Страница 5 из 65
Увы, забор, двор и дом пребывали в полном беспорядке. Видать, в кои-то годы Золотарёвых обокрали. Имущество было на местах, однако сущий бардак говорил о поисках чего-то важного.
Хозяйки тоже не было. И не к участковому она отправилась -- Витёк бы её в окно своего дома увидел.
Из часов высунулась кукушка и разрыдалась. Потом собралась с силами, пошевелила деревянными перьями, хвостом и изрекла звучным голосом:
-- Катюшка от ведьмы скрылась. Где её искать, не знаю. Нещечко только удачу привлечь умеет, от людей и природных сил оборонить. В других делах он бессилен.
Кукушка снова затряслась от рыданий, оторвалась от пружины и свалилась без движения на пол.
Явилась вешалка, побилась о стену и пристроилась горевать рядом с кукушкой. Похоже, несчастье сплотило бывших врагов.
-- Что же делать, Нещечко? -- спросил Витёк. -- Может, я чем-нибудь помогу?
В воздухе повисла громадная слеза и шлёпнулась на пол.
-- Спасибо, друг, -- ответил телевизор. -- Сначала мне нужно выйти со двора, а там разберёмся.
-- Ну так выходи, -- сказал удивлённый Витёк.
-- Не могу. Нужно, чтобы человек меня в свой дом позвал. Без этого никуда, -- расстроенно отозвался Катюшкин телек. -- А потом предоставил свободу.
-- Да не вопрос! -- радостно завопил Витёк. -- Айда к нам жить! И будь свободен!
-- Витя, а ты точно этого хочешь? -- тихо и серьёзно спросил музыкальный центр. -- Ты же знаешь, беспорядка я не потерплю. Не хотелось бы конфликтовать...
-- Андрюха вчера сказал, что не сможет после всего жить, как раньше. Собрался учиться и работать. Колян пообещал свои экзамены пересдать и пойти в ученики к механизаторам, -- сообщил срывавшимся голосом Витёк. -- Пойдём, дорогое Нещечко, к нам!
И вышел. На полу осталась лужица пролитых слёз.
С этой минуты в доме Святовых всё заходило ходуном. Люди подумали, что отец семейства, Пётр, тронулся умом: он носился в одних семейниках по двору, махал руками и орал то "чур меня", то "иже еси на небеси". Других слов для избавления от напасти он не знал.
Когда он явился в магазин, все заметили свежие роскошные синяки на его лице и руках. Пётр купил по обыкновению бутылку беленькой в долг. И тут произошло нечто, равное по смыслу концу света.
Святов Пётр, пьяница с пятнадцатилетним стажем, вдруг вылил водку на пол!
Его друзья, правда, утверждали другое, мол, бутылку у него из рук выдернули, открыли в воздухе и перевернули! Но кто ж пьяницам поверит-то...
Пётр разрыдался. Тем временем кто-то невидимый шлёпнул тысячу рублей перед продавщицей Нинкой и потребовал голосом президента:
-- На всю сумму колбасы, сыра, конфет и пачку чая.
Нинка деньги взяла, упаковала требуемое и уставилась на Петра.
Пакет у неё вырвали и бросили в руки Петру.
Касса презрительно выплюнула пять рублей сдачи и разразилась наставлением:
-- С этой минуты все покупки только для семьи. Иначе шкуру спущу.
Пётр взял пакет и на полусогнутых вышел из магазина. Отправился домой, уставя залитое слезами лицо в небеса и шепча свои сакральные "чур меня" и "ежи еси". И ведь дошёл благополучно, не взглянув ни разу на дорогу! Хоть в этом пошёл на пользу его опыт добираться до цели, не видя ничего перед собой.
А ребята Святовы, переделав дома все дела, накосили травы для коровы и устроили в лесу совещание.
-- Нещечко почему-то мамку не тронул, велел ей отдыхать неделю, -- раздумчиво сказал Витёк. -- А я уж с ног падаю. Ещё и в сарае прибираться.
-- Мне так в хлеву чистить, -- недовольно сообщил Андрюха.
Коля отмолчался. Но братья знали, что ему предстоит ремонтировать стульчак в туалете.
-- Не выдержу, однако, -- Андрюха упал спиной в колкий покос и стал разглядывать облака.
-- Ты ж сам хотел жить по-другому, -- заметил Витёк.
-- Так я думал, что папка пить не будет. И все дела... -- лениво произнёс старшой.
-- Вот как? А у самих руки и головы на что? Валяться в травке, пока поросята в навозе плавают? -- донеслось с ближайшей ели, и на ребят сыпануло иголками.
Одна из ветвей отломилась и красноречиво помахивая колючими лапами, направилась к святой троице.
-- Ну ты чо, а? -- завопил Колян и рванул к дому.
В двенадцатом часу ночи под навесом над стайкой, где сохло самое первое сено, приторно-душистое и усыпляющее, засветился синий огонёк.
Троица братьев поняла: это сигнал. Они друг за друг за другом поднялись по лесенке.
На невиданной скатерти был накрыт ужин: ржаной хлеб, исходящий паром в ночной прохладе, и вода, такая прозрачная, что её даже не сразу можно было заметить в стаканах.
-- Прошу откушать, -- пропищала мышь, которая вынырнула из темноты и по-хозяйски уселась на скатерть.
Святая троица не посмела отказаться, хоть и наелась на ужин пирогов, которые приготовила их мама, не пожелавшая отдыхать. И странное дело, как-то сразу прояснилось в голове, а в теле прибыли силы.