слез:
– Что я буду без тебя делать?
– Как это что? – Встряла в их прощание чивани: – Уж я найду, чем тебя занять. Ты уже не маленький, не слабенький, не глупенький. Научись отпускать и смиряться. Раполо, иди. Твое паломничество уже началось.
– Мне некуда спешить, даже некуда идти, но такое чувство, что должен идти и даже спешить.
– Дай-ка руку.
Она внимательно рассмотрела ладони обеих рук, отпустила, улыбнулась, собрав возле глаз-солнц лучики-морщинки.
– У тебя еще будут ученики. Один, без никаких сомнений. Но, что точно могу сказать, твоя судьба уже поджидает тебя. И чем быстрее будешь идти, тем быстрее ее встретишь.
Мартин встал, крепко обнял Ленни, поклонился цыганке, приложив руку к сердцу таким же манером, как сделал и его ангел, прощаясь со всеми, и пошел, не оглядываясь, по проселочной дороге.
Так Ленни и чивани остались одни.
Ленни сидел у костра, сжавшись в комочек и спрятав голову в колени.
– Не плачь, дорогой.
Чивани укрыла мальчика шерстяным пледом, присела рядом и ласково погладила по голове. Ленни почувствовал, как вся его грусть-печаль вместе со слезами и комком в горле растворились от этого прикосновения.
– Давай-ка я тебе кое-что покажу. Уверена, что понравится.
Птицы только-только начинали подавать голоса. На гладкой поверхности листьев и камней появилось прохладное покрывало из опавшей росы. Свежий ветерок сносил надоедливо пищащих комаров.
Чивани и Ленни удобно устроились лицом в сторону восходящего солнца, закутавшись в теплые пледы, и сидели тихо, затаив дыхание. Их ангелы, стоя за спинами, тоже замерли в ожидании. Им всегда нравилось наблюдать, как люди в их попытках вырваться за пределы возможностей физического тела совершают величайшие духовные подвиги.
Свет едва зарождался в темном облачном небе. Кто-кто, а птицы уж точно знали, что он грядет, даже если его еще не видно, и приветствовали его уже громким, дружным и радостным щебетом.
Ленни сидел неподвижно и молча, неотрывно глядя в направлении начинающего светлеть горизонта в ожидании чуда.
Восходящее красное солнце медленно заливало небо нежно-розовым светом. Тучи, гонимые ветром, то и дело закрывали его, но оно непоколебимо и властно пробивалось сквозь них, изрешечивая их красными лучами. Оно, одинокое и недоступное из-за слепящего света и испепеляющего жара, наслаждалось собой, своим могуществом, игрой с тучами.
– Вы мешаете, – промолвила чивани и, повторяя жест своего ангела, провела рукой в направлении туч, как бы устраняя их с солнечного лика. Те вроде бы растерялись: подчиняться своей природе, ветру или дваждырожденной душе? Решение, подсказанное ветром, оказалось простым и красивым: они расположились так, чтобы не мешать солнцу смотреть на землю и, обтекая его снизу и сверху, образовали в плотной массе отверстие сходное с глазом с оранжевой радужкой и красным подобием зрачка.
– Это огонь небесный.
Казалось, глаз смотрит точно на них, внимательно, не отрываясь, ожидая последующих действий.
– Хотя он находится на огромном расстоянии от Земли, он дает свет и тепло, благодаря которым на ней возможна жизнь.
Она протянула руки к солнцу в немой мольбе. Раскрытые ладони закрылись в кулаки. Тучи из нежно-серых быстро стали угрожающе черно-серыми, свинцовой тяжестью придавили влажный воздух.