Страница 78 из 93
— Купца Ласкина, вместе со всеми его людьми, аж в деревне прихватили! В полуверсте от полицейского участка! И никто на помощь оттуда не пришёл!
А вот это интересно!
— Где это было? И кто там главный?!
Уже подходя к дверям участка, я с удивлением обнаружил, что подход к зданию оказался перегорожен рогатками[1]. Это современная замена колючей проволоки, такие в это время повсеместно использовались.
Собственно, ничего удивительного в этом и не было бы… но от кого защищались полицейские? Неужто от лесных татей?
Участковый пристав Олейников оказался немолодым, болезненного вида, мужчиной. И принял гостей с явной неохотой. Да на вопросы отвечать совсем не спешил.
— И как давно они стали нападать на полицейские участки?
Олейников мнётся… нервничает.
Он бы с удовольствием меня послал по известному адресу, но…
«Подателю сего документа, капитану Пьеру Махони, в деле розыска и искоренения лесных разбойников и прочих лихих людей, никаких препятствий отнюдь не чинить и всяческую помощь оказывать по первому требованию».
Подпись — начальник распорядительной комиссии по охранению государственного порядка и общественного спокойствия граф Лорис-Меликов.
Пошлёшь тут такого… кабы самому не загреметь по тому же адресу!
Кстати — любопытный момент!
В документе я поименован капитаном! Но… что-то я не помню документа о принятии меня на службу… хоть куда-нибудь! Сей документ мне Марков при последней встрече передал. И прямо сказал — мол, желательно им повсюду не размахивать! С умом применять надобно!
И вот сейчас, свою роль грозная бумага сыграла — пристав нехотя отвечает.
— Ну… они пока не нападали…
— А рогатки зачем?
— Я же должен защищать здание участка!
— А народ, вашему попечению вверенный, защищать не должны?
И понеслось…
Князь, сидя в сторонке, только языком восхищенно иногда цокает. Уж что-что — а допрос производить — это я тут кого угодно поучить могу! Столько лет практики… это вам не комар чихнул!
— Он так и будет тут сидеть дальше? — кивает на закрывшуюся за нами дверь Гареев.
— Снять я его не могу — прав таких не имею. Доложу по начальству… там пусть и думают…
Пристава элементарно запугали.
Явились к нему двое молодчиков и недвусмысленно намекнули — мол, семья твоя на прицеле давно. Вышлешь полицейских на помощь — прощайся с семьёй!
Он и не выслал.
Отгородился рогатками, да семью свою, опосля всего, сюда и перевёз. Чтобы, значит, были они на виду, да под охраной.
А на него глядя, и прочие полицейские чины свои семьи туда перетащили. И полицейский участок стал напоминать цыганский табор.
Вообще — вещь, насколько я помню, немыслимая! В полицию в те времена всё больше отставные солдаты шли, люди, пороха понюхавшие. И подобное поведение им было как-то вот несвойственно, от слова — совсем. Но, когда собственное начальство так поступает… это заразительно…
И вообще — странно и для этого времени, насколько я помню, немыслимо! Ну, не угрожали у нас тут т о г д а подобным образом полиции! Да и чиновникам тоже. Это же чисто англосаксонские штуки — шерифу верёвкой (или чем там ещё…) грозить!
Вот и возникают у меня в голове всякие там мысли…
— Да, вы присаживайтесь… — движением руки опускаю пристава на стул. — Никого тут нет, так что, разговор у нас с вами приватный… Не перед кем вставать не надобно.
Подхватив детей, его жена тихой мышью выскальзывает за дверь. Правильно — то, что тут сейчас прозвучит, совсем для её ушей не предназначено.
— Я понимаю всю свою вину…
— Не стоит! — успокаиваю взволнованного полицейского. — Я вам не начальство и не судья. Решат ваш вопрос будут другие люди — повыше меня. Но…
Он облизывает враз пересохшие губы.
— Но вы ещё можете сделать очень многое. Для того… чтобы облегчить вашу дальнейшую судьбу. И судьбу вашей семьи.
— Что от меня требуется?! — он аж с места привскочил…
— Ну, вы же помните тех людей, что приходили к вам от разбойников? Вот и повстречайтесь с ними ещё раз. Но — уже с конкретным предложением!
Выдержки из частных писем.
«…Видать, совсем плохие времена у нас наступили — Степан Гордеич, пристав наш, лихих людей убоявшись, и на силу свою надежд никаких не имеючи, семью свою из деревни кудысь-то спровадил, а сам, со всею полицией, в участке заперся! Инда крепость какая — рогатки, да загородки всякие! Оттель они носа-то и вовсе более не кажут. Лихим-то людям у нас раздолье полное и настало…»
«…А известно стало нам, что купцы всякие, торговлю с заграницей имеющие, ноне собрались обозом большим. Охрану себе они нанять пробовали, так из губернии на то запрет пришел — мол, нельзя сие! Как нужда сильная станет — обращайтесь, мол, в полицию, или к начальникам воинским — у тех сила оружная имеется! Чуток только казаков купцы наняли, да мало их…
Ноне собирается сей обоз через деревни наши проследовать, да в Никольском они днёвку себе назначили, дабы лошади передохнули и народ чутка отдохнул, с дороги, уставшие промеж них имеются, да и больных число малое присутствует. Ох, накликают купцы сии на нашу голову разбойничков — тем-то ныне и деревни никакие не в помеху станут…»
Обоз, действительно, прибыл — да на постоялом дворе и остановился — разом не только его заполнив, но в окрестных избах всякий народ разместился. По причине многолюдства, постоялый двор всех вместить не смог — хорошо, хоть телеги с товаром за забор загнали — и то уже хорошо! Купцы, надо полагать, всерьёз своей безопасностью озаботились — практически все возчики имели при себе ружья. В обычной ситуации этого бы хватило за глаза, но… ситуация тут давно уже была, мягко сказать, странной…