Страница 47 из 64
Глава 16
— Я-то знаю про вариоляцию, — Флемм смотрел на меня исподлобья и никуда не собирался уходить, пока не выяснит некоторые детали, которые, как ему казалось, я не мог узнать, если не интересовался специально. — Но откуда о ней знаете вы, ваше высочество? — странно, стоит людям побыть в моем обществе каких-то пару часов, и они начинают говорить прямо, во всяком случае, очень стараются. И если мою манеру речи всегда можно было списать на общую недоученность, а никто не поспорит, что герцогом почти не занимались, а также на плохое знание языка, то как все остальные попытаются выкрутиться, я бы посмотрел. Хотя велик шанс, что они скажут хором, что делают это нарочно, ну, чтобы герцог себя не слишком одиноко в своем невежестве чувствовал.
— Мне на днях в руки попала весьма любопытная книга: «Записки о Востоке», некоей Мэри Уортли Монтегю, хотя это весьма странно, что кто-то решился опубликовать труд, написанный женщиной, — я задумчиво посмотрел на Грушу, которая в этот момент решила поточить когти о дверной косяк, из весьма ценной породы дерева. — Как так получилось, что эти записки решились опубликовать?
— Откуда мне знать об этом, ваше высочество? — похоже, Флемм уже пожалел о том, что со мной связался. — Могу лишь предположить, что лорд Монтегю каким-то образом сумел повлиять на издателя, и тот вынужден был издать эти записки.
— В общем, это на самом деле это неважно, каким образом они оказались опубликованы, — я махнул рукой. — Важным является то, что из книги я узнал о том, что Порта широко использует этот метод защиты от оспы, особенно среди маленьких девочек, которых готовят для гаремов влиятельных людей. Чтобы они не были обезображены, если вдруг заболеют. Как будто у них есть шанс выжить, — я скептически хмыкнул.
— Шанс выжить даже во время заболевания оспой есть всегда, — Флемм обернулся, чтобы проследить за моим взглядом, и теперь уже мы вместе принялись наблюдать за кошкой, продолжающей со скрипом затачивать когти об дверной косяк. Есть в таких моментах нечто залипательное, во всяком случае, мы продолжили говорить, наблюдая при этом за Грушей, и даже не думали отвлекаться от столь интересного зрелища. — Но вариоляция слишком неоднозначная процедура, и от нее тоже вполне можно умереть, а то и спровоцировать самую настоящую эпидемию. Даже Ар-Рази и Ибн Сина считали, что шанс выжить больше, если гнойный субстрат из оспины заболевшего взять у того заболевшего, кто легко болеет во время проведения вариоляции.
— Господин Флемм, я в этом, если честно, мало что понимаю, я и записки-то эти читал, потому что там серали весьма… эм… в общем, весьма они описаны, — я покрутил в воздухе кистью, словно это объясняло, насколько проникновенно описаны гаремы. Поняв, что мне элементарно не хватает слов, вернулся к интересующей меня теме. — Но леди Монтегю упоминала в своих записях, что ее муж обратился по ее просьбе к османским врачам, и те провели процедуру с ее сыном. Также в книге говорится о том, что мальчик прекрасно ее перенес, а все те ужасы, что вы только что в красках описали, могут произойти из-за некомпетенции лекарей, проводящих саму процедуру.
— И все же я считаю, что это слишком опасно пересаживать заразу с больного человека на здорового..
— А почему именно с больного человека? — я наклонил голову, глядя на него с любопытством. — Почему не с коровы, например? Я помню, как один из гвардейцев моего отца как-то рассказывал о весьма веселой доярке, которая сетовала на то, что у коровы на вымени появились оспины, и ей очень сложно ее доить. Но во время очередной эпидемии, в той деревушке, в которой коров поразила болезнь прежде, чем людей, почти никто не умер. И даже обезображенных было мало, — нечто подобное я слышал еще в школе, когда нам про Пастера рассказывали. Хотя не он придумал прививать людей коровьей оспой, рассказывали эти истории почему-то исключительно на уроках, посвященных этому ученому.
— Я не… я никогда не слышал ни о чем подобном, — покачал головой Флемм. — Но я не могу исключать, что подобные случаи вполне могли быть. Это все нужно тщательно проверить. Может быть, даже в деревню съездить да с крестьянками пообщаться, чтобы выяснить все про эту коровью оспу.
— Так съездите, выясните и проверьте. А после незамедлительно приступайте к работе, — я решительно направился к Груше, которая, похоже, поставила перед собой цель перепилить косяк и оставить меня с открытой дверью. — Я спрошу у тетушки каких-нибудь висельников для опытов, вам же нужно на ком-то испытания проводить, да и о вашем вознаграждении переговорить не помешало бы.
— Меня вполне устроит среднее жалованье, которое получают придворные врачи, — быстро ответил на второй вопрос Флемм. — Я не претендую на отдельные вознаграждения, во всяком случае пока не сделал ничего выдающегося
— Хоро-шо. Это весьма похвально, господин Флемм. Думаю, ее величество оценит вашу скромность, — я с трудом оторвал кошку от дерева, потому что Груша начала сопротивляться, вцепившись в косяк мертвой хваткой, и я даже боялся слишком сильно тянуть ее, чтобы не повредить лапки. Пришлось по одной отрывать, освобождая увязшие в дереве когти. — Иди погуляй, похоже, что ты засиделась в четырех стенах, — и я выкинул кошку за дверь, закрыв ее за собой, после чего повернулся к Давиду. — Так что вы скажите, будете проводить бесчеловечные эксперименты на заключенных, приговоренных к казни? Тем более, что я просто уверен — им ничего страшного не угрожает, ведь доярки постоянно имеют дело с коровьей оспой и я не слышал, чтобы хоть одна из них умерла от этого.
— Ну-у-у, — протянул Флемм. — Мы просто этого не знаем, ваше высочество. Никто не проводил ранее таких исследований.
— Так гордитесь, вы будете первым, — я сел за стол, глядя на него в упор.
— Если подходить к делу с этой стороны…
— Да с какой хотите стороны, с той и подходите, хоть доярок в ближайшей деревне… обследуйте, мне все равно, — откинувшись на высокую спинку стула, и, скрестив руки на груди, я продолжал разглядывать собеседника. — Для меня главное, чтобы вы получили результат, и он оказался бы весьма успешным. Ну и… если все получится, то этот способ вариоляции назовут вашим именем, потому что я буду первым, на ком вы испытаете этот метод, когда убедитесь в его эффективности, естественно.
— Хорошо, ваше высочество. Я сомневаюсь, что вам позволят испытывать что-либо на себе, ваше высочество, — Флемм сдался. Видимо, сильно хочет, чтобы что-то назвали его именем. — А теперь давайте все же вернемся к бренди.
— Ну что вам еще нужно от этого злополучного бренди? — я закатил глаза.
— Почему именно бренди? Почему не вино, например? Я видел, как вы, ваше высочество, делаете примочки, смачивая ткань бренди. И это наверняка было очень больно, мне было буквально видно, насколько вам было больно, но я все также не понимаю…
— Потому что он крепкий, что же тут непонятного? А чем крепче напиток, тем он сильнее выжигает всякую заразу, — я почувствовал, как заканчивается мое терпение. — И да, это чертовски больно, потому что выжигание идет в полном смысле этого слова.
— Это весьма странный и спорный момент, ваше высочество, — упрямо перебил меня Флемм. — Теодорих Боргоньони рекомендовал применять вино, именно вино, что действовало положительно и не вызывало столь сильных болей у больного. А Гиппократ писал, что руки должны быть чистыми, как и перевязочный материал и инструмент. Сам он, разумеется, крупных сечений не проводил, но излечил много переломов, и гнойных нарывов. Ибн Сина много сделал открытий в медицине, но использовать крепкие алкогольные напитки никто не предлагал, я, во всяком случае об этом не слышал.