Подчинись нам

Его слова задевают во мне что-то глубинное, давно забытое. Заставляют рефлекторно сжаться, закрываясь и прячась. Что значит, странная? Почему снова странная? Обычная я. Обычная.

Странной я была в первые годы после смерти мамы. Меня тогда оторвало от всего привычного, затянуло в пучину горя и безграничного одиночества. Я и раньше не была особо общительной, а тогда и вовсе замкнулась наглухо, сжигая себя в беспросветной тоске. Мне было не понятно, зачем что-то делать, ходить, есть, разговаривать, учиться…

Сестра с мужем жила в другом городе, соответственно мне пришлось переехать к ним, поменяв всё привычное окружение, школу, друзей, дом. И если в моей прежней школе, в классе о моей утрате знали, то в новой меня восприняли, как замкнутого, нелюдимого и непонятного чудика. Которого, с подачи и под предводительством местной звездюлины, можно гнобить, как вздумается. Справиться в одиночку у меня не получалось. Поделиться с кем-либо не позволяла детская упертость и обида на весь мир. Проблема росла и ширилась, мне казалось, что никому я не нужна и вообще никчёмное ничто, которому и жить незачем.

Страшно подумать, что могло бы произойти, не сломай тогда Ритка стену моего отчуждения. Не пробейся ко мне.

Постепенно она вытащила меня. Дала тепло и любовь. Вмешалась и помогла решить проблемы в школе. И стала моим якорем. Она и её семья. На исцеление ушли годы. И понадобилось очень много сил и работы над собой.

Совсем обычной и своей среди сверстников я, наверное, так и не стала. Но, по крайней мере, научилась играть нужные для социума роли, чтобы не казаться белой вороной. Ушла в учёбу, книги, заботу о племянницах.

Потом уже в более взрослом возрасте я осознала, что стала слишком зависима от сестры, её мнения, её решений. Что боюсь оторваться и двигаться дальше, чтобы снова не ощутить то дичайшее одиночество и пустоту. Осознав, начала выстраивать границы. Она ведь тоже привыкла нести за меня ответственность и опекать во всём. Как ещё одну дочь. Саму старшую и проблемную.

И вот… я снова оторвана. И потеряна. Сначала у меня была Соня. И всепоглощающая цель — спасти во что бы то ни стало. А потом появился А-атон, который спас нас обеих. И Са-оир. Видимо, я опять заякорилась. Прикипела к тем, кто дал мне опору в новой и поначалу жуткой реальности. К тем, кто не только помог спасти родного человека, но и дал ощущение… стабильности, защищённости и какой-никакой понятности. Нужности.

И я снова отдала всю ответственность за свою жизнь в чужие руки. У меня и выбора не было. Но суть ведь не в этом. Суть в том, что я каким-то непонятным образом чувствую удовольствие от своего подчинённого положения. Пора уже признать, что мне нравится подчиняться моим сэ-аран. Рабыня и есть. Слабая и безвольная. Прав А-атон.

И Чотжар, судя по всему, тоже. Я действительно странная. Нечеловек со сломанным стремлением к свободе.

Больно это осознавать. Стыдно. Так ведь не должно быть… наверное.

«Я ещ-ш-шё никогда не видел столь виртуозного умения выворачивать в своих мыслях с-с-ситуацию и надумывать с-с-себе повод для несчастья, — вырывает меня из задумчивости язвительный голос змеехвостого в голове. — Что с-с-с тобой произошло? Ты же не терзалась так своим положением поначалу».

Сама не знаю, почему меня так штормит эмоционально, кидая от крайности в крайность. Но справиться я с собой пока не в состоянии. Обидно мне… почему-то. То пожалеть себя хочется, то злость на саму себя разбирает.

— Ничего, — качаю я головой. — Всё в порядке. Не обращай внимания на мои странности.

А в памяти помимо воли всплывают слова А-атона. Ярко так. Выдавая меня с головой.

Вот как научиться свои мысли контролировать? Это вообще возможно?

И конечно же, Чотжар успевает выхватить из моего сознания всё, что его интересует.

«И ты из-за этого чувствуешь с-с-себя такой подавленной? Из-з-с-са того, что Повелитель указал тебе на очевидное положение вещей?»

Я в ответ лишь удручённо отворачиваюсь. Не рассказывать же ему, как стыдно осознавать себя никчёмной и слабой. Бесхарактерной. Как опустошает предположение, что свободы я, видимо, недостойна.

И когда Чотжар вдруг начинает смеяться, я даже не сразу понимаю, чего это безмолвного так трясёт.

«О небо! И ты еш-ш-щё спрашиваешь, почему я тебя с-с-странной назвал? Как ты живёшь с такой нес-с-стабильной нервной системой? З-с-сачем тебе свобода, Лина? И где ты видела эту свободу вообш-ш-ще? В Аша-Ирон свободы нет ни у кого. Может, у себя на Земле? Ты была там свободна? Только чес-с-стно ответь? С-с-сомневаюсь. Будучи рабыней, ты имеешь куда больше с-с-свободы, чем кто-либо из высших рий, или ри-одо. Ты с-с-свободней даже, чем твои сэ-аран».

— Как это? — непонимающе смотрю на него.

«А ты подумай с-с-сама. Кто более свободен? Тот, кто не несёт ответс-с-ственности даже за свою ж-ш-шизнь, или тот, кто отвечает за жизни вс-с-сех подданых огромной империи?» — склоняет голову набок Чотжар.

Ну если посмотреть под таким углом… Вздохнув, опускаю голову. Это сложно осознать. Но в чём-то он прав.

«Тебе повезло вс-с-стретить Повелителя А-атона и привлечь его внимание, — продолжает промывать мне мозги наставник-надзиратель-хранитель. — Ты не только не ис-с-спугалась, но и сделала всё, чтобы добиться от него помощи. Где тут бес-с-схарактерность, Лина? Ты слишком подвержена человеческим ус-с-становкам, которые к твоей новой жизни попросту неприменимы. Отброс-с-сь. Тебе нравится подчиняться своим с-с-сэ-аран? Им нравится тобой владеть. Тебе нравится чувс-с-ствовать себя под их защитой и контролем? Им нравится тебя защиш-ш-щать и заботиться о тебе, как о своей сэ-авин. Ты привязываешься к ним всё сильнее? Они тож-ш-ше меняются рядом с тобой и не остаются равнодуш-ш-шны. Зачем всё портить глупыми с-с-страданиями? Просто живи. Развивай свой ум, как делала все эти дни. Осваивай дар».

Змей умолкает на минутку, буравя меня пристальным изучающим взглядом. И внезапно припечатывает:

«И не слушай, что говорит С-с-сэтору».

— Что? — вскидываю на Чотжара взгляд. — При чём тут он?

«Это ведь его с-с-слова посеяли в твоих мыслях с-с-сомнения. Заставили стыдиться своего полож-ш-шения. Он Повелителям союзник, но не друг. А в том, что кас-с-сается тебя… возможно, даже с-с-соперник».

Глава 70

Вот Чотжар говорит, что не нужно слушать Сэтору. А мне вот всё больше думается, что лучше бы я не слышала его слов о том, что жрец может иметь на меня какие-то виды. Потому что… теперь я не могу об этом не думать. И не вспоминать те взгляды, которыми тот на меня смотрел.

Что если змей прав? Вряд ли я вся такая неотразимая, конечно, пусть даже и диковинка экзотическая для местных мужчин. Но жрецом вполне может двигать и элементарный дух соперничества, желание насолить Повелителям. Или стремление внести между нами смуту.

Такая перспектива, всё это… пугает. Заставляет тревожиться и ждать какой-то подставы.

Я уже отлично усвоила, насколько ревнивые собственники мои сэ-аран. Пусть я не даю повода. И Сэтору мне даже не нравится. И вообще раздражает. Но мало ли что им в голову придёт, если он и дальше будет демонстрировать интерес ко мне. Неважно, по каким причинам.

Не хочу я этого интереса.

Не хочу.

Для них, возможно, это всё игра, соперничество, политика… а для меня смертельная опасность.

Нет, я понимаю, что Повелители меня, скорее всего, не убьют. Я им нужна. Но превратить жизнь в ад, если разозлятся, с лёгкостью могут. И больше не будет нежных объятий. Порой странной но такой щемяще-приятной заботы. Чувства безопасности в их руках. И снисходительных уступок моим желаниям и порывам. Я не хочу это всё терять. Не хочу, чтобы кто-то разрушил те хлипкие надежды, которые я начала питать.

Зря Чотжар мне сказал про Сэтору. Не ведая, легче игнорировать.

А с другой стороны… получается, я снова хочу спрятать голову в песок. Не нести ответственность… И вот не уверена уже, должна ли я этого желания стыдиться?