Белый шум

Можно было и заплатить, только бы не вторгаться в Кристинкино жилище, не перебирать ее вещи, россыпью валявшиеся на полках. Но так долго продолжаться просто не могло. Или купить эту дурацкую квартиру и оставить все как есть?

– Квартира не продается, Владислав Алексеевич, – с сожалением заметила хозяйка. – Постарайтесь до субботы все вывезти.

– Конечно-конечно, – заверил Казаринов, немало удивившись, что ляпнул вслух про покупку квартиры.

Вывозить вещи решили вдвоем с Людмилой. Она споро закидывала в сумки Кристинкины тряпки, молниеносно сортируя, что отнести в церковь, а что продать через «Авито».

Владу выпала обязанность собрать до кучи бумаги и документы. Он отложил в сторону папку с аккуратно подшитыми официальными письмами и одним движением сгреб в картонную коробку несколько цветастых ежедневников и блокнотов.

Отряхнув руки от пыли, Казаринов вышел на балкон, нервно закурил, глубоко затягиваясь. Успокоиться не получилось. Он попробовал отрешиться от невыносимой утраты, решив обдумать насущные производственные вопросы или новые идеи для съемок. Но какие проблемы у фотографа? Фон не тот? Или тень легла на лицо заказчика? Так с фотошопом все поправимо. А с новейшей фототехникой тем более. А уж про реквизит и говорить нечего.

Влад оглянулся по сторонам, надеясь зацепиться взглядом хоть за что-то привлекательное. Но кругом стояли серые невзрачные пятиэтажки, вдалеке виднелись облупленные крыши металлических гаражей, а дворы все равно ломились от припаркованных автомобилей.

Он закрыл глаза, пытаясь понять, что произошло. Почему Кристина, молодая строптивая, в свои неполные тридцать в один момент распрощалась с жизнью? И почему водителя-убийцу до сих пор не нашли? И сколько Казаринов ни думал, ответов не находил. Постепенно мысли перетекли на свое никчемное житье-бытье. Нет, со стороны все казалось идеальным даже на фоне нынешних трагических событий. Собственная арт-студия, где трудятся лучшие фотографы и дизайнеры города. Да и он сам – Владислав Казаринов – лауреат и победитель всевозможных конкурсов. Дипломами хоть туалет обклеивай или лестничную площадку. Но и без бумажек этих понятно, что его фирменный взгляд через объектив, сумевший остановить мгновение чуть под другим ракурсом, дорого стоит. Секунда до или после, но получается поймать эмоции на самом пике, запечатлеть заснеженную избушку, будто в сказке обсыпанную искрящимся снегом, мимоходом щелкнуть сценку в парке и получить шедевры. Старик в инвалидном кресле, сжимающий руку внучки в день ее свадьбы. Глубокие морщины, слезы в глазах и руки труженика, в которых покоится тонкая ладонь принцессы. На пальце мерцает крупный бриллиант, а ровная красивая спина утянута кружевным корсажем. Все. Ничего лишнего. Нужно вовремя считать эмоции. От таких кадров Казаринов чувствовал драйв, да и от своего «Кэнона Марк 4» тоже. Хотя, если по чесноку, то самым своим любимым фотоаппаратом Влад считал старенький «Зенит». И фотографировать на пленку интереснее. Честнее, что ли…

Казаринов поморщился, вспоминая, что все выходные придется работать. Но ценник любой фотосъемки с его участием непременно возрастал в два раза. И глупо было бы упустить возможность выйти в «поле». Пусть не на весь день, а нащелкать штук двести фоток до начала банкета. Только детские фотосессии Влад не любил. Считал пошлым растрачивать свой талант и время на маленьких сопляков и их сумасшедших мамаш. Нет, естественно, никакой фобией Казаринов не страдал и с удовольствием фотографировал племянников и сестер. А иногда удавалось запечатлеть и маму с внуками. Он снова закурил. Мама после смерти Кристины даже вставать перестала. Казаринов почувствовал, как его прошиб озноб. То ли нервное, то ли замерз…

Влад поспешил обратно в квартиру. Но стоило только сделать шаг, как раздался приглушенный вскрик, и что-то тяжелое грохнулось на пол. Он метнулся в спальню и опешил.

Бледная словно полотно, сестра прижимала ладони к пунцовым щекам, а на полу валялась картонная коробка, неуклюже упавшая с верхней полки и растерявшая все свое содержимое.

Ботфорты на огромных каблуках, кожаные юбки и лифы, сетчатые чулки, змеями расползшиеся по комнате, какое-то откровенное белье, усыпанное стразами…

– Она занималась проституцией? – в ужасе выдохнула Мила, прижимая пухлую ладонь ко рту. – Какой позор!

– Мертвые сраму не имут, – пробурчал Влад, сжимая сестру в объятиях. – Перестань, Милка. – Он провел ладонью по вытравленной перекисью голове и добавил беззаботно: – Может, для маскарада покупала или с Вадимом до развода дурачились.

– Ага, – раздраженно хмыкнула сестра. – Там только сапог три пары. Какие тематические игры? Шутишь, что ли?

– Я ни за что не поверю, – осадил сестру Казаринов.

– А тебя никто и не просит, – желчно бросила Мила и принялась запихивать в коробку крамольные тряпки. Она старалась не смотреть на брата и беспрестанно повторяла: «Какой позор! Ужас, какой позор!»

– Я разберусь, Мила, – рыкнул Влад и быстро ретировался на кухню. – Кристинка ни за что не стала бы продавать себя. Да и зачем? Ей на жизнь хватало.

– Может, поэтому и хватало, – прошипела сестра. – Слишком много зарабатывала и швыряла деньги на ветер. Вспомни ее дорогие подарки. Ясное дело, легко доставалось.

– У нее была востребованная специальность и хорошая работа. А панель – это ад кромешный…

– Тебе виднее, – цыкнула Мила и, уперев руки в боки, воскликнула – Что теперь с этим барахлом делать? В дом везти точно нельзя!

– В офисе спрячу, – рыкнул Влад. – Здесь не бросим.

Милка нервно передернула плечами:

– Делай что хочешь!

Казаринов кивнул и закинул ящик в машину, сам не понимая до конца, почему не оставил у близлежащей мусорки реквизит для кордебалета.

Глава 2

Следующим утром, наскоро нацепив черную водолазку, такие же широкие штаны и куртку, Казаринов отправился снимать свадьбу. Элитное заведение, небольшой зал с камином намекали на камерность мероприятия. Как и любой мастер с именем, Влад уже давно не встречался с клиентами заранее. Для этого в штате существовали помощницы и ассистенты. Он любил ощущать себя сторонним наблюдателем, ловцом эмоций. Их пожирателем, если хотите. А для этого требовалось соблюдать отстраненность, и знакомство с парой стало бы помехой в охоте.

Казаринов в ожидании молодых слонялся по загородному клубу. Провел пальцами по пышущим жаром изразцам камина, еще раз полюбовался их незатейливым, но колдовским узором. А затем вышел на террасу и уставился невидящим взором на затянутый пленкой водоем и перевернутые скамейки. Казаринов мысленно усмехнулся, жалея, что сейчас ноябрь и никто из гостей не плюхнется сдуру в бассейн. Он вгляделся в полупустые кроны, трясущиеся от порывов ветра.

«Кристинка этого ничего уже не увидит», – подумал грустно и, заметив оживление на улице, уже собрался начать «охоту» с «Кэноном» наперевес. Сзади послышалось движение и кто-то, откашлявшись, позвал:

– Владислав Алексеевич?

Казаринову почудилось, что его зовет ассистент Юра. Но обернувшись, он наткнулся взглядом на незнакомца в элегантном костюме.

– Мы знакомы? – холодно осведомился Казаринов.

Мужчина улыбнулся. Но лишь на миг Владу показался в деланной любезной улыбке хищный оскал. И тут же собеседник стал неприятен. Казаринов глянул ему за плечо. Трюк, отработанный годами, намекал на занятость и нехватку времени.

– Молодые еще подъезжают, – понял намек собеседник. – Я вас долго не задержу.

Казаринов откинул назад вьющиеся волосы и уставился на мужика, как удав на кролика.

– В чем дело? – пробасил он, собираясь пройти мимо.

– Вы же родной брат Кристины Булатовой?

Влад замер, инстинктивно сжимая кулаки. И чтобы не довести себя до греха, сунул руки в карманы штанов.

– Да, – кивнул нехотя, ожидая продолжения разговора.

– Видите ли, Кристи заняла у меня сто тысяч. Обещала вернуть до конца года. Я надеюсь, что вы, как ее наследник…