Страница 5 из 9
Разноязычный торговый поток медленно втягивался в Волжские ворота, но Панич и Далин предпочли пройтись вдоль крепостного вала. Еще издали они увидели надвратный храм Золотых ворот. Белокаменные стены дивно изукрасили львы и грифоны, блестел на солнце золотистый купол. Полотнища ворот украшали золотые узоры из сказочных птиц и зверей, из переплетения ветвей неведомых растений.
И через Золотые ворота в стольный град Владимир шли торговые люди, мастеровые, смерды. Казалось, сюда сходится вся Русь. По широким проездам толпы выплескивались на просторную, мощеную камнем, площадь, заполняли украшенные скульптурами и фресками обширные и светлые помещения храмов. Над городом плыл звон монастырских колоколов.
Его нарушил цокот конских копыт: через площадь пронеслись несколько всадников на тонконогих лошадях. Впереди ехал высокий и мощный бородатый князь с негнущейся посадкой в ярком развевающемся плаще.
– Великий князь Андрей прибыл на богослужение в Успенский собор, – послышался со всех сторон восхищенный шепот.
– Ничего не пойму! – опять изумился Глеб. – Какой великий князь? Они все должны быть в Киеве, а не во Владимире!
– Все, кроме нашего, – весело откликнулся кто-то из толпы. – Андрей и из Владимира исправно Русью правит.
Послышались звуки гуслей. Прямо на площади слепой баян пел балладу о Великом князе Андрее, защитнике земли русской. Вначале в ней говорилось о княжьих раздорах, о половецких и болгарских набегах, о неисчислимых бедах, пришедших на русскую землю.
В борьбе за престол помутился у князей разум, обуяла их ненависть и лютая злоба. Кровь русская полилась полноводными реками.
Только князь Андрей Боголюбский не добывал себе киевский престол, а города укреплял, отстраивал храмы из белого камня, давал землю сирым и бедным, охранял землю от болгар и половцев.
Со всей Руси потекли к нему люди. И слава Владимира превзошла славу Киева. Стал Великий князь Андрей истинным князем земли Русской. Даже в Киеве его сподвижники.
Будет под рукой Андрея Русь крепнуть и процветать.
– Ну вот, все ясно, – сказал Дан.
– Неясно только, где искать любовницу президента, ехидно заметил Глеб. – Вон там не она идет?
Он показал на красавицу-боярыню, переходившую соборную площадь. Помимо природной красоты, она привлекала взор роскошными и со вкусом подобранными нарядом и украшениями. Один головной убор чего стоил! Тут и черненое очелье, и височные кольца, и разноцветные колты. Они лишь подчеркивали восхитительную красоту золотистых длинных кос. Грудь красавицы украшали янтарные бусы и красочные подвески, на руках сверкали браслеты, на пальцах – драгоценные перстни. При каждом шаге от нее исходил величавый мелодичный звон.
Глеб и Дан невольно залюбовались знатной женщиной, проплывшей мимо и обдавшей их восточными благовониями.
– Нет, это не она, – с глубоким сожалением произнес Панич, – но все равно хороша.
– Ничего, здесь таких много, – успокоил его Дан, – смотри внимательней.
– Все равно мы для них в своих костюмах выглядим хуже смердов.
Замечание Дана было недалеко от истины. Наряды прохожих обязательно украшали и подвески, и яркие пуговицы, и красочные пряжки. На их фоне строгие костюмы 21-го века выглядели очень уж подозрительно.
Когда кончилось служение, какой-то горожанин, видимо, принявший их за беглых холопов, посоветовал:
– Что ушами хлопаете? Вон, у храма княжеским обедом угощают.
Гости из будущего давно испытывали голод, а на площади и в самом деле всем желающим раздавали обеды. Глеб и Дан тоже получили свои пайки и плотно откушали, усевшись на «соколиные когти» Успенского собора. Рядом с ними пристроился белый, как лунь, старик.
– Эх, не такими прежде бывали княжеские яства, – посетовал он, приступая к трапезе. – Туины все порастянули, а князь позабыл о нас, с болгарской царевной никак не натешится.
– С какой царевной? – насторожился Далин.
– Как будто не слыхал! Вся Русь о ней слухами полнится.
– Мы только сегодня пришли во Владимир, еще ничего толком не знаем.
Старик обрадовался, что нашлись люди, которым можно много порассказать.
– Да-а-а, – протянул он самозабвенно, – у меня уже внуки были, а Владимир был еще низеньким городом. А сейчас славнее Киева.
Похоже, дед собрался пуститься в длинные рассуждения о превосходстве Владимира над Киевом, но тут Глеб направил его в нужное русло:
– А причем тут болгарская царевна?
– Да если бы не она, быть бы Владимиру еще краше и славнее. А началось все с похода Андрея Боголюбского на волжских болгар. Они торговать нам не давали со странами за Хвалынским морем. Много городов болгарских русская рать в пепел обратила, а на Каме стольным градом Бряхимовым завладела. Всю царскую семью полонили и вывели на площадь. Поначалу отрубили голову царю, потом казнили царицу, дошла очередь и до детей. А устроил князь Андрей такую казнь за своего старшего сына Изяслава, смертельно раненного в этом походе. В честь сына князь потом возвел на Нерли златокудрую царевну-церковь. Так вот, уже занесли меч и над самой юной и прекрасной царской дочерью, да тут Андрей увидел ее и подивился ее красоте. Встал князь перед ней на
колени, взял за белы руки и привез в свой дворец в Боголюбове. Вот с тех пор и живет с ней, как с женой. Дела забросил, в походы больше ни единожды не ходил. А на Руси уже снова смута. Силен наш князь, а с болгарской царевной никак не может совладать.
– А где же настоящая жена князя? – спросил Панич.
– Улита? Да какая она князю жена?! Она же дочь любовницы Юрия Долгорукого, отца Андрея. Юрий его на Улите насильно оженил, когда примчался к своей любовнице в Москву и зарубил тысяцкого Кучку, мужа любовницы. Там же в Москве и свадьбу
сыграли. Теперь во Владимире прохода нет от этих кучковичей. Самые лютые из всех туинов.
– Дед, а далеко ли до Боголюбова? – поинтересовался Далин, решительно вставая.
– Да тут рядом, верст десять всего, – махнул тот рукой вдоль Клязьмы.
Когда гости из будущего вышли за городские ворота, солнце уже клонилось к закату. По дороге они заспорили о судьбе древней Руси. Все началось с невинного вопроса Глеба:
– Почему все-таки Андрею Боголюбскому не удалось завершить объединение русских земель и создать мощное государство? Он ведь почти достиг цели.
– Если мне не изменяет память, против Андрея Боголюбского был заговор. Его убили.
Вспыхнула междоусобица, и все, созданное Бого-любским, пошло прахом.
– Кто участвовал в заговоре?
– Да все те же Кучковичи.
– Когда это было?
– По-моему, в 1175 году.
– Мы как раз в него и попали, – задумчиво произнес Глеб. – У нас появился уникальный шанс изменить ход истории.
– Глеб, и давно ты стал фантастом?
– Дан, если мы предотвратим заговор, то Андрей завершит образование единого государства, и оно сможет успешно противостоять нашествию татар.
– Мы не имеем права этого делать.
– Риска тут не больше, чем при перевыборах президента.
– Глеб, в созданном нами будущем нас может и не оказаться.
– Это не столь важно. Ты же сам говорил, что нам здесь будет неплохо.
– Но кто нам дал право?
– Логика. Убийство человека – это преступление перед обществом, убийство политика – преступление перед историей, насилие над ней. Предотвратив заговор, мы тем самым поможем истории развиваться естественно.
На небе уже давно высыпали звезды и засверкал яркий месяц, когда перед ними предстал княжеский замок. Даже в лунном свете высокие стены с островерхими башнями излучали нежный белый свет. Княжеский дворец высился прямо на краю обрыва над Клязьмой, а за ним виднелся купол белокаменного собора с крышей, изгибавшейся по сводам. Справа от дворца взметнулась в звездное небо высокая башня с длиннохвостым петухом на крыше.
Ворота из медных полотнищ были закрыты. Попытка незаметно перебраться через наполненный водой ров, крутой земляной вал и высокую каменную стену выглядела бы чистейшим безумием, и гости из будущего решили действовать в открытую. Глеб постучал по металлической пластинке железным псом с оскаленной пастью, подвешенном на цепи.